А если бы "Рэдволл" сняла студия "Дисней"?

Кот Ой, точно, спасибо тебе! А то я уже сам запутался, кто у нас кто На Западном побережье пусть ходят все, frei я написал, но пока сами будем. Трумен Ох, уж точно Но Марисолька вроде с нами и Гленнер иногда. Уже четыре

На глазах у мышки бирюзовый клинок пронзил темную фигуру, и та, издавая дикий крик, начал растворяться, истончаться, таять, как будто бесплотный призрак. Владелец странного бирюзового ятагана, молодой тигренок, облаченный в подобающую какому-нибудь восточному принцу темную накидку, шелковые шаровары и высокий тюрбан с багряным пером, выкрикивая странные боевые кличи "Хубаааар фидай! Би ла кайфа!", выдернул свое оружие и бросился на других врагов. Из главного зала тем временем раздались громкие выстрелы и быстрый свист стрел. Там бой вели закованная в кольчугу волчица с севера, выглядевшая свирепым умелым воином, и вооруженный длинным мушкетом весьма необычного вида молодой лис. ОФФ: Джеил, Драуг, Декабрист! Ну где вы?

Вокруг меня садитесь все За мною в сказку устремиться! Я пел об огненной лисе, Писал о радуге-лисице. Темнеют быстро вечера, Созвездий блеск все вдохновенней. Ах, дни текут, и мне пора Всем о лисице спеть осенней. Когда звенел последний тост, Прощались с летом в зале главном, Лисички этой рыжий хвост Плясал по листьям в танце славном. В ту ночь веселья и чудес, Когда взметнула осень листья, Стал рыжим-рыжим каждый лес, Как будто хвостик мягкий лисий. А лиске этой горя нет! Мечта со сказкой неразличны, Она решила целый свет Раскрасить золотом пшеничным. И дарит золото земля, Едва заглянет свет в оконце, На радость всем встают поля, Блестя, как лисий хвост на Солнце. Все в дар лисе и в честь ее! Аллей осенних сон и нега, Амбары, желтое жнивье, Снопы пшеницы на телегах. Лисицы дивные труды, Успеть за день ей нужно много, И сена рыжие скирды Встают, как башни, при дорогах. Деньки, хоть осень, горячи, А урожаем все довольны, И Солнца рыжего лучи Звенят на меди колокольной. Разбужен звоном целый мир, Заботы долгие отбросьте, Набат зовет: «На пир! На пир!», И будет лиска первой гостьей. Корзины с яством на весу, Вперед, быстрее всех добраться! Увидишь, может, ты лису У врат заветного Аббатства. Здесь мы отыщем все мечты И в небо бросимся, как птицы, Ведь красен Рэдволл, знаешь ты, И красен мягкий мех лисицы. Попросят лиску в главный зал, Пойдет походкой величавой Она огнем зажечь глаза, Потешить танцами – забавой. Так пой же, пей и веселись! В чудесный час любой захочет Под лапку с осенью пройтись, С лисой плясать до поздней ночи. В веселье пусть текут часы, Ждет мир осенний, яркий, алый, И мы в честь осени лисы Поднимем полные бокалы.

