Варра

@Фортуната, зрелая, да, но не старая. Ну никак у меня с ней не вяжется образ старой крысильды.

Рэдволльская попойка - это нечто, какие у всех шикарные морды! Особенно у мышей под столом! Хахах! Шик!

@Кирилл Песчанка, паштет? Ты серьёзно?

@Nibelung111, урррррррррр! Спасибо! Очень приятно На мои стихи обычно не обращают внимания, а тут такой отзыв! Уррррр!

"Гимн Далетравья" Край душистых сребролистых трав Нас встречает ароматом луга. Тот, кто верит в счастье, будет прав, Тот, кто дарит счастье, будет другом. Травошёрстка – резвая река. Бросхадом – любимая столица: Исполинский дуб стоит века, Здесь растёт черника и кислица. Припев: Далетравье наше родное, любимое. Добрый приют и для путника дом. Вьётся дороженька, узкая, длинная, Нас неизменно ведёт в Бросхадом. Травы своим духом лечат хворь, Изгоняют жар и лихорадку. Много светлых, ясных дивных зорь Видели Аптекарские Грядки. Испокон веков и в беге лет Правят здесь великие Ольхевы. В их очах мерцает добрый свет, В знак наследья росомахи Треввы. Припев: Далетравье наше родное, любимое. Тёплый очаг и для путника дом. Щедрая россыпь черники, малины, Где стелятся травы цветастым ковром. Здесь живут и кошки и хорьки, Всех зверей не вместишь в пару строчек. Но и лис, и волк, и барсуки Здесь найдут укромный уголочек. Край целебных ароматных трав, Воздух сам пропитан разнотравьем, Тот, кто любит Жизнь, тот вечно прав. Вечно прав, кто любит Далетравье. Припев: Далетравье наше, родное, любимое, Двери открыты в наш радостный дом. Смотрит Луна, словно око совиное, Славим мы Жизнь и о Жизни поём.

"Песнь Утколовов" Мы отважные звери, скитаясь по этим лесам На лососьей тропе свою песнь отдаём небесам. Наша шкура прочна, взгляд суров, когти крепче, чем сталь. За спиной много миль, впереди – необъятная даль. Наши лапы сминают ковыль на полях и лугах, И столбом поднимается пыль на лихих берегах. На дыбы взвились горы, холмы, и рычал злобно лес, Но и мы не поджали хвосты, зная силу чудес. И не важно, кто встретится нам – волк, медведь или кот, По каким ли болотам, снегам пролегал наш поход, Ясно видим мы цель – до неё ещё много шагов, Но вернётся на трон наш законный правитель Снегов.

"Танец Осени" Как тяжко колышутся кроны Дубов, тополей и берёз, Неистовый ветер со стоном По тропкам таким незнакомым Сметает с мурав капли рос. Все звери попрятались в норы - Так сыро и влажно кругом. И лишь равнодушные горы, Не знавшие брани и ссоры, Гадают, что будет потом. Во мху – таком мягком и чистом Устроились ягоды клюквы, Кружились в падении листья, Ведь Осень взяла в лапу кисти, Протяжно и сладко мяукнув. О, как она нынче прекрасна! Багряного золота мех! И нет в этом действий напрасных: По-лисьи изящно и страстно Вальсирует в свете прорех. Она приглашает на танец Всех добрых и храбрых зверей И каждый нарядный красавец, Луны или Солнца посланец, Ступает по травам полей. Вот лапкою Осень взмахнула, И красками полнится мир: Пурпурные древние руны Она в ручейки окунула Извлекши мелодию лир. Лисицы, ежи, горностаи, И волка послышится вой. В деревне собака залает Участливо, хоть и не знает, Кто пляшет за этой горой. На флейте играет куница, Взял в лапки фагот соболёк, Мелодия в тон заструится, Подхватится пёстрою птицей. Займется в душе огонёк. Олень на рогах держит свечку, Меж сосен торжественный шаг. Копыта омоет он в речке, Прошествует мимо крылечек И братом объявится враг. Всю ночь будет длиться гулянье, Пока не сорвётся роса С травинок, шепнув на прощанье Так нежно своё «до свидания, Туманом вернусь в небеса». Гуськом, вереницей, цепочкой Зверьки продолжают свой пляс, И лишь росомаха на кочке Углём проведёт по листочку - Напишет короткий рассказ.

