Первые снежинки легко планировали во влажном воздухе и плавно опускались на рыжую спутанную гриву лошади. Понуро опустив голову, Вилька осторожно переставляла копыта, выбирая наиболее устойчивые островки в каше осклизлой палой листвы. Она давно уже пережила и первую, и вторую свою молодость, но все еще оставалась бодрой и крепкой кобылой, годной и для телеги, и для седла.
Лане довелось выменять ее в придачу к отцовским коням за рубаху. И кобыла была не плоха, и рубашка ничем уж особенным не выделялась, скорее хозяину больно не хотелось торчать весь день на торгу с одной единственной неприметной кобылой, и потому, к общему довольству, сделка состоялась. И то сказать, цену за двух скаковых жеребцов он просил не малую, вероятно накинув на торги, но отец до базарного словоблудия был не охоч и сразу выложил требуемое, так что Лана чувствовала себя в своем праве. И все же, кобыла была хороша. Округлые бока выдавали рачительность и основательность прежнего хозяина, а у Еланы она и вовсе зажировала.
Неуклюже пристроившись на просиженном, будто каменном, седле, не прекращая попыток подцепить ногами стремена, девушка неторопливо ехала по опушке перелеска. Мокрая тропа петляла за чахлыми полуоблетевшими осинками, изредка из леса по правую руку доносился недовольный грай; колючий валик подсунутого бабушкой одеяла приятно подпирал поясницу. Зарывшись носом в поднятый кроличий ворот куртки, Елана бесцельно глядела под ноги лошади, думая о предстоящей встрече. Какие они, эти родственники, которых она никогда не видала?..
Оно, конечно, понятно – коли в дому семеро по лавкам, старших пора бы куда-нибудь пристроить. Оба брата, Варух и Ромар, честно оправдали родительские чаяния – привели жен, и не успевший еще просушить пеленки детей, дом наполнился плачем и гуканьем внуков. С Ланой же дело не ладилось, как ни пытались. За очередной ссорой с битьем мисок, нерадивую дщерь решено было выслать к пожилой тетке, обретавшейся в трех днях пути от родных Топляков.
При прощании родня исправно капнула пару слезинок, наскоро оседлала лошадь, не поскупившись на гостинцы для тетки, и наказав вести себя благочинно и пристойно, хлопнула по крупу Еланкину кобылу, нестройно пожелав скатертьюдороги.
Первый день пути благополучно окончился в соседней деревне у отцова друга, дядьки Жихаря. Его жена, круглая и румяная Марева, постелила Ланке на в меру теплом чердаке, в аккурат между тыквами и мешками с сушеной вишней, чем усталая путница не преминула воспользоваться. Чердак до духоты пропах печными запахами, которые в сочетании со сквозняками начисто отбивали всякий сон, заставляя живот мечтательно урчать, не находя себе места. В общем, первая ночь была ознаменована сушеной вишней и здоровой луной, похожей на лужу разлитого воска в синем небесном ковше.
Второй день – череда черных убранных полей в сивой щетине жнивья – подходил к концу. Откуда-то из лесной глубины начинал выбираться туман, свежим молоком синея в провалах между деревьями. На поля опускалась вечерняя росса, заодно серебря ворсистое одеяло, мыски сапог и волосы. Дыханье на воздухе моментально превращалось в облачка белесого пара, и Ланке пришлось пару раз ткнуть Вильку пяткой в бок, доабы не встречать ночь ни в седле, ни в лесу.
По левую руку мутно белела река; откуда-то из-за поворота доносился запах дыма, далекие голоса, плески. Подбодрив кобылу – на этот раз – словом – девушка поехала на звук уточнять близость жилья.
Доехав до расчищенной и утоптанной узкой тропинки-спуска, Лана набросила поводья на ближайшую древесную полутень, и цепляясь за растущий по обочинам кустарник, заскользила вниз.
Снизу, из темноты, доносился шкодливо-востроженный шепот, хихиканье и невнятный писк.
- Ну, бросай! – раздался басовитый детский голос, вслед за которым послышался плеск.
Высунувшись из-за куста, Ланка увидела темное пятно, с шипением барахтающееся в дорожке лунного света. Рванувшись напрямик через кусты, скользя по раскисшей земле и обдираясь о хлесткие ветви, она едва удержалась на отвесно уходящем в воду нешироком бережке.
За время спуска пятно заметно уменьшилось; мешок – а это был именно он – уходил под воду вместе с его несчастным содержимым.
Обернувшись так, что звякнули друг о друга накосные привески, Елана выдернула из рук ближайшего мальчишки рогатину и подтянула мешок к берегу. Одной рукой выхватывая из воды утопленника, другой девушка крепко стискивала ухо топителя., шипевшего и извивающегося не хуже того же мешка.
Из распутанных завязок в грязь под ноги шлепнулось нечто черное, влажно блестящее в лунном свете. Брезгливо подхватив нечто, Лана несколько раз встряхнула несчастного. Существо слабо дернуло конечностями и жалобно закашлялось.
- Кот это… - словно бы нехотя буркнул басовитый детина. – У бабки Лаисы кошка окотилась, один вот выжил… А куда ей еще кошки, самой едва на обед набирается… И не возьмет его никто, кому он, черный, нужен?..
