Варра

Клуни витчестый)

@Greedy, спасибо!

Ой, переведите про Клуни, пожалуйста.

Жуткая (в хорошем смысле слова) кормилица) От такой хочется спрятаться под кровать и не попадаться ей на глаза. Хотя, кажется, что душа у неё добрая.

Ооо, моя любимая Фрагорль! Нечасто её на артах можно увидеть. Посему (и не только посему) - респект! Право же, отличная работа! А Транн-то какой замечательный!

Несколько Миролапских котеек.

Собака с виски (трейд с иностранцем)

@Фортуната, чистый шаблон я посеяла( @Гром, спасибо. Челлендж. 6. Персонаж в бою. Варра сражается с напавшими на неё лисами-задирами (среди которых есть Векша - лисичка, преданная своими сёстрами и братьями, и живущая нынче с саблезубой Клин-Сайрой). А ещё это попытка в безлайн. Челлендж. 7. Персонаж с семьёй. Поскольку моя семья многочисленна и необъятна, я решила ограничится изображением своих родителей - мамы и папы. Мы с папой идём за грибами, а мама нам машет платочком вслед. Снова практикую безлайн.

Ну, ясен хвост, за росомаху только росомаха проголосует Кстати, это слово с одной "с" пишется.

@Мордукан, отличная Хон Рози! Так и манит, чертовка!

С Днём Рождения! Удачи и радости!

@крыска, ай, какие там ласки и горностаи на заднем плане шикарные!

@Мордукан Правило 34, какое же ты бываешь отвратительное @Фортуната Концепт Матиаса хорош, нравится окрас его морды.

С Днём Рождения! Желаю больше креативности, свободного времени, верных друзей и отличного настроения! Уррр!

@Стальнолапка, ееей, угадала Это мои милашки и я) Первый - Щур.

@аббат, спасииибо!

