Тарквуд

Фарингейт Ураааааа! Привет! Я так рад дружище! Ну как тебе чемпионат? Я пошел дальше смотреть!

Селандина Ты меня слышишь! А? Я с поваром щас поговорю! Мы будем переходить в раздел Аббатство Рэдволл? Будем там по темам лазить А?

Legster Кто сказал что я буду за белками гонятся? Я собирался за белками - мутантами гонятся. А вообще, ты прав, за белками не интересно. Вот за кошками - другое дело. И вообще мы отошли от темы! Если появились белки мутанты, то скоро появятся ястребы -мутанты, они ведь белками питаются

*Тарквуд сломя голову бежит вперед. Через десять минут он уже сидит на шпиле и орет весь Рэдволл* Ура! Встречайте дозорный отряд! Ээээээээуууулааааалиииааааа!

Виват! Генофонд пополняется! УРА! Мэриэл - супер!

Селандина Ураааааааа! Эуууулааааалииииаааааа!!!! Дозорный Отряд! Троекратное ура Генералисимусу Селандине!УРА! УРА! Ура!

Мартин Видишь ли, я написал это, чтоб некоторые поняли. Как велик Рэдволл! И что он будет жить в сердце, навсегда. Смысл в том, что нельзя откидывать Рэдволл как надоевшую игрушку, когда мы повзрослеем!

Вот это да! Меня бы туда!! Я бы там за ними с граблями погонялся! вот потеха! Щас от смеха помру! Нет вы что серьезно!!! Гонятся с граблями за белками, да надо бы попробовать!

Марианна Вы на что намекаете? Чтоб я закидал Селу? Это что? Бунт? Я вас спрашиваю! А может намек на меня? Точно! Интересно, как будет лучше сделать харакири топором? Надо подумать!

Так, я что-нибудь пропустил? *Заяц появился изниоткуда прямо перед Селандиной, жуя свою любимую петрушку* Похоже дамы, вас кто - то беспокоит? Нет вы только скажите! Я их топорами закидаю!

Дух Рэдволла В закатном пламени лучистом, В рассветном свете золотистом. Во шелесте листвы лесной. В сияньи капель, что весной Так звонко, трепетно играют. В ветрах, что по свету гуляют. В глазах диббана молодого, В потоках эля расхмельного, Во древних стен тени надежных, И в птичьих песнях осторожных. В прозрачной заводи пруда, Где бьет живой струей вода. В мече, сияньи звездной стали, И в гобелене что соткали, Когда – то Рэдвольцы былые, В аббатства дни да молодые. В тепле огня – игривом свете, В желанном плодородном лете, В благоуханьи розы красной, И в лапке мыши той прекрасной. В любви великой и сердечной, В сияньи дружбы бесконечной. Я знаю, Рэдволл есть на свете, И верят, любят его дети. Душа с годами не стареет, Годами детства вечно веет. Дух принял Рэдволла давно, Взрослею я, но все равно, Не расстаюсь с ним никогда, Он в сердце Рэдволл навсегда! И счастлив тот, кто принял дух, Кто к гласу Рэдволла не глух, И в сердце его голос слышит, В ком Рэдволл красной розой дышит.

Строго не судите! Я ведь только начинаю путь!