Спасибо, спасибо вам! - Тут, сэр, как сказал однажды Клуни Хлыст, выпрыгнув из кустов на двух мышек, собиравших крыжовник. На пороге незамедлительно вырос бойкий крысенок сезонов пятнадцати от роду, облаченный в серые штаны, пеструю рубаху и старый полосатый жилет от щедрот Генри Вера, эсквайра. Шею кокетливо обвивал красный платочек, ворот рубахи был расстегнут, самым бесстыдным образом открывая для посторонних взглядов краешек тельняшки. Вымазанная кремом сапожная щетка в правой лапе и «Патентованный гуталин Беддла» в левой дополняли портрет мастера Витча Снаббингса. Сын домовладелицы Сесилии Снаббингс и капитана Ее Королевского Величества военно-морского флота Эдуарда Снаббингса, чья крошечная канонерская лодка с блестящим названием «Клуни Хлыст» напоролась на мину у берегов Ост-Бурмии во время подавления знаменитого Мятежа сахарных плантаций, юный Витч, даром, что вырос без отца, был веселым и смышленым зверенком, не лез за словом в карман, помогал матушке во всем, оказывал квартирантам различные мелкие услуги и мечтал об офицерских эполетах, готовясь через три сезона поступить в Королевское военно-морское училище имени адмирала Риска. М-с Снаббингс сама учила свое дитя по мере сил, и, судя по тому, что пучок розог, купленный строгой учительницей вместе с книгами по навигации, тригонометрии и математике, вначале просто валялся на кухне без дела, а потом и вовсе был пущен на растопку смешливой служанкой Мэри-Сью, обучение продвигалось вполне успешно. Еще мастер Витч Снаббингс обладал знаниями другого рода – казалось, крысенок помнил точное месторасположение всех портерных, трактиров и табачных лавок в радиусе, по крайней мере, пяти миль. Днем и ночью, в любой сезон, в любую погоду квартиранту семейства Снаббингс было достаточно только попросить крысенка, подкрепив свою просьбу небольшой мздой в виде пригоршни медных шильдов, и через полчаса на столе у страждущего уже красовалось желаемое. Пачка лучшего «Вуглера» лапной резки, кружка темного рэдволльского, а порой даже бутылочка контрабандного рома или джина…Витч мог достать для обходительного джентльзверя все, потребное для хорошего досуга, только плати. Вот и теперь Генри Вер и Матти Гонфингс собирались воспользоваться его услугами. - Зачем вызывали, сэр? – обратился крысенок к коту, выкликавшему его имя минуту назад, - Я, регулярно, уже чищу Ваши сапожки, будьте покойны, к утру будут, как новенькие, или зовите меня Фиалочкой. Вместо ответа Генри Вер прошел к платяному шкафу и, распахнув дверь, нашел там свой сюртук, что, по чести сказать, было совсем нетрудно, ибо гардероб, несмотря на внушительный вид, отнюдь не ломился от обилия платья. Кот извлек из кармана сюртука потертый бумажник и, подойдя к креслу, где развалился мистер Гонфингс, ничтоже сумняшеся, проделал то же самое с его полуфраком. Опустошив отделения для мелочи обоих бумажников, служитель медицины высыпал на ладонь мастера Витча целую пригоршню медных шильдов, а в просторечии просто «чешуек» или «щитов», присовокупив к ним пару-тройку серебряных джиндживеров. Придав своему лицу чванливое, как у первых лордов адмиралтейства, выражение, кот трубным голосом обратился к мальчонке. - Сублейтенант Витч! Командование флота поручает Вам важную задачу – Вам необходимо, невзирая на погоду, выйти в море и перехватить вражеский конвой с продовольствием, которое Вы должны доставить в порт для обеспечения нужд господ офицеров… - мистер Вер бросил взгляд в сторону улыбающегося мистера Гонфингса, явно наслаждающегося всем происходящим, -и примазавшихся к ним представителей прессы. Приказ понятен? Не пытайтесь это отрицать! Выполнять! - Слушаюсь, сэр! – щелкнули каблуки прочных черных ботиночек, мастер Витч Снаббингс, встав по стойке «смирно» с быстротой и четкостью, достойной гвардейцев первого батальона лейб-стражи Барсучьего Дома, отсалютовал коту и, выполнив команду «кру-гом!», покинул комнату эскулапа. Тот, провожая взглядом удаляющегося крысенка, пробормотал, - Клянусь хвостом, этот малый далеко пойдет! Не удивлюсь, если сезонов через десять увижу его на мостике чего-то покрупнее канонерской лодки. Жаль, что такого прохвоста не было с нами в Пятьдесят первом… Подойдя к окну спустя пару-тройку минут, Генри Вер и Матти Гонфингс были вознаграждены зрелищем в виде храброго ныряющего в туман сыночка м-с Снаббингс, уже нацепившего на себя отцовскую зюйдвестку и вооружившегося корзинкой размером с хороший каботажный пароход и предусмотрительно снабженным крышкой огромным глиняным кувшином галлона эдак на два. Зрелище это, не принадлежащее, конечно, к числу слишком выдающихся, тем не менее, порадовало джентльзверей, ибо ничто так не согревает сердце, как вид трудящихся в непогоду созданий, в то время, как ты отдыхаешь под крышей, в тепле и уюте. Друзья набили трубки душистым «Губби», придвинули кресла поближе к камину, и потекла беседа, такая же неторопливая и размеренная, как и породившая товарищей эпоха, эпоха, которую в честь Ее Величества Королевы Констанции Третьей, недавно справившей семидесятичетырехсезонный юбилей своего правления, многие