"Горностаи метели" Казалось бы, ещё только вчера Кружились листья, вальс танцуя с ветром. Но резко потемнели вечера - Зима пришла к Природе за ответом. Снега в сугробы быстро заметая, Пурга хохочет, скалится, смеясь. Пугает диких снежных горностаев, А те бегут, с метелью веселясь. Из снега соткана их шкурка. Мимолётен Их бег и скок в метель по мостовой. Волчонок промышляет на охоте - Зверька поймать пытается малой. Меж лап моих промчались горностаи, И скрылись где-то посреди телег. Спешат они, куда - не знают сами... И лёгок так, и призрачен их бег.

Спасибо "Осень" Небо затянуто тучами. Дождь барабанит по крыше. Листья навалены кучами. Вой ветра Севера слышу. Птицы давно улетели. Стелится в поле туман. Осени все мы хотели? Листьев багряных фонтан? В городе нашем осень. Осень в селе и в бору. Между березок и сосен Выйду гулять поутру. Будут шуметь березы И шелестеть осины, В небе зажгутся звезды.. В небе багряно-синем.

"Никто не придёт" Чугунные тучи кружат над главой росомахи. Чугунные тучи – свинцовые льются дожди. Душа изувечена, делает редкие взмахи Крылом коченелым. В безмолвии стон: «Подожди…» - Постой, подожди, не бросай меня, здравый мой смысл! Безумие, не заполняй узкий мой черепок! – - Устало кричала зверюга, и дикие мысли Терзали ей сердце, сливаясь в единый поток. Удар за ударом, когтями, клыками и взглядом. По шкуре, по сердцу, по разуму и по душе. Вгрызались ей в плоть, рвали связки, смеялись: «Так надо!» Она соглашалась, не в силах бороться уже. - Мне больно, мне больно! – скулила во тьме росомаха, - Где прежняя я? Где холодный и трезвый расчёт? В ответ – тишина, горло сжато когтищами страха. Удушье и хрипы, на помощь никто не придёт.

Решилась наконец, мда. Ну, понеслась. Да, стихи не совсем по Рэдволлу, но, быть может, в духе. "Ода хвосту" Пушистый или лысый, Короткий или длинный, Он украшенье крысы И гордость для павлина. Везде с тобой и всюду — В таверне ли, в бою, Хоть спишь, хоть бьёшь посуду — Прикроет честь твою. Припев: Логично завершаются Любые позвоночники, Любые позвоночники, Хоть драным, но хвостом. И в гнёздах мирно спящие И звери-полуночники Хвостами зарекаются В вопросе непростом. Когда ты горд и весел — Взвивается трубой. Когда ты нос повесил — Плетётся за тобой. _ Полезен во всех смыслах И «прутик» и «калач», «Обрубок», «Коромысло», Будь ты хоть волк, хоть грач. И страшное проклятье: «Да оторвись твой хвост!» Пускай не слышат братья До самой смерти звёзд.

Да, Ригган! Она мне тоже очень понравилась, я только вчера закончила читать эту книгу. Ригган хороша. Харизматична, умна. Но у меня не возникло ощущения, что она старуха. Совершенно. Взрослая, но не старая. Хотя, может я что-то пропустила?

Я думала над этим вариантом. Но как-то уж слишком однозначно звучит слово "колбаса" в этом контексте. Если бы Скарум имел в виду колбаски из %название растения%, то он бы так и сказал: "Ставлю салат против картофельных колбасок", например. Народ, а что в оригинале-то?