@Фортуната, @HarwoodWillov, спасибо, что читаете меня! А вот и продолжение! Глава 26. - С ДОРОГИ! – рявкнула Варра и всем своим весом навалилась на полыхающую дверцу. Прогоревшее дерево хрустнуло, и росомаха выкатилась наружу, сбив с лап не успевшего отскочить Щура. Шерсть на её плече заметно опалилась, грива растрепалась вновь, а в глазах отблесками огня плясал страх зажатого в угол зверя. Щур с такой же нескрываемой дрожью глядел на Неясыть, которая, казалось, первую секунду была абсолютно сбита с толку. Лекарка округлила глаза так, что они стали похожи на две календулы. Кто из них первый пришёл в себя – тот не стал терять драгоценную секунду общего замешательства. А Щур только почувствовал как его грубо пихнули в бедро, толкая к выходу. И он рванул за Варрой, которая пронеслась мимо ошалелой Неясыти, перевернув травницу вверх тормашками. Росомашонок ощутил когтистую лапу, немилосердно прошедшуюся по его спине. Всё смешалось в единое размазанное мгновение: Варра с Щуром вылетают на лестницу, Неясыть злобно шипит и поднимается с пола, огонь продолжает пожирать клетку. И погоня, погоня… Слава всем Празверям, что на винтовой лестнице в этот вечерний час никого не оказалось. Ибо две росомахи уже даже не бежали вниз, они просто катились, кувыркаясь по ступеням. А кошка с воплем летела за ними, наступая на собственную шерсть. Её мех колыхался волнами, поднимался и опускался, и, наверное, в стремительных движениях своих Неясыть была прекрасна как Долина Двенадцати Трав в щедрую на ветер Луну Лапотрава. Но не нашлось того, кто смог оценить эту красоту. Не помня себя, Варра и Щур выкатились из Древнего Дуба. Всё тело болело от ушибов и синяков, но у беглецов не было времени на зализывание повреждений. Они, такие же взбаламошенные как и прежде, не позволив себе отдохнуть ни секунды, вскочили с земли и помчались по Предместьям. А с лестницы всё ещё слышалось утробное завывание Неясыти. Но рёв Беломордого без усилий заглушил этот звук. Росомахи бежали по Предместьям, мешая мокрую грязь со своей сыплющейся от волнения шерстью. Сверкающий Зверь Беломордый уже давно порвал тучи над Бросхадомом, и дождь обрушился на земли Далетравья, заливая следы и смывая запахи. Светлошёрстная росомаха уже который раз шлёпнулась в лужу вместе со своей драгоценной накидкой. Но она вставала, задыхаясь от бега, и продолжала работать лапами, с каждым новым рывком отмечая приближение спасительных деревьев. Щур не отставал и даже бежал впереди. Без горшка на голове он оказался куда проворнее своей старшей подруги. А Варре тяжело давался такой продолжительный забег. Она шаталась, всё время падала, не могла отдышаться. Её лапы подкашивались, а уши горели, сердцу же, казалось, не хватало места в широкой раздувающейся груди. Росомаха пыхтела, пребывая на грани потери сознания, но не сдавалась. __________ - Варра, Варра, за нами нет погони. Неясыть не стала преследовать нас. «Откуда этот звук? Мы всё ещё бежим? Какой спокойный голос у Щура…» Пелена слетела с глаз росомахи, и Варра обнаружила себя лежащей на мокрой траве под сенью надёжных клёнов и ясеней. Дождь прекратился, теперь только редкие капли срывались с резных листьев и падали в траву. Насквозь мокрые росомахи переводили дух и переваривали то, что с ними сейчас произошло. Варра приподнялась и принюхалась. - Кровь? – удивлённо отметила она. – Она тебя оцарапала? - Пустяки, - отмахнулся Щур, обернувшись на свою спину. Вдоль его хребта алели длинные царапины, которые росомашонок поспешил зализать. Варра и сама вдруг почувствовала все напоминания, которые оставил на её шкуре сегодняшний вечер. А ещё она заметила, что уже почти рассвело. Значит, она всю ночь пролежала под клёном, срубленная усталостью. Хорошо, что погони не было. Видимо, Неясыть решила не пачкать шкурку. - Главное, - сказал Щур, поворачиваясь к подруге, - что ты теперь свободна. - Да, - ласково оскалилась светлошёрстная росомаха. – Теперь мы в расчёте. - О, что ты! Конечно же нет! Ты же сохранила мне жизнь. Мой поступок не идёт с этим ни в какое сравнение. Варра вздохнула и улыбнулась, выжимая из серо-синей накидки воду. Да, теперь её снова придётся