называли констанцианской. Правда, злые языки поговаривали, что эпоха эта, будучи вначале тихой, размеренной и приятной, в последние сезоны что-то стала слишком уж быстрой, стремительной и спешащей. Так омнибус, едва тянущийся по городским улицам, скатываясь под гору, несется вскачь, и пассажирам остается только вцепиться в поручни и надеяться на искусство кучера и форейторов. Новые изобретения, открытия, набирающий обороты прогресс пугали монархиню и престарелых вельмож ее двора. Аэропланы, дирижабли, электрическое освещение…Кто не испугается подобного и не прольет слезу по патриархальному, буколическому укладу жизни старого доброго Рэдволла? Впрочем, молодые, от чистильщика сапог на углу улицы и до самого кронпринца Вердоги, не слишком-то боялись того, от чего старики приходили в трепет. И наши друзья, будучи юным поколением Соединенного Королевства Цветущих Мхов, совершенно не беспокоились о смене эпох, и темой беседы служили не «эти-ужасные-автомобили-носятся-воняют-и-чем-им-старый-мой-крепкий-шарабан-плох-я-не-знаю» или «четыреста-пятьдесят-выстрелов-в-минуту-Вы-представляете-врут-конечно-весь-мой-полк-так-не-мог-а-они-могут-внук-будущий-офицер-говорил», а простые жизненные радости и горести, повседневная рутина да изредка развлечения. - Так ты говорил, Генри, жалованье в твоем госпитале для ветеранов не слишком-то это? – промолвил мистер Гонфингс, смешно складывая губы, чтобы выпустить под потолок комнаты первое колечко. - Для одинокого холостого джентльзверя, квартирующего на Линум-стрит, - парировал служитель медицины, выпуская свое колечко так, чтобы оно прошло сквозь уже пущенное мистером Гонфингсом, - оно очень даже то. Хватает и на театр, и на скетинг-ринг, и на кой-какие книги. Но совершенно не годится для одинокого холостого джентльзверя, живущего на Линум-стрит и мечтающего купить практику, да. У тебя нашлась для меня работа получше, а, Матти Гонфингс? Учти, я не гожусь на роль репортера; если твоя газетка опубликует то, что я в состоянии написать, она потеряет подписчиков за неделю. Огнестрельные и колото-резаные ранения, выковыривание из солдатских спин шрапнельных пуль, наложение швов в полевых условиях – не самая популярная тема, не так ли? – как бы подкрепляя свои собственные слова, кот решительно запыхтел трубкой, окутавшись дымом, как шлепающий колесами по реке пассажирский пароход, - Я не «рыцарь пера», дружище, это я уступаю тебе. Таких неугомонных репортеров с горячими сердцами, подобных Матти Гонфингсу, в промозглом Рэдволл-сити действительно называли «рыцарями пера». Сложно сказать, чего было больше в этом необыкновенном прозвище, иронии, восхищения или тоски по рыцарским временам Страны Мхов. Как бы то ни было, мистер Гонфингс воспринял шутливые слова своего спутника как комплимент и ухмыльнулся. - Ну нет, конкурентов я не потерплю, старина, особенно сегодня. Весь высший свет столицы покатил на Флориан-лейн на премьеру, «Воин Рэдволла», слыхал об этой пьесе? На неделю первая полоса для меня совершенно потеряна, что бы во всем городе ни случилось. - нырнув в облако дыма, юный Матти принялся честить какого-то джентльзверя с довольно странным именем «Светская хроника», крадущего хлеб у честных репортеров. – Целую неделю им не будет дела ни до чего, кроме того, как были одеты пэры и заморские посланники, что они изволили сказать по поводу увиденного и как разъезжались от здания театра в своих каретах. Хоть бы какой-нибудь завод взорвался или Мшистая разлилась, - высказав столь кровожадное и нерэдволльское пожелание, Матти с трудом вернулся на тропу беседы, с которой его сбило чувство оскорбленной профессиональной гордости. – Ну да ладно, о чем, бишь, я? Нашлась для тебя работка получше, нашлась, старый костоправ! Как насчет того, чтобы примерить мундир «марти»? - Мундир «марти»? – Генри Вер, эсквайр, не скрывая своего удивления, слегка постучал ясеневым чубуком старинной трубки по лбу Маттиаса Огастеса Мафусаила Гонфингса, эсквайра. – Таскаться по улицам с фонарем и «Дубовым Томми», мерзнуть под дождем, стынуть под ветром, черпать ботинками дорожную грязь и к тридцати сезонам нажить ревматизм вдобавок к сувенирам, привезенным мной из Ост-Бурмии? Мне это нравится, дружище! Но моей лихорадке – нет… - Что Вы, сударь. - Матти Гонфингс, казалось, был оскорблен подобными предположениями и манипуляцией с трубкой до глубины души и даже потянулся было к кочерге, будто намереваясь продолжить кровопролитие, - Я знаю, что ты трясешься, как лисоволк перед битвой, благодаря твоим разъездам по странам с чудесным климатом, поэтому нашел для тебя работу…как бы это выразиться…по специальности. Теплое, чистое и сухое помещение, мундир офицерского сукна, квартирные, командировочные, сверхурочные и жалованье раза эдак в три больше того, что ты получаешь сейчас в твоем госпитале для ветеранов. - Что, сэр Поль Ле Бэр, краса и гордость столичной полиции, кавалер ордена Плюща, надежда и опора Отчизны, решил отречься от должности шефа полиции в пользу Вашего покорного слуги? - высказал предположение кот, заинтригованный предложениями гостя.