@Кирилл Песчанка, зачем Сватру захватывать гору? Ему не это было нужно.

Карликовые росомахи? Вы шутите? Слишком уж это натянуто.

@Cornflower, не разделяю идею "мышиного мира", как часть нашего. В таком случае соотношения в размерах зверей были бы реальными. И мышь не смогла бы зарубить кошку, а белка - росомаху. И Маттиас смог бы уместиться на лапе Констанции.

Кстати... не знаю, погрешности ли это перевода, но в "Трисс" Скарум как-то сказал: "Ставлю салат против колбасы, что они собираются проложить себе путь в аббатство огнём" (стр. 303). Колбаса?

@Эльран, мне кажется, что запихнуть всех побеждённых хищников в изолятор - идея не самая удачная.

@Кирилл Песчанка, в аббатстве нет тюрем.

В принципе, схватка Броктри и Транна была честной - два сильных зверя, один на один. Когда Броктри сломал хребет коту, тот потерял сознание, и барсук подумал, что Транн мёртв. Во всяком случае, создаётся именно такое впечатление. Никто не знал, что кот потом очнётся.

@Кирилл Песчанка, зайцы тоже не очень-то снисходительны к хищникам, когда дело доходит до лапопашной. Они бы тоже ломали позвоночники в "объятиях", если бы могли.

В повседневной жизни рэдволльских хищников отличает то, что они едят птиц. Мирняки не едят. В этом и проявляется хищничество отрицалов, за редким исключением (Гуло, например). Самая мучительная смерть... Об этом сложно судить тем, кто не умирал, хех. Тут уж мы опираемся на один факт: быстрая смерть=наименее мучительная. А кто дольше всех умирал? Транн (поправьте, если ошибаюсь, но, по-моему, именно он).

@Кирилл Песчанка, а с точки зрения биологии, люди - это род приматов.