ЛЕГЕНДА О ДИКОМ ВОЛКЕ Ночь, луна, в ушах свистит Воздух легкий, замирая, Дикий дух во тьме летит, Серой тенью отливая. Лай собак, копыта, пули, Крик людей и звон рогов. Гимн победный затянули Сразу тысяча врагов. Но еще они не взяли Духа мчящагося в тьме И ни разу не поймали Где б он ни был, хоть в огне. Сей виновник заварухи Был обычный волк лесной Люди чтили его духом, Говорили что он злой. На него по три охоты Совершал за год народ, Все хотел свести с ним счеты, Изничтожить волчий род. Но умен он был ужасно, От погони уходить Было вовсе неопасным Для него, как воду пить. Иногда к медведю в гости Заводил он весь отряд. Оставались только кости А медведь был очень рад. Да, не зря он духом чтился, Память злую воздвигая. Но так быстро он носился, Что терялась и борзая. Слежки, яды и капканы Все входило в арсенал. Хоть ловушки, хоть арканы Волк все козни вражьи знал. Но за что его хотели Так жестоко истребить? Сколько лет они потели. Все хотели с свету сжить. И причин здесь было мало Ну, с какой бы мне начать? Вот она, про край немного Я хотел бы рассказать. Там где реки быстро рвутся, Там где лес густой растет, Там где горы с ветром бьются Где холмов гряда встает. Люди хищных обделили, Истребили дичь волков, Всех копытных перебили, Даже маленьких зверьков. Пусть теперь они не злятся На пропажу из овин. Волки больше не боятся, Ведь у них есть господин. Звери брали ровно столько, Чтобы жить и убегать. С тысячи такую дольку! Просто мне смешно сказать. Время жалости не знает, Тот, кто молод, станет стар. Всякий тело оставляет, Жизнь - не долговечный дар. Лапы старого трясутся, Стал он бледен, худ и слаб. Силы больше не вернутся, Не видать уж быстрых лап. От погони все труднее Стало волку уходить. Да и враг теперь смелее Стариков полегче бить. Корсиканец тут сыскался Деньги взял, велел налить, Выпил, пастухам ручался Зверя дикого убить. Духу лапы отказали Бегать он уже не мог. Вот его уже нагнали Де-Малькон спустил курок… Промах, волк сорвался с места, Ковылял от смерти прочь. Вдруг обмяк как груда теста Прыгнул он куда-то в ночь. Корсиканец поскользнулся И винтовку потерял, В лапах волка он очнулся, И от страха задрожал. Де-Мальконе испугался, Волк убийства не хотел. Корсиканец тут поднялся И винтовку разглядел. Волк стоял на месте грозно, Но не делал ничего. Разорвать Мальконе поздно Дух хотел лишь одного. Де-Мальконе взял винтовку, Пулю в волка он всадил. Вот и жизни остановка, Дух и жизнь свою прожил. Говорят что корсиканец Шкуру волка не отдал Пастухам. Американец После этого страдал. Но народ все говорит, Что жива легенда злая. Ночью дух во тьме летит, Серой тенью отливая.

Вот именно!!!! Все слышали??? Зарубите себе на носу!! Офелия Целую ваши ноги!! Шарль Бодлер бы вами гордился!

Барин и крестьянин В ночь слеза звездой упала, За собой вторую звала. Плакал жемчугом дворянин: «Где ты печный мой крестьянин? Без тебя мне плохо ныне, Пью я горечь из полыни. Все тебя я жду напрасно, Где ты солнце мое красно?» Дланью очи закрывая, Слезы на скамью роняя, Где-то вдалеке один, Выл избушки господин: Где ты, барин мой суровый? Где ты, батька мой здоровый? Долго ль без тебя мне быти? Долго ль одному мне жити?» Слышу плач я ночью горький До златых лобзаний зорьки. Мало кто плач слышит ныне, В этой пестрых дней трясине. Новый страт буржуазии – Правит на орле России, Крылья – класс людей рабочих, Не считая, тысяч прочих. В этой массе однородной – Мало красоты природной. Где крестьянин? Где дворянин? Среди смуглых басурманей, Чей язык – сородич зоны. Внешность этакой персоны, И не даст понять кто это Нет да веской здесь приметы. Где крестьянин? Где дворянин? Кто же это? Россиянин? В слове, в деле я узнаю, До конца его познаю. Благородство – пульс дворянства, Простота – залог крестьянства. Мало их, но есть немного, Необычна их дорога. Уникален наш крестьянин, Хоть и западом он ранен. Через пепел городов, Друг он испокон веков. Выдан доброй простотой, Русской нашей широтой. Кровь дворянская вскипает, И потомков выдает, Среди нас, горя, гуляет Несраженный знатный род. Несраженный подлой пулей Революции шальной. Не упали, не уснули Под стальной штыков стеной. Пусть же все благословляют Тех кто память сохраняют. Память о своих родных, Живших в свете дней былых. Русский барин и крестьянин, Много горя с вами было! Сколько лет таясь уныло, Ждал Россию россиянин! А теперь, когда мы вместе, Поступить бы нам по чести. Нет! Одни в ночи рыдают! Слезы звездами роняют. Нус, по моему на четыре с минусом!