Tyra the Warrior Курасиво! А почему Ежевика сам не пошел на переговоры и почему Ветрокохи ни слова не сказали по поводу разгуливания Пестролистой из Грозового племени на их территории?

- Точно! Сразу видно, что ты из ученой братии, не то, что мы. С доктором Понси ты точно поладишь - ухмыльнулся хорек, готовясь снова взяться за носилки. - Сейчас мы идем в наш лагерь, среди этих самых...как их...жунглей. Только вот оно что - внезапно посерьезнел Грим, а, может быть, Грем. - Эти самые жунгли жуткое местечко, но наш лагерь, конечно, там укрыт надежно. Так вот, нам могут встретиться разные там чудища по дороге или еще кто поопасней, так что, если скажем молчать - молчи, если скажем лежать - лежи, если скажем сидеть тихо, как мышка - сиди тихо, как кошка. Ну, ты поняла, короче говоря. Ладно, братишка, тронулись!

Прошу всех в игру, друзья мои! Гоните уже пленников в стойбище, если что, я за жайцев в поселении отыграю.

Посланные в разведку хорьки Грим и Грем, тянущие носилки, вошли в редколесье. Отыскав среди деревьев тщательно замаскированный колодец, они опустили туда манерку на веревке и, вытащив наполненную фляжку, дали Трише немного вкусной холодной воды. - Много нельзя - сказал Грим (или Грем?), забирая фляжку у Тришки -Ты слишком долго болталась в море, как скорлупка, без питья и харчей, так сразу много есть или пить тебе пока нельзя. Как сказал доктор Понси, урганизм не вынесет! - Не урганизм, а горганизм, дубина ты неотесаная!

Вот еще карты из последней книги, может, пригодятся. Там на сгибе маленький домик - Farm. Да, они весят, так что помните о траффике.