Глава 10. Варра почуяла во сне запах добычи и открыла глаза. Перед её мордой валялась задушенная тетёрка. Росомаха огляделась и обнаружила, что рядом с ней лежит только Яркольд, а Фир-Фира не было. Варра растолкала своего маленького друга. - Просыпайся, Ярк, уже утро. Смотри, всемогущий ольхен позаботился о нашем завтраке. Налетай! И росомаха принялась разделывать птицу. Кунчонок получил ножку и оба крыла, а Варра взяла себе всё остальное, с урчанием вырывая зубами перья. Малыш печально поглядел на свою еду. - Жаль, что это нельзя поджарить. Или запечь. Я не очень люблю сырое мясо. - Брось, Яркольд, ты же лесной зверь. Ешь, что есть. Фир-Фир, пришедший в этот момент на место их лёжки застал такую картину: светлошёрстная росомаха закидала птичьими потрошками всю подстилку и с рычанием дробила клыками кости, в то время как детёныш каменной куницы угрюмо шевелил лапкой неощипанное крыло. Перья летали повсюду! Фир-Фир раскрыл пасть от удивления и выронил только что пойманную им мышь. Добыча незамедлительно шмыгнула под кочку, благодаря мышиных богов за чудесное спасение. - Варра, ну кто так ест? - раздражённо рявкнул самец росомахи, пытаясь выудить лапой сбежавший завтрак. Да где там! Мышка была уже далеко отсюда, она спаслась, воспользовавшись тайными норами и ходами. Фир-Фир неважно себя чувствовал, и его нервировало всё вокруг. - А фто такове? – с набитой пастью спросила Варра. На её перепачканной морде застыло растерянно-непонимающее выражение. Фир-Фир закашлял и принялся ощипывать Яркольдово крыло, потому что иначе кунчонок вообще отказывался есть. - А ничего, кха-кха. Смотри, сколько мусора ты оставила, - ольхен вручил Ярку его ощипанную порцию. – Ты валялась в этих перьях? Почему они у тебя аж в гриве? Варра отряхнулась, недовольно ворча. Когда кунчонок с большой неохотой расправился с сырыми крылышками и ножкой, вся компания двинулась дальше, не произнося ни слова. Яркольд ехал на спине Фир-Фира и обозревал окрестности, удивляясь, как за такое короткое время сумела преобразиться природа. То и дело мимо пробегали разные зверьки - все они спешили по своим делам. Солнце палило ещё сильнее, чем вчера, выманивая из-под земли первые в этом году цветки мать-и-мачехи. Варра сорвала один цветок и положила за ухо, чтобы выглядывало только соцветие. Но Фир-Фир пребывал в дурном расположении духа, он всё время кашлял и хлюпал носом. Когда путники решили сделать привал, росомаха упал под толстый ствол старой берёзы и мгновенно уснул. - Что это с ним? – удивилась Варра. Она подошла к ольхену и потрогала лапой его нос. Он оказался сухим и горячим. - Ну что там? – взволнованно пропищал Ярк. Росомаха повернулась к нему и покачала головой: - Плохо дело. Он заболел после этого его купания в речке. Он лихорадит, а у меня нет никаких целебных трав. Что же делать? - Может, тут кто-нибудь живёт поблизости? Можно попросить помощи, - предложил расстроенный кунчонок. - Да, пожалуй, нам ничего не остаётся кроме этого. Смотри, его знобит. Хорошее начало путешествия, ничего не скажешь. Этого Краплака бы сюда. Он же лекарь. - Хочешь, я поищу его? Варра строго посмотрела на детёныша. - Ни в коем случае. Мы уже далеко отошли. Ты не найдёшь его. Яркольд поправил беличий хвостик на своей шее. Он совсем загрустил, лёг рядом с Фир-Фиром, и всё смотрел, как поднимаются и опускаются росомашьи бока при дыхании. Варра задумчиво уставилась в одну точку. - Вот что, - сказала она после долгой паузы. – Я пойду и посмотрю, что тут в округе. Поищу того, кто сможет помочь. Ты сиди здесь и никуда не уходи. Стереги Фира. Если он проснётся, скажи, что я скоро приду. Не уходите без меня. Дождавшись, когда малыш хотя бы кивнёт, Варра исчезла в кустах. Яркольд заполз под переднюю лапу Фир-Фира и заснул беспокойным сном. Варра бежала по Роще, то и дело останавливаясь, чтобы оглядеться. Голые берёзы сбивали её с толку мельтешением чёрно-белых стволов, из-за чего у зверюги болели глаза. Должен же тут кто-то жить! Может, надо было растормошить Фир-Фира и спросить у него о том, кто живёт в Корневой Роще? Он же бывал тут много раз. Ну почему же Варра не додумалась до этого? Но возвращаться было уже поздно, и росомаха решила положиться на себя, продолжив поиски. Она заглядывала в норы и дупла, но их обитатели либо в панике убегали, либо давали понять, что