Ромуальд

Давненько я не брался за переводы. Вот перевод одной песни из замечательной игры Bioshock Infinite. Оригинал: They built a city in the clouds, they raised her up with joy! Reflection of America, from Maine to Illinois. Away we're put in bars and stocks, for higher interests ployed... Until our chains are broken by the girl they call Fitzroy! Победная песня Vox Populi Воздвигли город в небесах У всех над головой, Двойник большой Америки – и Мэн, и Иллинойс. А нас держали за скотов, сгоняя на убой, Пока не сбила нашу цепь та, что зовут Фицрой!

С Днём рожденья, дорогой наш Кот, кот с большой буквы "К"! Счастья, здоровья и побольше силы, чтобы разным там "войнам" и "ваителям" легко не жилось, да икалось почаще Продолжай в том же духе, старина!

С Днём рождения, дружище Фенвик, с Днём рождения, сова! Желаю тебе, мой собрат-поэт, счастья, вдохновения, приключений, чтобы сутана всегда была бодрой, зелёной, а сова всегда ухала радостно! Согревай и впредь наше аббатство теплом своего сердца!

Спасибо вам большое, товарищи! Обещаю появляться почаще. Пусть нечисть увидит, что горец непрост! Вздымается знамя, как беличий хвост. Мы стрел не боимся, идём в полный рост, И пусть воют волынки. В бой, рыжие кланы, МакТэйл и МакТаш! Гремит камнепадом клич радостный наш. Отведают крови и дирк, и палаш. И пусть воют волынки. В цвет рода и клана наш клетчатый плед, Синеет, как вереск, широкий берет, Мех ветром приглажен да снегом согрет. И пусть воют волынки. Как пламя, шеренг наших беличьих вид. Кто с горцем воюет, тот будет разбит. Ты видишь, товарищ, противник бежит? И пусть воют волынки. Героев ждут пляски и эль расхмельной, До гор храбрецам путь проложен прямой, К невестам и жёнам вернёмся домой И пусть воют волынки.

Спасибо вам! Кропил июнем солнца круг Старинный гобелен, Когда покинули мы, друг, Аббатство алых стен. А Мартин вдруг взглянул на нас, Чтоб улыбнуться вслед, И провожал зверей в тот час Улыбки этой свет. Мой долг меня отправил прочь Туда, где бьёт прибой, И держит вахту день и ночь Дозор береговой. А твой – туда, где с ветром в лад Зелёный лес шумит, И носит лиственный наряд Бродяга-следопыт. Во снах Аббатство видим лишь У лагерных костров. Всё помним: залов старых тишь И славный шум пиров. Дней бесконечна череда, Но верь, товарищ мой, Уж недалёк тот час, когда Вернёмся мы домой! Пусть верность клятвы сохранят Зуб, коготь, ус и мех. Я жду тебя, ты ждёшь меня, А Рэдволл ждёт нас всех!

Это просторечное выражение грубой невоспитанной землеройки Пожалуйста.