*** Пресветел ее лик В мерцаньи звезд ночном. В росе рассветный блик В сияньи золотом. И ветер поступью неслышной Потоком волосы колышет. Глаза ее так глубоки, Движенья плавны и легки. И пенье птиц, и шелест всего леса, Журчание воды и тишины завеса. Все это ее голос необьятный, И ласковый, и нежный и приятный. По матерински ее слово душу согревает. Порой один лишь взгляд все чудеса являет. Любить ее, уж счастье для меня, Хоть без нее прожить я не могу ни дня. Но все же остается в сердце ее лик, Любовь живет под сенью черных пик. Вот такая вот штука...

Глава вторая Чип неловко остановился, он узнал этого пришельца. Сам не свой от пережитого потрясения, бельчонок, оробев, сказал: - Рик? Старина Рикирангул? Ты что это здесь делаешь? Ночной гость оказался морской выдрой. В сером плаще и с двумя тонкими кинжалами. Шерсть у него на голове была длиннее чем на все теле, и этот причудливый хохолок был закручен в элегантный хвост. Карие глаза смотрели прямо. В них отражалась доброта и игривость. Никакой злобы и жестокости. - Хей! Дружище! Вот ты где, да, я, это самое, на разведке сегодня! Смотрю, лодка плывет, а в ней какая то крыса, думал северянин какой заблудился! А тут ты выскакиваешь! Кстати ты откуда взялся? - Я в лодке сидел. Пока тебя не увидел, подкрадываешься как змея! Испугал меня не на шутку! А в лодке спит старина Хвастопуз. Ты чуть не убил моего нового друга! - Друга? Эта крыса твой друг? - Да, он очень хороший безобидный малый. Ему только рыб пугать! Не воин, а нежный такой, чувствительный. Зато добрый и сильный. Как его взяли в пираты, ума не приложу! Ладно, двигаться пора. Корабль близко? - В двух часах ходьбы на север вдоль берега. Капитан ждет, отплывать пора. Северян отбросили, но они возвращаются с новыми силами и скоро будут близко. Рикирангул не стал вдаваться в подробности. Чип согласился и мгновение спустя, они уже гребли к северу. Серебрился, освященный луной, кильватер лодки, уводившей двух смелых гребцов и мирно храпевшего старика Хвастопуза. Рассветный луч щекотал нос спящего Хвастопуза. Пылинки не спеша водили хороводы в потоке солнечного света. Сон постепенно покидал толстяка – крысу. Сознание необратимо возвращалось. И первое что почувствовал Хвастопуз, была качка. Да, та самая, ни с чем не сравнимая, родная качка. Материнская, ласковая, такая привычная и желанная для каждого моряка. Хвастопуз открыл глаза. Вот это да! Такой красивой каюты на Жемчужной Королеве отродясь не было! Пол устилал пестрый ковер, с причудливыми узорами и орнаментами. Красные цветы, синие, желтые, оранжевые. Широкая кровать, стоящая в середине комнаты, была сделана из слоновой кости. На такой мягкой и роскошной кровати впору было спать королю или императору, а на ней, представьте себе, лежал бедняга Хвастопуз! Старый боцман раскрыл от восхищения рот, да так и остался сидеть. Перед ним располагалась дверь из каюты. Она была украшена искусной резьбой, а в центре ее, висел огромный круглый золотой щит. По бокам от двери стояли два довольно вместительных шкафа, из какого – то белого дерева. Ручки были сделаны в виде рукояток кинжалов. Со стороны казалось, что кто – то всадил в дверцы шкафа мечи по самые гарды. По углам каюты, стояли абсолютно одинаковые сундуки, оббитые полосками железа, и отделанные сапфирами. Левую же и правую стену занимали еще два