Гуло и его пленница

[Мордукан]

Название:: Гуло и его пленница

Автор:: Мордукан

Переводчик::

Корректировка:: Мордукан

Статус:: закончен

Предупреждение:: ООС, ОМП, насилие

Рейтинг:: R (не рекомендован лицам до 16 лет)

Жанр:: дарк

Пересечения с книгами:: Клятва воина

Пересечения с другими фанфиками::

Аннотация:: Варра никак не хочет признавать власть северного правителя, что ещё больше злит его и раздражает.

Но Гуло испытывает и другие чувства.

Которые никогда до этого ещё не испытывал...

Посвящение и благодарности:: Посвящается Миролапью и его автору Варре.

Варра сжимает острыми зубами деревянную палку, которую кожаный ремешок крепко держит на затылке, с которого свисают аккуратно уложенные в хвост густые волосы, передние лапы росомахи раздвинуты в стороны, привязаны к двум кругам, подвешенным над потолком, а задние лапы связаны вместе и привязаны к толстому ивовому жесту.

У Гуло сильно гудят уши, дёргается глаз, левая лапа вовсю кровоточит, и всё из-за этой грубой травницы, которая осмелилась перечить ему, великому и суровому правителю Севера!

Росомаха сердито мычит сквозь кляп, сверкает своими тёмными глазами, пытается высвободить лапы, но верёвки плотно сжимают её тело, заставляя упрямую Варру невольно жмуриться от досады, что тешит самовлюблённый характер Гуло.

Этот дерзкий взгляд портит всё настроение северного правителя, вызывает у него тошнотворный прилив злости, раздражает до такой степени, что он хочет врезать Варре, со всей силой, от самой глубины своей тёмной души, прямо по её красивой морде, хлестнуть её так, чтобы из её ноздрей водопадом потекла кровь, чтобы непокорная росомаха зарыдала, взмолилась о пощаде, смирилась с его властью.

Гуло поднимает свою здоровую лапу, хмурится, внимательно следит за настороженным взглядом Варры, замахивается, чтобы нанести мощный удар, но в самый последний момент останавливается, резко отдергивает лапу.

 — Ааа? — удивлённо спрашивает росомаха, между зубов которой так и скачет палка, но северный правитель поворачивается к Варре спиной, быстро подходит к столу, склоняется над ним.

Варра — это дерзкая травница.

Варра — это непокорная девчонка.

Варра — это наглая росомаха.

Варра — в конце концов она ударила его, укусила его лапу, которая до сих пор болит!

Варра — гнусная травница из далёкой мерзкой страны, которая не захотела признавать его авторитет, назвала его грубияном, а правление абсолютно ужасным!

Рывком своих могучих лап Гуло крушит стол, ломает его ножки, опрокидывает на пол, а затем тихо начинает рычать.

Но почему же он, грозный правитель севера, чьё имя боятся упоминать даже в мыслях, не смог ударить какую-то паршивую травницу, почему же он остановился, будто чего-то испугался?..

Варвара — так, кажется, её полное имя — дерзко на него смотрит, её глаза беспорядочно моргают, но излучают уверенность, а из полузакрытой пасти вырывается спокойное дыхание — Гуло невольно кажется, что её связанные лапы насмехаются над ним, но это уже не злит его, не раздражает до зуда в лапах…

Разве боится он эту травницу, разве не находится она в его полной власти, разве не может он врезать ей хорошо, разве не в его власти сделать ей как можно больнее?

 — Гуло всегда наказывает непокорных, — хрипит росомаха прямо в морду Варре, тяжело вздыхает, снова замахивается своей лапой, выпустив длинные острые когти.

Травница зажмуривается, ещё крепче сжимает деревяшку, а Гуло готовится нанести роковой удар, уже представляет, как рыдает она, как горячо молит его о прощении, как корчится в его задних лапах, но он лишь смеётся, хохочет, наносит удар за ударом.

Взмах лапы — и!..

И удар могучей лапы врезается прямо в ноздри непокорной Варры, заставляет её приглушённо вскрикнуть сквозь кляп, сделать судорожный выдох, но не зарыдать, не заплакать, даже не всхлипнуть: струйка горячей крови течёт из носа росомахи, стекается в её рот, но в её глазах до сих пор нет страха, до сих пор нет покорности.

Будто кричит её взгляд «И это всё на что вы способны?», что невольно начинает пугать Гуло, который медленно отходит назад, потрясённым взглядом смотрит то на свою лапу, то на окровавленную морду Варры.

 — Упрямишься, да? — его голос предательски дрожит, ярость душит его вперемешку со страхом.

«Ты не можешь одолеть какую-то беспомощную травницу?!» — измывается над ним разум.

Варра действует Гуло на нервы своим упрямством, раздражает его своей непоколебимостью, не хочет признавать его власть, не хочет склоняться перед его мощью, а продолжает вместо этого смотреть на него дерзким взглядом, с таким видом сжимает кляп, будто вовсе не является пленницей, словно Гуло не может в любой момент казнить её.

Росомаха хочет добиться от непокорной травницы покорности, хочет заставить сделать из неё настоящую рабыню — и духом, и телом — поэтому отбрасывает мысль о казни, хоть и считает её заманчивой.

 — Йограс, принеси сюда железный намордник! — зовёт Гуло своего помощника, и злобно смотрит на травницу. — Не думай, Варра, что ты сильнее самого могучего дерева, не думай; Гуло и не таких ломал.