Стр. 44-45 Диггз передал ей кубок одуванчикового. - Эй, барышня, потише, а не то лопнёшь! На, глотни этого и не спеши так. Клянусь кастрюлями, когда ты ела в последний раз, а? Флиб прожевала кусок, глотнула настойки, а потом вздохнула: - Ух, нет ничего лучше еды, когда ты голоден, а? За последние пару дней у меня во рту не было ни крошки! Баклер вновь наполнил её кубок. - А теперь ты всё-таки расскажешь нам, что ты делала здесь одна-одинёшенька перед тем, как на тебя напали хищники? В этот момент тощий лис, который уже очнулся, сердито завопил: - А ну-ка развяжи нас, а не то пожалеешь! Живо разрежь наши верёвки! Баклер поднялся со своего места. Отвесим спутникам изящный поклон, он вытащил из ножен длинную рапиру. - Прошу прощения, один момент! Подойдя к тому месту, где лежали связанные хищники, он принялся помогать им встать. - Давайте, живее, поднимайте свои подхвостья! Шевелитесь, приятели! Мастер клинка Баклер стал ходить вокруг хищников кругами, размахивая в воздухе своей длинной смертоносной рапирой. - Разрезать верёвки, говорите? Я сейчас действительно кое-что разрежу, грязные хищники, только это будут не верёвки! Тощий лис и здоровенная ласка вопили от ужаса, когда заяц направил на них свистящий в воздухе клинок. Вжух! Вжих! Вжух! Несколькими мастерскими ударами он срезал у окаменевших от ужаса хищников усы. Баклер зловеще усмехнулся: - На вашем месте я бы не дёргался. Вы же не хотите оказаться на пути моего клинка, верно? Острая сталь рассекла пояс ласки, и рваные шаровары хищника свалились к его задним лапам. Дзинь! Медная серьга была аккуратно срезана с мочки лисьего уха. Вжух! Лис лишился браслета на хвосте. Вуп! Потёртый рукав отвалился от грязной рубахи ласки. Пинг-пинг-пинг! Это были три красивые костяные пуговицы, отлетающие от цветастого жилета лиса. Баклер оглядел свою работу, опираясь на рукоять рапиры. - Как думаешь, Флиб, что дальше? Землеройка кровожадно завопила: - Их ухи, морды и хвосты, а потом и шеи! Хищники повалились на песок, жалобно умоляя: - Аааа, нет, сэр, не делайте этого, сэр! - Не убивайте нас, Ваша Светлость! У нас семьи! - Да, жёны и маленькие детишки! Пощадите нас ради них! Глаза Баклера были холодны, и он пнул обоих хищников. - А ну-ка встать, вы оба, живо! Мерзкие лжецы! Если бы я поверил вам, я бы прикончил вас обоих на месте, чтобы избавить несчастных зверят от позора иметь таких отцов, как вы! А теперь скажите, в какую сторону я указываю! - Север, сэр, вы указываете на север, - проскулил лис. Баклер прорычал сквозь зубы. - Да, это север. А теперь бегом и не останавливайтесь, пока не пройдёт три рассвета, а не то я пущу вас на корм воронью! Несколько ударов клинком плашмя заставили хищников неуклюже ринуться прочь. По-прежнему привязанные друг к другу, они спотыкались и падали, когда убегали в наступающие сумерки. Сказать, что Флиб была впечатлена, значит ничего не сказать. Землеройка сидела с широко раскрытыми от удивления глазами и шептала: - Никогда не видела, чтобы зверь так ловко управлялся с клинком, никогда! Диггз похлопал землеройку по лапе. - Точно, барышня, и вряд ли ещё где-нибудь увидишь. Ты только что видела в деле мастера клинка из Саламандастрона, самого лучшего, что там есть. Но ты должна запомнить, что он только играл с ними, верно, старина? Баклер наколол на остриё рапиры яблочную дольку из фруктового салата, подбросил её в воздух и ловко поймал ртом. Заяц сел у костра и подмигнул Флиб. - Верно! Конец главы.

С днём рождения, дорогая мышка! Побольше тепла и счастья!