стирать. А заодно и себя. Потому как вместо ухоженной блестящей шкуры у росомахи теперь была всклокоченная мокрая палёная шерсть с налипшими на неё комьями глины. И первым делом беглянка решила покататься по траве, чтобы хоть как-то почиститься. Кочки и лежащие веточки находили её самые болезненные синяки, но росомаха старалась не обращать на боль внимание. Она каталась по земле, обтиралась о деревья, отряхивалась и перебирала гриву. Щур же посчитал достаточным просто отряхнуться. Поднимающееся Солнце изредка выглядывало из-за облаков, но Кволке-Хо не давал ему спуску, загоняя его всё выше и выше над Миролапьем. Ветер налетел на клёны, и все тяжёлые большие капли, скопившиеся на листве, обрушились на росомах, вновь намочив шёрстку, уже начинавшую было сохнуть. - А что же мы теперь будем делать? – наконец спросил росомашонок. Этот вопрос был скорее риторическим, поскольку Щур знал, что Варра непременно скажет, мол, уйдём в лес, и будем охотиться все дни напролёт. Но, кажется, он немного ошибся. - Вернёмся назад, - с сухой уверенностью ответила подруга, вглядываясь в лесную чащу. У Щура лапы так и подкосились. - К-к-как? Что ты такое говоришь? Нас схватят! - Боги, Щур! Да кому мы нужны? – засмеялась Варра. – Бросхадом большой, Неясыть нас и искать не станет, у неё дел много. - А Фир-Фир? - С ольхеном я договорюсь. А ты, между прочим, так или иначе, должен будешь вернуться. С рыбой для Чилиги. - Да, и с орехами. Точно. - И с орехами. Так что нам надо найти орешник и водоём с рыбой. Ты отдохнул? Ещё было бы неплохо узнать, где мы находимся, и что тут есть в округе. - Мы в Росомашьей Колыбели, - ответил Щур, вытирая нос. - Здесь впереди протекает небольшая речушка Плоскодонка. Она совсем мелкая и даже может пересыхать. - Весной все реки полноводны. Тем более после дождя. – Варра окинула взглядом могучие тёмные ели, стражами стоящие на входе в чащу. – Веди нас туда, будем ловить рыбу. И высматривай какую-нибудь лещину заодно. Росомашонок вздохнул и поднялся с места, направив свои угрюмые шаги навстречу елям-стражам. Варра последовала за его куцым хвостом. Солнечный Гонец заставил Солнце бежать над облаками, и это означало ещё один пасмурный день: серый и тоскливый. Но Беломордый расквитался со здешними облаками и умчался прочь, а нежные побелевшие тучки принялись зализывать свои раны, проклиная Сверкающего Зверя. Ведь теперь им снова придётся собирать и копить влагу. _________________________ Рассерженная кошка шипела и плевалась, ковыряя когтем место возгорания. Она стояла на задних лапах, широким жестом демонстрируя ольхену весь учинённый беспорядок, начиная от сломанной клетки и заканчивая грязными следами на чистовиках. Сопровождалось всё это неутешительным и полным гнева рассказом о сомнительных подвигах двух пройдох. Неясыть надеялась вызвать у Фир-Фира справедливую ярость, и действительно – морда ольхена изменила своё выражение. Сначала гримаса являла крайнее недовольство: росомаха морщился, хмурился и понимающе качал головой. Но потом по морде скользнула тень заговорщицкой ухмылки, а под конец он и вовсе расхохотался, окончательно разъярив понёсшую ущерб лекарку. - Что здесь смешного? – завизжала она. Крайне редко её можно было лицезреть в таком лишённом гармонии виде. – Эти несносные животные разломали мою лечебницу! Вот попадутся они мне! Крушиной накормлю, будут знать! - Починим мы всё, не переживай, - пытался успокоить её Фир-Фир, продолжая хихикать. – И не надо никого крушиной кормить. Ты правда думала, что такой зверь как росомаха будет долго сидеть взаперти и даже не предпримет попытку освободиться? Я ждал чего-то такого со дня на день. Но уж точно не настолько великолепного побега. А она хороша! - Что? Как ты смеешь такое говорить? Великолепный побег? Да они перетрусили как две куропатки, когда меня увидели! А ты ещё и на их стороне! А ну пошёл вон отсюда, драная твоя шкура! Вон! – Неясыть вопила не своим голосом, резко выбрасывая в сторону ольхена когтистую лапу. Фир-Фир не стал задерживаться в лечебнице, ведь он знал, что врачевательница становится сама не своя, когда с предметами её любимого дела что-то случается. И от