Росомаха продолжает упрямо молчать, поэтому он оборачивается, чтобы увидеть белого горностая, в лапах которого находится столь нужный сейчас предмет — металлический намордник.

Сделанный из высококачественного железа, найденного в лучших рудниках земель великого Гуло, намордник с узким отверстием для носа туго закрепляется на затылке дерзкой росомахи кожаным ремнём, сводит её челюсти мёртвой хваткой, лишает даже возможности хрипеть и сопеть.

Йограс берёт с гримасой отвращения измочаленный кляп, кланяется правителю, поспешно уходит, чтобы оставить его наедине со своей пленницей.

Варра теперь не сможет уйти без согласия Гуло.

Варра теперь может говорить только тогда, когда он сам того захочет.

Варра является его пленницей, является его ценной рабыней, поэтому Гуло имеет полное право делать с ней всё что угодно, имеет неограниченную возможность наказывать её какими угодно способами, но он не чувствует этой власти, не видит в её глазах покорности: суровый правитель не смог покорить упрямую травницу ни крепкими верёвками, ни деревянным кляпом, ни мощным ударом, ни наконец железным намордником.

Эта пыточная комната согревает его тело вот уже несколько часов, а росомаха до сих пор никак не хочет сдаваться, до сих пор показывает всем своим видом волю, которую он так отчаянно стремится подавить.

 — Что мне с тобой делать? — обращается Гуло сам к себе и тут же натыкается взглядом на пончо, на единственный предмет, скрывающий вполне красивое тело непокорной травницы.

Варру не смогли одолеть верёвки, не смог подавить намордник, не смог ослабить могучий удар, но выдержит ли она потерю своего пончо?

 — Это же твоя любимая вещь, верно? — усмехается Гуло, быстро хватает пончо, а затем резким движением срывает его, полностью обнажив красивое тело дерзкой росомахи.

У Варры совершенно нет никакой возможности ответить ему, но он ему и не нужно слов, ведь ему вполне хватает реакции травницы: дерзкая Варра мотает головой, натягивает верёвку, пытается выбраться, дотянуться до него, прерывисто дышит, пронизывает его таким яростным взглядом, что Гуло невольно начинает испытывать страх.

Лишь верёвки удерживают его от расплаты, лишь они спасают его от бешенства разъярённой росомахи, лишь намордник избавляет его от незавидной участи быть загрызенным своей собственной пленницы.

Лишь через несколько минут непокорная травница устаёт, смотрит на него с ненавистью, со злобой, с гневом.

Лишь эти три чувства отражают сейчас её глаза, не оставив никакого места для смирения, которое Гуло не смог добиться, даже сорвав с Варры её любимое пончо.

Гуло вздыхает, устало потирает свой лоб, отбрасывает кусок ткани в сторону, а затем медленно подходит к росомахе, хватает одной лапой её за горло, а другой лапой проводит по макушке

 — Варра, — шёпотом обращается к ней Гуло, задумчиво трогает её густые волосы, прислушивается к тяжёлому дыханию пленницы.

Этот обнажённый вид росомахи будоражит его, возбуждает, он судорожно начинает ласкать Варру, в его горло будто застревает ком.

Варра делает слабую попытку вырваться, пытается ударить Гуло, но не может, и он видит по её глазам, что она и сама это понимает, но никак не хочет смириться.

Гордый дух непокорной травницы является куда мощней крепких верёвок, давящих на её коричневый мех, является куда крепче сильной хватки северного правителя, служит ей щитом от возможного гнева Гуло.

 — Гордая, — хмыкает он, берёт в свои лапы пончо, аккуратно укрывает им свою пленницу.

Варра потрясённо смотрит на него, а сам Гуло через секунду раздумий расстёгивает

ремень, снимает железный намордник, небрежно отбрасывает в сторону, вытирает кровь с морды с росомахи, а затем быстро покидает комнату в тишине, нарушаемой лишь его шагами и сопением росомахи.

Йограс встречает его на выходе, поспешно кланяется и настороженно начинает тереть нос.

 — Повелитель, если хотите, то я могу устроить ей пытку калённым железом, — произносит горностай.

Эта Варра является пленницей Гуло, является его ценной добычей, и только он один имеет полное право делать с ней всё что угодно, поэтому росомаха ударом кулака сбивает своего помощника с задних лап, прижимает его к голову к земле.

 — Только вздумай, — злобно шипит он горностаю. — Только вздумай и ты увидишь свои внутренности.

 — Покорми её… — добавляет он через несколько секунд. — Представь, что она твоя правительница.

Варра…

Варра…

Варра…

Непокорная травница из далёкого Миролапья.

Дерзкая росомаха.

Гордая и высокомерная.

Как, впрочем, и он сам.

Варра…

Может именно она может стать его избранницей?..

Может вместе с ней он будет править широкими северными землями?..

Гуло беспокойно ворочается в своей постели, не может уснуть, всё время думает о своей пленнице, к которой обязательно вернётся завтра, чтобы освободить от верёвок, сделать её своей женой.

Росомаха засыпает с блаженной улыбкой на своей морде…

[Аника]

Интересный и классный рассказ. Это единственное, что я скажу. А то никто что-то не пишет, так думаю, дай я немного оживлю тему) 

[Мордукан]

Интересный и классный рассказ. Это единственное, что я скажу. А то никто что-то не пишет, так думаю, дай я немного оживлю тему) 

Спасибо.  =)

[Маттимео]

Как раз то, что мне нравится

[Варра]

@Маттимео, в полку любителей бесконечного добра, сострадания и милосердия прибыло?