Стр. 40-43 Лис был без сознания, а ласка сидела на песке, держась за свой подбородок и издавая странные звуки. Баклер подошёл к другу, качая головой. - Ну когда ты наконец научишься, старина? Тебе надо было вначале врезать лису под подбородок. Ну а второй удар вышиб бы из этой ласки дух, если бы ты треснул её по голове. Диггз обратился к наполовину оглушённой ласке. - Да у тебя, должно быть, подбородок крепче, чем гранит, будь он неладен. Тебя не оглушило, старина? Ласка с выбитыми зубами и прикушенным языком тупо посмотрела вверх и произнесла нечто вроде «Мммафффм!». Диггз сочувственно кивнул. - Прости меня за это, старый следопыт. На-ка, попробуй этого! Хлоп! Праща треснула ошеломлённого хищника по голове, и тот рухнул без сознания. Диггз кивнул своему другу. - Я запомню на будущее – мелкого в подбородок, большого прямо по башке, вот! Маленькая землеройка глядела на них обоих, весело хихикая. - А вы двое смешные кролики! Диггз фыркнул и отвесил ей изящный поклон. - Зайцы, барышня, саламандастронские зайцы из Дозорного Отряда. Я Диггз, а это мой друг Бак, вот! Умоляю, скажите, с кем мы имеем честь говорить? Землеройка присела в быстром реверансе. - Моё имя Флиббер, но вы можете звать меня Флиб. Баклер потыкал задней лапой оглушённого хищника. - Рад встрече с тобой, Флиб. Что эти двое хотели от тебя? Флиб пожала плечами. - Хм, да не знаю. Они просто накинулись на меня и пытались тащить куда-то, не знаю куда. Она взяла у ласки нож, а у тощего лиса – дубину, и зловеще заявила: - Но больше у этих поганых хищников такой номер не пройдёт, нет, нет, не пройдёт. Ха, пусть попробуют теперь, когда я сама разжилась кой-каким оружием! Диггз осведомился. - А что ты делала здесь совсем одна, барышня? Ты откуда, вот? Она с угрожающим видом направила на него клинок. - Не твоё дело, носач! Диггз пошёл назад за мешками с провизией, ворча по своему обыкновению: - Действительно не моё треклятое дело. Вот тебе и вся благодарность, будь она неладна. Уложил двух хищников, спас девчонке жизнь, и вот тебе вся её треклятая благодарность. Да если бы я не сунул свой нос в её дело, она бы сейчас была в какой-нибудь мерзкой темнице, да, в грязной мерзкой темнице, неблагодарная малявка! Ну и молодёжь пошла в наши дни, вот! Баклер попытался урезонить Флиб. - Тебя не убьёт, если ты скажешь, откуда ты родом, Флиб. Как насчёт твоих родителей? Держу пари, что они наверняка беспокоятся о тебе. Это не возымело успеха. Землеройка фыркнула на него. - Ты ещё назойливей, чем твой дружок. Послушай, занимайся своим делом, а я буду заниматься своим, идёт? Баклер отвернулся от неё. - Как хочешь, барышня. Вернувшийся с их заплечными мешками Диггз очень обрадовался, когда его друг объявил, что здесь они остановятся на ночь. Он тут же начал заниматься приготовлением ужина. Флиб напустила на себя равнодушный вид, но заговорила с Диггзом: - Что вы будете делать с этими мерзавцами, а? Диггз бросил взгляд на двух оглушённых хищников. - Честно говоря, не знаю. А что ты предлагаешь? Землеройка проверила остроту своего ножа. - Оставьте их мне. Я прикончу их вот этим! Баклер быстро отнял у неё нож. - Только посмей! Хищники или нет, сейчас они беспомощны и не могут защищаться. Не испугавшись, землеройка схватила дубину и взмахнула ей. - С дороги, ты! Они собирались убить меня! Длинная рапира Баклера выбила из её лап дубину. - Ты, мелкая злобная убийца, не смей подходить к ним! Землеройка посасывала лапу, сердито глядя на зайца. - Да вы двое рехнулись! Что за два слюнтяя! Вы что, не знаете, что хороший хищник – мёртвый хищник? Так говорит старик Джанго! Диггз, нарезавший фрукты для салата, кивнул. - Я