такого ущерба кошка будет отходить ещё очень долго. На выходе росомаха остановился и сказал: - Ты дверь не закрывай, сейчас сюда Латань придёт собирать сведения для нового выпуска своей газеты. Ничего не трогай, пусть всё остаётся на своих местах, она должна воспроизвести всё в точности. Стараясь не слушать дикий вопль, ольхен поспешил скрыться за дверью как раз тогда, когда в него полетел тяжёлый подсвечник. __________________________ От куньей шкурки пахло лавандой и отваром ромашки, а шёрстка стала шелковистой, гладкой, блестящей. Яркольду было очень непривычно всё время ощущать на себе новый запах. А Кряж чувствовал себя прекрасно. Он только возмущённо пищал, когда мама принялась расчёсывать его колтуны. А Ярк, наоборот, вытерпел эту процедуру с каменным спокойствием. Зверьки сидели на тёплом полу дома Ряженки и играли в охоту. Сначала они ловили воображаемых птиц. Носились как угорелые, сбивая друг друга с лап. А если им приходилось столкнуться нос к носу, то малыши принимались грозно горбить спины, ероша вымытую шерсть вдоль хребта. Затем кунчата наскакивали друг на друга, не забывая при этом устрашающе фыркать. Толкнув друг друга пару раз, они вновь разбегались и возвращались к охоте на несуществующих птиц. Ряженка была не очень довольна этой кутерьмой, но на малышей не сердилась. Она же сама запретила сыну выходить на улицу. После грозы там было очень грязно, жалко было в первый же день запачкать свежевымытую шкурку. Ещё она представила себе серо-мокрые отпечатки лап, испестрившие полы, столы, подушки, покрывала… и содрогнулась. Нет уж, лучше пусть сидят дома. Чище будут. Соболиха решила хоть немного угомонить сорванцов. С озорным урчанием она кинулась на детёныша белодушки и стиснула его в объятиях, прихватив за загривок. Когда Яркольд перестал извиваться, она разжала зубы и, держа кунчонка на лапах, пощекотала ему пузико. Угомонившийся Ярк невинно улыбнулся и поглядел на Кряжа, подошедшего к маме. - Ну что, проказники, проголодались? – спросила она, сажая Яркольда на пуф. Кряж немедленно сел рядом с другом, и оба энергично закивали. Надо сказать, что не так давно овдовевшей соболихе не хватало общения. Вся её жизнь вертелась вокруг мыла. Ряженка часто не успевала доставить свой продукт в срок, не желая снова видеть раздражённого Смоляка и подсознательно оттягивая момент похода в баню. За что получала новую порцию ядовитых слов от полосатого кота. Бывало и так, что Смоляк в гневе, а может и просто из вредности, сбрасывал с банной ветки всю партию мыла, принесённую вдовой. И отправлял несчастную мыловариху варить новую партию. Ряженка много раз грозилась нажаловаться Ольхеве, но, почему-то, всё никак не могла привести свои угрозы в действие. И терпела, терпела… Часто она не успевала даже спуститься в Обеденный Зал. А когда всё-таки спускалась, то не позволяла себе тратить время на беседы. Лишь изредка. Потому-то Кряж и мечтал поскорее стать великим охотником. Чтобы высвободить для мамы свободное время. Чтобы поставить на место заносчивого Смоляка. Чтобы их семья перестала зависеть от мыла настолько сильно. Ряженка была очень рада появлению в их доме маленького Яркольда. Во-первых, Кряжу теперь было с кем играть, и он не требовал так много материнского внимания как раньше. Во-вторых, в доме стало куда веселее. И не так пусто как после кончины Чеглока. В-третьих, вежливый юный белодушка сам по себе очень нравился соболихе. С ним было интересно беседовать, ибо вперемешку с наивными детскими фантазиями в его головёнке бродили вполне серьёзные мудрые мысли. А как он попытался защитить Ряженку перед Смоляком! Мужественный и отважный поступок. Похлёбка с грибами и мясом влекла кунчат своим неподдельным ароматом, и они нетерпеливо водили носами, ожидая, когда Ряженка подаст на стол расписную кастрюлю. И вот долгожданное кушанье оказалось в мисках. - Как вкусно! – восхищённо проурчал детёныш каменной куницы, подняв на стряпуху блестящие глазки. - Мы с Ярком пойдём искать грибы, когда земля просохнет, - заявил кидас, утирая пасть лапой. - Что ещё за новости? – мать потрепала его по голове. – Весна в лесу, а они за грибами намылились. - Весной