огромных шкафа из красного дерева. А по бокам от ложа, на котором лежал Хвастопуз, стояли два десятисвечника из чистого золота! – Вот это да! – Подумал он. – Где это я оказался? Где Чип? И лишь только он успел раскрытся, и сползти с кровати, как тут же вскочил назад от неожиданного удара в дверь. Казалось, какой – то исполин стучит ногой в дверь. Хвастопуз содрогнулся и спрятался под одеяло. Сквозь маленькую дырочку он следил за дверью, содрогавшейся от мощных ударов. И вдруг из-за двери послышался голос. - ЭЙ! ТОЛСТЯК, ТЫ ДОЛГО ЕЩЕ БУДЕШЬ ТАМ ВАЛЯТСЯ?! О тысяча морей! Что это был за голос! Низкий, слегка хриплый, и громкий! Хвастопуз никогда еще не слашал такого страшного, грозного баса. Этот голос мог придналежать только огромному чудовищу, которое собралось закусить бедным стариком. Рев! Страшный рев! Будто буря, гроза грохотала за дверью. Бедный Хвастопуз оцепенел от страха. Ни одна лапа не слушалась его. Ему хотелось убежать! Спрятатся подальше, но он не мог. Прошло немного времени, и голос снова послышался: - НУ Я ЗАЙДУ? УЖЕ УТРООО!!! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? КАК ТАМ ТЕБЯ? А! ПУЗОХВАТ, Я ПРИНЕС ТЕБЕ ПОЖРАТЬ! Хвастопуз в ответ только жалобно пискнул: - Нет! Но тут дверь с грохотом отлетела в сторону. Бедняга успел увидеть в дырочку два огромных сапога, быстро приближавшихся к кровати. Пришелец рывком сдернул одеяло с Хвастопуза и…. О, ужас!!! Что это был за зверь! Перед крысой была огромная страшная морда, без сомнения, чудовища! Его глаза горели зелено-желтоватым пламенем. Светло коричневая шерсть, торчавшая во все стороны, делали его морду еще более страшной. Могучее дыхание необьятной груди, шевелило шерсть на Хвастопузе. Огромные, тугие мышцы на его передних лапах лишний раз доказывали опасность этого зверя. Кончиками огромных, острых когтей он держал поднос со всякой едой, и улыбался. Да, улыбался. Такую улыбку никогда не забудешь. Ослепительно белые клыки, были слишком большие! Вот уж такого, Хвастопуз никогда в своей жизни не видел! С виду, пришедший был похож на лисицу, но был больше и мощнее (Милый добродушный толстячок, даже не подозревал тогда о существовании волков, может он где-то и слышал о них, но даже не подозревал что они такие страшные). Все, от кончика носа до хвоста говорило о том, что это создание явилось убить беднягу Хвастопуза. Толстяк не выдержал и закричал: - АААААААААААААААААААААА!!!! УБИВАЮТ!! ПООООМООООГИИИИТЕЕЕЕЕЕЕЕЕ!!! ЧИИИИИИИИП! ГДЕЕЕЕЕ ТЫЫЫЫ! ААААААААА! Хвастопуз стрелой вылетел из каюты и бросился бежать по палубе. Он истошно вопил. За ним по пятам неслось чудовище и орало во всю глотку: - Смирно! Стоять! Куда? А как же еда?! Хвастопуз, не видя ничего кроме этого ужасного чудовища, не заметил, как добежал до фальшборта. Споткнувшись, он полетел за борт. Вода попала ему в рот и в нос. Он вынырнул на поверхность, но ужас! Сверху к нему летело огромное создание и кричало своим ужасным голосом: - Эгей! Малыш, не бойся! Я спасу тебя! Оглушительный всплеск окатил физиономию бедного толстяка, в результате чего, он наглотался воды. Бедняга бил лапами по воде, и постепенно погружался все ниже, ниже и ниже. Свет солнца становился все тусклее, тусклее и тусклее. Вдруг что – то толкнуло Хвастопуза откуда – то снизу и он в момент вылетел наверх. Света видеть толстяк не мог. Темнота окутала его…