тоже такое слыхал. А кто этот старина Джанго? Землеройка презрительно скривила рот. - Я тебе уже говорила, толстяк, не твоё дело! Баклер подмигнул Диггзу. - Если она привыкла к подобному обращению, пусть будет так. Она может сидеть в стороне и заниматься своими треклятыми делами, мне-то какая разница. Диггз был решительно с этим согласен. - Это меня устраивает, старый следопыт. Она может сидеть одна, наслаждаясь своим одиноким величием, будь оно неладно, мне-то какая разница. Я не собираюсь делиться ужином с этой невоспитанной мелкой брюзгой, даже капли водички ей не дам, вот. Ещё чего, вот так-то! Флиб сидела в стороне от них, задрав нос. - А мне всё равно! Диггз не собирался останавливаться на достигнутом. Он парировал: - А нам всё равно, что тебе всё равно, будь мы неладны! Нас таковским не испугаешь, барышня! Когда двое хищников начали ворочаться и стонать, Баклер опутал их верёвкой. Он посадил ласку и лиса спина к спине, крепко связав им передние и задние лапы. С притворным равнодушием Флиб осведомилась: -Ну и что ты теперь будешь делать с этими мерзавцами, а? Баклер ответил, даже не посмотрев на неё: - На самом деле, пока не знаю. Я ещё не решил. Вечерние сумерки коснулись неба. Баклер присоединился к своему другу у их небольшого костерка. - Ну, юный Диггз, что у нас тут на ужин? Упитанный юный заяц был очень хорошим поваром. Он громко объявил меню: - Летний фруктовый салад, жареный сыр на овсяных лепёшках, кусок фруктового пирога и глоточек старого доброго одуванчикового на запивку. Как вам, юный сэр, вот? Его друг потёр лапы, демонстративно игнорируя надувшуюся землеройку. - Ммм, как раз то, что нужно для двух голодных зайцев Дозорного Отряда! Он вгрызся в овсяную лепёшку с лежащим на ней толстым ломтём сыра. Диггз уплетал фруктовый салат так, словно не ел целый сезон. Окуная фруктовый пирог в мёд, он громко глотал слюнки. Флиб неожиданно рухнула на песок, позволив сдавленному всхлипу сорваться с губ. Диггз поднял глаза от своего пирога. - Гм, ты это слышал – звучало так, как будто задыхается жаба, вот? Баклер непринуждённо ответил: - Знаешь, если бы я был глупым маленьким зверьком, скажем, землеройкой, я бы не стал оскорблять тех, кто меня спас, и не был бы невоспитанной юной грубиянкой. Ты знаешь, что я имею в виду, Диггз? Пухлый кролик слизывал фруктовый сок со своих лап. - Действительно, старый умник, я точно знаю, что ты имеешь в виду. Грубости нет оправдания, вот. Я думаю, я бы перестал кукситься, и попросил бы у добрых парней прощения, и показал бы им, что я воспитанный зверь и всё такое прочее. Кто знает, может, тогда бы даже нашёлся кусочек съестного для глупой маленькой грубиянки! Прошло мгновение, а затем Флиб поняла намёк. Потирая глаза, она шаркающей походкой подошла к костру. Уставившись на свои задние лапы, она прошептала: - Извините, что нагрубила. Диггз решил воспользоваться ситуацией и, приложив лапу к уху, громко провозгласил, словно старый сварливый полковник: - Гм, вы что-то сказали? Говорите громче, юная барышня, не стесняйтесь! Баклер слышал, как землеройка скрипнула зубами перед тем, как громко выкрикнуть: - Я сказала, «Извините, что нагрубила». Прошу прощения за свои дурные манеры. Диггз не собирался выходить из своего образа старого полковника. - Ха, вы только слышали эту мелюзгу, мастер клинка Баклер? Я полагаю, она думает, что это даёт ей право разделить с нами наш треклятый ужин, вот? Баклер сильно толкнул локтём своего друга. - Ну хватит, приятель. Извинения приняты, Флиб. Подходи и садись. Диггз, угости нашу гостью ужином, пожалуйста. Она ела, как безумная, уплетая всё, что ей давали, с невероятной скоростью.