можно найти сморчок, - поведал Яркольд. - Это ты сморчок! – развеселился полукровка. Он хотел было шутливо дёрнуть друга за хвост, но строгий взгляд матери утихомирил его. - Тихо, Кряж. Не шуми. А ты, Яркольд, лучше не про сморчки мне расскажи, а про то, когда вы собираетесь уходить из Бросхадома. И собираетесь ли вообще. - Да, собираемся, - хмыкнул малыш, дожевав гриб. – Когда прилетит Мартер и скажет о времени назначенного Слапа, мы уйдём. - Уйдёте на Слап? – спросила мыловариха. – Но что там делать будешь ты? Дела, решаемые на Слапе – они для взрослых зверей. Может, тебе лучше остаться с нами? - Нет, что вы! Я должен быть со своими друзьями! - А я разве не твой друг? – Кряж уже начал скулить. Тут Яркольд понял, что ему придётся оставить и маленького Кряжа, и его добрую маму Ряженку так, как он оставил молчаливого Подпалыша там, в Корневой Роще, в Конском Дворе. И кунчонку вдруг стало очень совестно. Что-то холодное кольнуло его изнутри. - Ты мой друг, - тоскливо сказал Ярк, положив лапку кидасу на плечо. – Признаться, самый лучший друг. Но я обещал Варре и Фир-Фиру, что буду им помогать. А ещё я хочу увидеть новые земли. - Там может быть очень опасно для таких малышей как ты, - заметила соболиха, лакая похлёбку. – Но Варра и ольхен Фир-Фир вполне взрослые и самостоятельные росомахи. Они справятся без тебя, я не сомневаюсь. Мы с Кряжем хотели бы, чтобы ты остался жить с нами, если ты этого сам хочешь. - Я бы очень хотел, - белодушка вздохнул, сконфуженно глядя то на Кряжа, то на его маму. – Но у меня есть одно дело. Одна мечта. Я хочу увидеть Огни Празверей. - Северное сияние? – уточнила Ряженка. – В наших краях его не бывает. - Я знаю. Но Фир-Фир может отвести меня туда, где оно бывает. Когда всё закончится. - А зачем тебе эти Огни? – спросил Кряж, дожёвывая гриб. Яркольд поглядел в свою дымящуюся ароматом тарелку и сказал: - Я хочу встретиться с Вересковой Лаской – своим Небесным Покровителем. Фир-Фир как-то рассказал мне, что северное сияние случается тогда, когда Празвери насыщают угасающую Луну Звёздными Крохами. Но это не совсем правда. Здесь, в Бросхадоме, я пробрался в библиотеку, чтобы потренироваться в чтении. Мне в этом помогла Альеда из Сухого Юга, она хорошо умеет читать. Она очень необычная рысь. Даже называется так, что я и не слышал о таких зверях. Ка-ра-кал. Каракал. Так вот, из одной книги я узнал, что Огни Празверей могут возникать в любое время ночи, не зависимо от жирноты Луны. И это не свет от Звёздных Крох, сбрасываемых на Луну, это всего-навсего весёлая пляска Празверей, лихой танец обитателей Небесного Гнезда! Там собираются самые разные небосводные жители и танцуют, радуются, а с их шкурок слетают разноцветные искорки, в потоке которых и совершается действие. И я подумал, что Вересковая Ласка, которой было подарено созвездие, тоже приходит на этот праздник. Поэтому, чтобы снюхаться с ней, мне нужно дойти до Огней Празверей. Кряж угрюмо смотрел на кунчонка, который с таким воодушевлением рассказывал о дальних странствиях, приключениях и древних легендах, что было понятно – в тихом и безопасном гнёздышке этого отважного малыша не удержишь. Подрастающих детёнышей вечно куда-то тянет: поток новых запахов, шум прибоя, шелест незнакомых трав – острые специи для пресного блюда под названием «Жизнь». И неведомо им, малышам, что перемены порой заставляют лоснящуюся шкуру скатываться в безобразные колтуны. - Я понимаю, что мы не сможем тебя удержать, - выдохнула Ряженка. – Но знай, что ты всегда желанный гость в нашем дупле. А если захочешь остаться с нами навсегда – то милости просим. - Я вернусь к вам, когда поговорю с Лаской, - заверил приунывших соболей Яркольд. – И мы с Кряжем вместе будем учиться охотиться. И читать. - Я бы хотел, чтобы ты был моим братом, - пропищал кидас. Он помедлил немного, его глазёнки заблестели ещё сильнее. Кряж сморгнул и принялся вылизывать тарелку. Было слышно как последние капли робкого дождя осторожно барабанят по узорчатым дубовым листьям. День будет пасмурным.

@Гром, спасибо, ур.

О, какой замечательный Гуло! Очень суррров и грозен! Чудо!

@Ганслингер, большое спасибо)