- Ну, двинулись! Потянули! - братья-хорьки, поплевав на лапы и закатав рукава своих коротеньких зеленых курток, потащили носилки в сторону редколесья - Шевелись, Грим! Наддай, Грем, старый лентяй! - перебрасываясь шутками, спутники Тришки несли ее вглубь острова. ---> Тема: Остров: Редколесье

Да, с компасом и розой ветров. А можно еще, как на средневековых картах, разных созданий нарисовать, скажем, в море всякие акулы, спруты, кракены, в Северных землях росомахи, в лесах белки племени Го.

Безлунной ночью ледяной, Когда терзает ветер край, Закрой глаза, мечтай со мной, Прошу тебя, со мной мечтай. Среди холодной пустоты, Где листья сыплются, звеня, Мечты…Всего лишь я и ты В аббатском зале у огня. Мечтай со мной! А ветер груб, И что прошло, прошло, как миг, И чтоб изведать нежность губ, Придется ехать сотни лиг. А листья падают, шурша, И их ветра уносят прочь, Твоя душа, моя душа, Они, увы, как день и ночь. Мечтай, коль давит боль виски, И подступает пустота, С тобою сможем быть близки В мечтах, в мечтах, в одних мечтах.

Стр. 138-139 Аббат Глисэм был вынужден согласиться с Торилисом. - Да, ты прав, брат, я просто хотел дать нашим маленьким воителям минуту-другую славы. Мистер Колючка, Вы не поможете нам с братом вытащить это за ворота и бросить в канаву? Пробконос послушно кивнул Глисэму. - Конечно, отец настоятель, но я и сам справлюсь, вам, джентльзвери, не надо пачкать лапы, предоставьте это мне. Брат Торилис вздохнул с облегчением, зная, сколь неприятно для него было бы прикосновение к мертвому ворону. - Спасибо Вам большое, хранитель погребов, я Вам премного обязан. Маленький мышонок ворчливо вмешался. - Это наша лабота, моя и Фалфф, мы вытащим его за волота! Сравнив размеры диббунов и ворона, аббат с трудом скрыл улыбку. Он взял их обоих за лапы. - У меня есть идея получше, почему бы нам не устроить праздник у пруда в честь наших великих воинов, а? Повторного приглашения не потребовалось. Двое победителей ворона, окруженные толпой друзей, устремились к пруду, крича и визжа, - Праздник, праздник! Рэдвооооооолл! Брат Торилис пошел вслед за аббатом; глядя на несущихся диббунов, он сказал с осуждением. - А когда же идти спать? Ведь уже вечер. Сестра Фиалка, хлопнув его по спине, едва не сбила его с лап. - О, если ты устал, брат, ты можешь отправляться в кровать прямо сейчас, тебя здесь никто не держит. А мы устроим вечеринку! Аббат Глисэм подмигнул веселой ежихе. - Отлично сказано, дружище, а ну-ка, давай наперегонки! Брат Торилис сурово посмотрел в сторону их удаляющихся спин, после чего продолжил свое размеренное, неторопливое шествие. Повар Скарпул уже знал о предстоящей вечеринке, поэтому приготовил все для чудесного праздника в саду. Белочка Перрит разложила еду на плетеных циновках из тростника. То, что в этот раз они сидят не на стульях и за столом, было для малышей в новинку. Более того, когда аббат и старшие звери сели с ними на траве, повар Скарпул вызвал взрыв ликования среди аббатской малышни, обратившись к отцу настоятелю так, как будто тот был непоседливым диббуном. - Веди себя прилично, Глисэм, вымой…стало быть…лапы, малыш. Дагри, ты…значит…присматривай за этим озорником, чтобы он…это самое…не прыгал тут у нас! Ответ Глисэма вызвал еще большее веселье. - Что, это я -то прыгаю? Да вам после этого вчетвером меня не поднять!

- Заходи...значит, да садись к столу, др-р-ружище! - благодаря чтению книг аббат Джулиан освоил немало языков и наречий, от землеройского языка до бабочкано. Поэтому и мог говорить с кротом, как крот, а с землеройкой, как землерой. Кроме того, отец настоятель, сам любитель посидеть в библиотеке, хорошо знал всех аббатских книгочеев и был с ними дружен, посему юный крот, отличавшийся любовью к книгам, просто не мог не быть добрым другом Джулиана Джиндживера.