Откуда в Рэдволле сыр?

17 мгновений сосны! Поздравляю! Зеленей всегда!

RD Как-то раз в былое время (Расскажу вам без прикраса), Чтоб парить по эмпиреям Я завёл себе пегаса. Лишь сказал, «Пегаса мне бы!», Вмиг примчался, с ветром споря! Пара крыльев цвета неба, Хвост – как бриз, летящий с моря. Буря, скорость, вспышка, танец, Чудо с радужною чёлкой! Оказался тот посланец Непослушною девчонкой. «Ну, подъём, живей, живей-ка!». Вниз летят поля и чащи, А крылатая злодейка В высоту поэта тащит! Всё с улыбкой озорною Через дни и через ночи Лишь смеётся надо мною И несёт куда захочет. Да ещё меня же учит, Надо ж наглости набраться! «Ты бы мог писать и круче, Ну, процентов так на двадцать». Как терпеть такое диво? Шутки, колкости, проказы! Да, несносна. Да, хвастлива. Но я с ней навеки связан. Убежать скорей обратно К прежней мудрости научной? Нет! Зануден сумрак ватный, А без радуги так скучно. Стихотворцам всего света Говорю своею сказкой: Бойся, коль пегас поэта Вдруг окажется…пегаской!

И всё бы хорошо, только стихи-то не по Рэдволлу. Лучше перенести их в тему "Свободное творчество", а сюда выкладывать то, что связано с миром Рэдволла.

Спасибо вам. Борта в огнях хвостатых звёзд, В златых лучах далёких лун. Вам волшебство сейчас привёз Фургончик Трикси Луламун. От серой скуки вверх и вверх Под самый-самый небосвод Подкинет мысли фейерверк И в сказку душу позовёт. Там звёзды пляшут среди крыш, Там бьётся с чудищем герой. Нет, маг не может врать, малыш. Он…фантазирует порой. Во тьме зажгутся фонари, Но ярче пламени блеск глаз. Вас не отпустит до зари Со сцены льющийся рассказ. Подарит каждому и всем Блаженство слов веретено. Ты в дымке утренней затем Взгляни, малыш, в своё окно. И, уплывая к дивным снам Под тихий звон созвездий струн, Увидишь, катит по холмам Фургончик Трикси Луламун.

Спасибо, друзья! И да, я не поощряю курение В часы разгромов и побед, Едва осядет пушек дым, Развяжем старенький кисет И бодро трубкой запыхтим. Пусть солон пот, а путь далёк, И путь-то – к плахе иль тюрьме, Но в трубке тлеет огонёк, Свет с корабля в кромешной тьме. Табачный горький дым вдохни, Что алым пламенем согрет, И вспомни всё – былые дни, Друзей из тех, кого уж нет, След лап на шепчущем песке, В лагунах ласковых прибой И порт, что тает вдалеке И остаётся за кормой. Знакомый с мачтой и веслом, Ты не нашёл богатств, моряк, Но счастье вспомнить о былом Подарят трубка и табак. Так пусть же дым клубится, пусть, Взлетая к дремлющей звезде. В его клубах исчезнет грусть, Как клочья пены на воде. А коль под вражеским огнём Прервутся вольные пути, С тобой в крюйт-камеру войдём И бодро трубкой запыхтим.

Всё это, конечно, интересно, но какое отношение это имеет к моим юмористическим зарисовкам?

Былина Инда настала Зима ледяных метелюшек, рассупонилось над обителью алостенною закатно Солнышко, расталдыкнуло лучи красные по зубцам да по звонницам. Повылезла из берлог нечисть рыкающая, достала кистени и палицы, закишела пред вратами дубовыми, аки сколопендрие зловредное. Вытащил тогда славный богатырь Мартынушко свой меч-кладенец из ножен и аж заколдобился…

Спасибо, друзья! Я вернулся. Когда с неба летит на тебя синева Так, что кругом безумным идёт голова, Когда сердце стучит, заглушая капель, Обвиняйте апрель, обвиняйте апрель! Когда чувства поют: «Нет дороги назад!», И мечтанье огнём зажигает глаза, Когда лучником маленьким выбрана цель, Обвиняйте апрель, обвиняйте апрель! Когда ночью короткой тебе не до сна, А в мечтаньях, и в мыслях, и в сердце весна, Когда строчки молчат уже пару недель, Обвиняйте апрель, обвиняйте апрель!