не запасли никаких целебных растений. Вздыхая, Варра шла дальше и снова терпела неудачу. Через продолжительное время безуспешных плутаний она вышла к полноводному ручью, резво несущемуся по каменному руслу. «Возле воды всегда кто-нибудь селится, - подумала росомаха, утоляя жажду. – Пойду-ка я вверх по руслу». Постепенно ручеёк стал сужаться. Он петлял между берёз и так по-весеннему журчал, набегая на песчаный берег, что у росомахи невольно поднялось настроение. Варра не ошиблась – действительно, через какое-то время она наткнулась на чей-то бревенчатый дом весьма громоздкой конструкции. Сруб был построен из берёзовых стволов, и на самом деле дом неплохо маскировался среди таких же полосатых берёз. Варра без промедления рванулась к нему и громко постучала в дверь. Яркольду казалось, что он ждал уже несколько часов. Фир-Фир пару раз проснулся, но усталость и слабость брали своё: крупный росомаха снова проваливался в сон. Его то знобило, то бросало в жар, он бредил во сне, чем очень пугал кунчонка. Ещё Ярк боялся, что Варра не придёт. Он сидел и ждал, всматриваясь в промежутки между берёзовыми стволами, вслушиваясь в шорохи и хриплое дыхание своего товарища, принюхиваясь к ветру. Вдруг ветки над головой Яркольда сильно закачались, хотя ветер в это время не дул. Кунчонок посмотрел наверх, но успел увидеть лишь мелькнувшую в голых кронах тень. Он вертел головой туда-сюда, но никак не мог уловить взглядом возмутителя спокойствия. В конце концов, у малыша сильно закружилась голова, и он закрыл мордочку лапами. А когда он опустил лапы, то увидел прямо перед собой знакомую физиономию маленькой харзы. - Привет, - с виноватой улыбкой сказала она. От неожиданности Яркольд отшатнулся и повалился на спину, ткнувшись затылком в Фир-Фира. Шишка помогла ему подняться. - Мне очень жаль, что я накричала на тебя тогда, - харзочка потупила взгляд и пошевелила лапой комочек земли. – Ты был прав. Это мама украла донки. Я же верила ей! Она мне Празвёздной Куницей клялась, что не знает, где они! А потом я нашла их сама в нашем кладовом дупле. И мне стало так стыдно, ведь ты был прав. - Шишечка, как ты тут оказалась? – только и смог выговорить кунчонок. Она вздохнула и пристально посмотрела ему в глаза. - Я Шишка, а не Шишечка, забыл? Так вот. Я не хотела больше делить гнездо с лгуньей и воровкой… - Как ты так можешь, она же твоя мама! - Она врала мне и врала всем. И хотела, чтобы я выросла такой же. А я не хочу. Не хочу, чтобы меня презирал весь лес. Поэтому я пронюхала, что ты собираешься в путь и решила… - Я собрался в путь буквально за минуту до самого пути, - перебил Ярк. - Шишка, даже я понимаю, что о матери так говорить нельзя, а я ведь младше тебя. - Не надо мне тут нравоучений, - фыркнула подруга и продолжила рассказывать о своих приключениях. - Но после того, как я вернула вам донки (ты их, кстати, получил?), я увидела тех двоих, что вышли из-за поворота реки, и услышала их разговоры. О путешествиях и прочем. И подумала, что неплохо было бы к ним присоединиться. Только как это сделать, они меня знать – не знают. Решила, значит, за ними следить и незаметно следовать. Так вот я и здесь. Как же я обрадовалась, когда ты помчался к ним по тающей реке! Ведь я так хотела путешествовать с тобой, Яркольд Отважнейший. Но я всё никак не могла выбрать момент, чтобы показаться вам. Я шла за вами всё время – по верхам, по ветвям. И видела, как вы спасли кота. И как этот росомаха, - она кивнула на Фир-Фира, - самоотверженно бросился в реку. Храбро! Достойно уважения! - Только он вот заболел от всей этой храбрости, - печально сообщил кунчонок. - Да, я так и подумала, - Шишка с ним согласилась. – А эта вторая ушла куда-то. Мне сверху было всё видно, но, к сожалению, не всё слышно. - За лекарством. У нас нет трав. - Может, я помогу? Думаю, я быстрее смогу найти того кота-лекаря… Яркольд задумался на минутку, и как раз в это мгновение в стороне показалось какое-то движение. Что-то приближалось, изредка шевеля однообразные берёзовые стволы; что-то, что отличалось по цвету от чёрно-белого окружения. Это животное издавало странные звуки при ходьбе, будто к его лапам были привязаны камни. Кунчата замерли, в испуге поджав хвостики. Фир-Фир заворочался во сне. .

@Фортуната, спасибо, рада, что кто-то меня читает) Значит, можно выложить ещё)