- Так...Вот, значит, как, говорите? - лапа аббата с ложкой горячей каши застыла на полпути ко рту - Сделаем так, вы ешьте, а я пока подумаю. Приятного аппетита, зверята мои! Не торопитесь, кушайте медленно. "Выдумка? Странная фантазия? Но это же Санни, я ее знаю, она серьезная, такими вещами шутить не станет. Надо спросить у нее самой. Гости...Откуда могут быть гости? В эту пору урожай собран, и все сидят по домам и норкам. И войны начинаются обычно летом, а не в сезон дождей и распутицы. Непонятно это, странно".

Мне нужны рэдволльцы, а то создается впечатление, будто у нас демографический крызис. На все аббатство один старик и три диббуна.

С вашего позволения в общий доступ не надо. Лучше в личку желающим.

Стр. 136-138 Джег сразу впал в неистовство. Вырвавшись из материнских объятий, он взобрался на ветку и принялся стряхивать вниз веточки и листья. - Мой папочка вош-ш-шдь, я ему на тебя наш-ш-шалуюсь. Позволила мыш-шаке ударить меня в ш-ш-шивот и не даеш-ш-шь мне его приконч-ч-чить. Ты плохая мамочка, плохая! Мой папа побьет тебя за вшше это. Биски вздрогнул, когда желудь угодил ему в глаз. Глядя на избалованного юного хищника зажмурившись, Биски пробормотал. - Хотел бы я в один прекрасный день оставить тебя наедине с братом Торилисом, он бы шустро научил тебя хорошим манерам. Тала спустилась вниз, к входу в туннель, чтобы встретить мужа. Она взяла нескольких своих подружек с собой, оставив трех охранять пленника. Биски проверил веревки, подергав их. Они были слишком крепко завязаны, чтобы убежать. Он проверил их снова, но, получив удар ивовым прутом, сдался. Мышонок висел, поникнув головой, пытаясь не обращать внимания на ушибы и царапины, и думая, как там его друзья. В аббатстве Рэдволл двое диббунов, Фарфф и крошечный мышонок, стали героями сезона. Сестра Фиалка отрицала всякое участие в гибели ворона на колокольне. Толстенькая, веселая ежиха, она была очень добросердечной и не могла признать свою роль в убийстве любого живого существа, неважно, друг это или враг. Так что на всю славу могли претендовать двое диббунов, что они и сделали, нимало не заботясь о скромности или правде. Ворона выставили перед главными воротами, чтобы затем вытащить его за ворота и сбросить в канаву. Рэдволльцы рассматривали его, с благоговейным ужасом обмениваясь замечаниями по поводу его величины и свирепости. - Хуррр-хуррр, посмотрите…значит…на когти этой птичищи! - Да, а клюв-то, а клюв? Представь, каково это получить таким клювом! Крошечный мышонок, завернувшись в плащ на десять размеров больше, чем надо, гордо расхаживал взад-вперед, не подпуская зрителей поближе. Он размахивал поварешкой, избранной им в качестве меча, и крышкой от кастрюли, заменявшей ему щит. - Лучше не подходите близко, он может вас поланить! Фарфф тоже была вооружена, она выбрала для себя принадлежащий повару Скарпулу небольшой вертел для овощей, которым она тыкала в сторону мертвого ворона, мрачно бормоча. - Хорошо, что Амфри не звонил в колокола, иначе эта птица его бы утащила. Вскоре у ворот оказался брат Торилис, жаловавшийся аббату. - В самом деле, отец настоятель, долго ли еще будет продолжаться такое возмутительное зрелище? Не лучше ли будет вытащить это наружу7 Мне делается дурно, даже когда я просто смотрю на него.