Спасибо вам, товарищи! Когда волна перед тобой Рассыплет золото песком, Когда, изрубленный, рябой, Щит вражий треснет под клинком, Когда подхватит юный бриз Отважный клич из многих уст, Когда, сорвавшись в пропасть, вниз, Плащом зацепишься за куст, Когда, доверившись судьбе, Найдёшь путь верный кораблю, Когда принцесса лишь тебе Шепнёт заветное «люблю», Когда пивко иль добрый ром Плеснёт по кружкам старый ёж, Когда нацеленным ядром Пехоте путь в стене пробьёшь, Когда, блестя, как первый лёд, Звезда с ночных небес слетит И прямо в лапы упадёт, Тут вдруг… будильник прозвонит.

Спасибо всем! Когда давит тоска, когда дело прескверно, Когда скомкан стихов нерождённых листок, Тебя манит огнями морская таверна, Крепко вросший меж сонных складов погребок. Как на суше корабль! В час ненастья и грома Он недвижен, что бриг на цепях якорей. Ноздри крепко щекочет дух крепкого рома, Запах старых канатов и соли морей. Здесь по стенам развешаны ржавые сабли, Что видали снега и пылающий зной, Здесь в бутылке стеклянной бесстрашный кораблик Вечно спорит и спорит с застывшей волной. В штормовых фонарях воском брызжутся свечи, Бескозырки блестят тусклым золотом лент, И едва лишь на залу опустится вечер, За столами услышишь сто тысяч легенд. Корабелы, корсары, купцы, китобои, Те, кто знает рёв бури и взмах гарпуна, Кто к морскому царю смело входит в покои В час, когда поглощает корабль глубина! Лишь начнутся рассказы - о чайках, о спрутах, О разбойничьих кладах, что прячет прилив, Позабудешь о быстро летящих минутах, С опустевшею кружкою в лапе застыв! И, быть может, однажды так сбудется, право, Если духом, и сердцем, и лапой не слаб, Утром выйдешь к тому кораблю, что по нраву, И шагнёшь без сомнений на скрипнувший трап.

- Да, душа в шаре... мерзкое изобретение Теней...только они могли придумать такое злодейство. Я хочу надеяться, что мы можем помочь рабам Города, но ключи от их оков хранятся именно в логове Уснувших. Думаю, там мы найдём ответы, как освободить несчастных. Бен, вы весьма деятельный зверь, как я погляжу. Молодцом! Ваш подход очень пригодится в борьбе с врагами острова - одобрительно промолвил Тигрёнок.

- Ближайший - в джунглях, - отозвался Тигрёнок, устраивась у костра. - Многое из того, что нам нужно, спрятано в лесу. Правда, что-то могли растащить кломпы. Раф-Риф удивлённо вытаращил глаза - Какие военные действия? Какие союзники? Какие склады? Какие клумбы?

- Привет! Вот мы и пришли... - обратился ко всем Раф-Риф, присаживаясь к костру. - Славно погуляли. Зверята, а что это вы... какие-то странные? Вы выглядите так, словно только что летали над островом, как птицы. Видать, забористый у вас, сударь Тигрёнок, был табачок!

- Мернонико, я не собирался забирать у тебя твои сокровища, - промолвил кот, пытаясь запомнить местонахождение обсерватории, чтобы потом найти к ней дорогу. - Я имел в виду, не видела ли ты подобных вещей, валяющихся на острове, каких-нибудь тайников и складов... А отсюда хороший вид! - улыбнулся путник, глядя на джунгли внизу. - Если бы обустроить здесь наблюдательный пункт и выставить дозорных, а ещё лучше починить эту большую подзорную трубу, мы бы видели половину острова, сами оставаясь незамеченными.

- Светящиеся шарики, другие необычные вещи, например, штучки из металла, книги - широкие листья, скреплённые воедино, примерно вот так. Или нечто подобное... - выбрав подходящий ровный участок земли перед входом в обсерваторию, Раф-Риф когтём нарисовал очертания того, что могло бы пригодиться, - книга, компас, подзорная труба, мушкет, пистоль. - Короче говоря, всё, что сделано другими зверями и сделано очень искусно. Так, а становится светлее, уже и утро вот-вот наступит. Куда двинем дальше, Мернонико? К нашим в лагерь?