Да что вы! Красивей всех Цармина!!!

Basta Судьба моя печальна! Вот и все! Прощайте все!!

Черк Селандина Здрасте! *Появляется за дверью с рюкзаком на спине* Мне надо покинуть вас. Думаю что ненадолго, хотя впрочем, не знаю. Сами понимаете, жизнь в реале очень трудна и опасна. И я вынужден удалится! Но я еще вернусь. До свиданья!!!

Рок - это круто!!!! Рок это ништяк! (Прошу прощенья за мой неистовый жаргон) А насчет не поняла, не бери в голову! Мало кто меня поймет....

Хват Знаю! Ты хороший друг! Спасибо что понял меня! Госпожа Цармина А вы вот спросите у женской половины форума тогда поймете!!! Поэт, если я таковым являюсь(что не скажешь по этой дряни), выражает свои чувства, вот я их и выразил! Все!!!

*К Селандине бесшумно подлетает сокол и садится ей на плечо, затем передает ей письмо:* Генералисимусу Селандине, главнокомандующей Дозорным отрядом, и самой очаровательной правительнице Саламандастрона за все прошедшие и еще не наступившие времена, от маршала Тарквуда привет! Мир да любовь! Мы с Басточкой уже заждались вас в Рэдволле! Скорее приходите на пир!!! P.S. Сокола можешь оставить себе. Его зовут Атристратиг. Он добрый помошник и верный друг!

Мариэл Уже слишком поздно! Странник Я не скис, я сгорел! Скисает молоко!

Моя черная метка Я сволочь весны, я осени шлак, Я тебе не друг и не враг, а так. Мою кровь сосёт придорожный мак, Моя чёрная метка - Rock. К. Кинчев Я стал задыхаться, Мне трудно дышать! И тьмы не боятся, И спор разрешать. Надежда сгорела В горниле судьбы, И вера пропала Под гром молотьбы. Любовь остается, И в пепле томится. На свет, волю рвется, И тьмы не боится. Я в черном огне, Я в печали глубокой, Взорвалась во мне Пламя страсти жестокой. Огонь языками слезу осушил, Злой рок меня счастья навеки лишил. На сердце клеймо задымилось от жара, Недавно здесь горе все билось пожаром. И черная метка моя удалая, Зажглась злостью, словно волчица презлая! Надежда подобно искре все живет, И счастья мгновенья пресветлого ждет. А ночь в хороводе все с ветром поет! И землю бросает в уныния лед. Шабаш! Дорогие! Шабаш! Веселимся! Шабаш! Неблагие! Шабаш! Не сдадимся! Гуляй хоровод! Во дыму спознавайся, И совести светлой своей не сдавайся! Шабаш! Дорогие! Шабаш! Веселимся! Шабаш! Неблагие! Шабаш! Не сдадимся! Во мраке ночей, Светит сталь палачей! Не видно мне солнца, не видно лучей! И в бездне чермной ныне я пребываю, Грехи? Неудача! Судьба? Я рыдаю! Вокруг хоровод застилает восход! На мя нападает отпавший сей род! Я стал задыхаться, Мне трудно дышать… О черная метка моя удалая, Ты в сердце живешь, черным солнцем пылая! След бездны лихой, Горькой правды звезда! На сердце – рубец, На судьбе – борозда! О черная метка моя удалая, Ты жги, да гуляй, Тьмой печали пылая!