- Доброе утро, моя милая! - улыбнулся аббат Джулиан - Не пугайтесь вы так. Я думаю, что наводнения не будет, хотя и обещали дождливую осень. Рассказывайте мне, что там у вас произошло, и, может быть, мы все вместе придумаем, как помочь горю. Только сначала позавтракаем, пусть все садятся к столу, а то каша стынет. Вкусная, овсяная, с кусочками засахаренных фруктов и изюмом, ешьте и будете большими и сильными, как выдры. И еще мятный чай, ммм! Свежезаваренный... - взяв зверят под локотки, аббат увлек их к столу - И ни слова, пока не покушаете, знаю я вас, молодежь, готовы хоть целый день голодными скакать. "Опасность? Серьезная? Запутавшийся на флюгере воздушный змей или уплывшая на середину нашего пруда лодочка? Или, может быть, опять драка подушками в общей спальне? Хи-хи...Ну, подушки мы заштопаем, а на флюгер пошлем кого-нибудь из наших белок половчее, да и лодочку вытянем. Молодые, веселые зверятки. И не без фантазии, слава сезонам, я тоже до немалых сезонов дожил, а все выдумщик...И Кротоначальник почти поверил мне, когда я сказал, что видел в бочке с Октябрьским Элем сома!"

Стрелок Спасибо! Думы свои забросили, В небо умчались мыслями. Листья уходят с осенью, Мы улетаем с листьями. Пляшут бродяжки бедные, Листья кружатся палые, Золотовласые, медные, Красные, мягко-алые. Жребьи в клубок сплетаются, Пряжа зверей готовая. Дунешь – и разлетаются, Словно листва кленовая. Что же носы повесили, Горечь порою сладостна. Как они пляшут весело, Как они пляшут радостно! Лето с цветами-травами Пусть застилает терние, Будут пиры с забавами, Время бесед вечернее. Грустное позабудется, Взяли да и отбросили. Все, что хотели, сбудется В час листопадов осени. С ярких дерев султанами Бури дерутся острые. Птичьими караванами Листья уходят пестрые.

Ornament еще украшение может означать, а pierce - проколоть, пробить, продырявить. Ты права. предложение сложное, я подумаю над ним.

Труга Все отлично, только там похоже не узоры с изображениями костей, а своего рода пирсинг, кожа проколота, косточки вставлены. На картинке у Джега так косточка в нос вставлена. Так что надо будет вроде "В носы вставлены украшения из костей".

Стр. 135-136 Через какое-то время поздним вечером Биски пришел в себя. Острая боль в кончике хвоста заставила мышонка закричать. Его мучил крысенок примерно одного с ним возраста, Крашеный. Одного взгляда хватило Биски на то, чтобы оценить положение. Его передние лапы были привязаны к ветке над его головой, высоко на вершине огромного дуба с пятью верхушками. Крысенок снова ущипнул его за хвост, посмеиваясь над собственной шуткой. - Йиккачикка, я ш-ш-ъем тебя, мыш-ш-шака! К счастью, задние лапы Биски были не связаны. Он резко пнул врага, попав ему в живот. Хищник, согнувшись пополам с громким криком «ух», рухнул с ветки, на которой сидел. Он зацепился хвостом за маленькие ветви внизу, завывая. - Уааааа! Мыш-ш-шака хочет убить Джега, на помощ-щ-щь, мамочка! Старая крыса, по-видимому, мамаша Джега, начала продираться сквозь листву вместе с тремя другими крысами. Она рявкнула приказ своим спутницам. - Тащ-щ-щите малыш-ш-ша Джега ш-ш-шюда, ш-ш-шкорей, ш-ш-шкорей! Пока они лезли выполнять ее приказание, она начала свирепо царапать спину Биски. - Ещ-щ-ще раз поднимеш-ш-шь лапу на моего Джега, я выцарапаю твое ш-ш-шердце и глаза тош-ш-ше, ш-ш-шлышиш-шь? Мышонок изогнулся от боли, но она продолжала терзать его, пока он не закричал. - Прекратите, я слышу, пожалуйста, прекратите! Мучение прекратилось, поскольку крыса начала помогать остальным вытаскивать наверх своего сына. Утерев его слезы, они посадили крысенка на широкую ветку, на безопасном расстоянии от Биски. Все они принялись гладить и утешать его, поглядывая на пленника. Биски изучал их; он слышал о Крашеных прежде, но встретился с этими дикими хищниками впервые.

Когда ветер с моря суров, как плеть, Когда ты совсем озяб, Как хочется лапы свои согреть В лодочке чьих-то лап. Когда клен у дома совсем поник, И буря листву смела, Когда холод лезет под воротник, То хочется лишь тепла. Где дом я найду, средь каких зверей Забуду я час погонь, Кто чашу с вином поднесет скорей, Кто мне разведет огонь? Озноб промозглый, огонь в груди, И дождик осенний льет. Мой путь так долог, но впереди, Быть может, лишь счастье ждет. К мечте заветной, в ночи, во мгле, Минувших веков душа, По паркам старинным среди аллей Пойду я, листвой шурша.

Стр. 133-134 Там были только я сам, закрытая дверь, огромный зеленый камень и больше ничего. Я долго сидел там, недоумевая, пока не разгадал ту загадку. Эта дверь, должно быть, вела в логово аспида. Видно, Крашеные и решили, что Балисс убил меня. Так, я решил не дожидаться, пока змей сожрет меня, поэтому я взял факел, схватил зеленый камень и заспешил прочь. Когда я думал, что где-то неподалеку крадутся Крашеные, я начинал ухать и кричать, «Балисс». Должно быть, это сработало, потому что я остался один. Я нашел укрытие на другой стороне провала, где и жил в одиночестве, пока не пришли вы, друзья мои. Двинк с сочувствием поглядел на филина. - Наверно, это ужасно, жить здесь, внизу в темноте, где и есть нечего. Алуко чуть застенчиво прищурил свои огромные глаза. - О, я не голодал, я и сам довольно мстительный, знаете ли. Если умеешь охотиться, добыча всегда найдется, коли не быть слишком разборчивым. Амфри с благоговейным ужасом уставился на филина. - Так ты говоришь, что ел Краше… Сэмолюс тактично перебил его. - Хорошо, хорошо, это понятно. Ага, значит, этот камень был прикреплен к другой стороне двери. Ха, а мы выбили ее, и не обратили на нее внимания, и полезли искать в туннели. Эта дверь ведет не в змеиное логово, Алуко, она ведет в погреба аббатства Рэдволл. Филин испустил долгий протяжный вздох. - Аббатство Рэдволл, если б я только знал! Как вы думаете, тамошние звери впустили бы меня внутрь? Я бы очень хотел побывать там. Кротоначальник Галлуб похлопал филина по изувеченному крылу. - Ну конечно, сэр, Вы можете там…стало быть…поселиться вместе с нами, если…значит…хотите! Алуко, казалось, совершенно переполняла благодарность. - О, спасибо Вам, друг, это было бы просто чудесно, моя мечта сбывается. Спасибо Вам большое! Двинк зарядил пращу камушком. Не целясь, он метнул его в темную бездну. - На твоем месте, старина, я бы не торопился с благодарностью. Мы нашли то, что искали, блестящую бесполезную побрякушку. Искали глаза Гибельных огней и куда это нас привело, а?! Обычно добродушный бельчонок, Двинк удивил всех своей вспышкой гнева. - Это привело нас в ловушку, в подземелье за мили от аббатства, к толпе дикарей. А что касается моего друга, то мы даже не знаем, жив ли он еще. Вот куда привела нас охота за этим дурацким камнем! Он схватил изумруд, завопив, - Выкину его вниз, в пропасть, там ему и место. Видеть его больше не могу! Он размахнулся, готовясь бросить глаз Гибельного огня, когда меткий пинок легкой лапы Боузи опрокинул его на спину. Горный заяц взял изумруд, своей лапой удерживая Двинка на полу. - Спокойно, приятель, не кипятись. Я придумал план, как нам выбраться отсюда. И этот милый камушек – часть моего плана. Ну, кто со мной или вы так и будете сидеть здесь с лицами, как у старушек, у которых подгорели пироги? Командор схватил свободную лапу Боузи. - Клянусь сердцем, приятель, мы с тобой! Горный заяц поправил свои изящные манжеты. - Садитесь все рядышком и послушайте меня, храбрецы, мы поступим вот так! Конец главы.