Далетравские куницы

[Варра]

Повесть о приключениях детёныша каменной куницы и его друзей. Буду выкладывать по главам.
Скачать на электронную книгу, а так же почитать в красивом оформлении можно здесь: http://diamondpanther.yiff.ru/varra/Varra_Rosomaha_Daletravskie_Kunici.fb2
 
 
       Глава 1.

 

…Многие обитатели полей и лесов верят, что в недрах земли живёт гигантское животное – Первозверь, такой же древний, как и само Миролапье. И роет этот Первозверь огромные туннели, которые тут же за ним осыпаются, так что никто и никогда не смог бы выследить его. Иногда, поговаривают, он вылезает наружу – поздороваться с Солнцем. И если наблюдательный зверёк замечал в лесу странной формы кочку или особо мягкий мох на пригорочке, то он сразу понимал, что это Первозверюшко подставил спинку, чтобы прогреть её и пропитать солнечными лучами.

Разные звери говорят по-разному. Выдры считают, мол, Первозверь – это такая безлапая выдра, которая в незапамятные времена сменила воду на почву и теперь роет землю, словно дождевой червь. Собаки утверждают, что вовсе это не выдра, а Пёс-Праотец, от коего все они ведут свой род. Крысы уверены, что это всего-навсего исполинский крот, однако сами кроты это отрицают. Но никому ещё не удавалось увидеть Первозверя целиком, от носа до хвоста, поэтому никто и не знал точно, как он выглядит. Кто-то считал его богом, кто-то просто таким же жителем лесов, а кто-то и вовсе говорил, что Первозверь бестелесный. Но все сходились в едином мнении – земля хранит в себе тайну, и они порой не знают, на что ступают своими лапами…

 

Закатное солнце сочным яблоком повисло на безоблачном морозном небе, его решительные лучи прокрадывались даже в самые потаённые уголки, осеняя мягким светом весь мир, плавно погружающийся в состояние ночного покоя. Снег искрился, мерцал, и, слепя глаза своей поразительной белизной, отбрасывал разноцветные блики.

Закатное солнце сочным яблоком повисло на безоблачном морозном небе, его решительные лучи прокрадывались даже в самые потаённые уголки, осеняя мягким светом весь мир, плавно погружающийся в состояние ночного покоя. Снег искрился, мерцал, и, слепя глаза своей поразительной белизной, отбрасывал разноцветные блики.

На берегу замёрзшей реки размашистые корни старой ивы скрывали от чужих глаз укромное логово. В нём, согретом теплом очага, царила гармония и умиротворение. Дрова потрескивали в камине, и угольки, сгорая, показывали, насколько ярким может быть красный цвет. А на большом бесформенном пуфе сидела молодая лесная куница с тяжёлой книгой в лапах. Она увлечённо читала вслух, время от времени делая глоток из керамической кружки.

Шерсть куницы имела красивый тёмно-бурый оттенок, на её горле пламенело яркое оранжевое пятно, словно огненный цветок распустился на перекопанной почве. Аккуратная белая косичка, свисающая из-за уха и украшенная утиным пером, покачивалась в такт движениям куньей головы. Напротив, на подушке, сидел маленький кунчонок и с упоением смотрел на чтицу. Это был детёныш белодушки, каменной куницы. Его пушистый хвостик подрагивал от волнения, малыш так увлёкся рассказом, что даже не обращал внимания на миску с клюквой в сахаре, что стояла прямо рядом с лежанкой.

 

 

- Луша, а собаки думают, что Первозверь – это их предок? – спросил он, когда старшая куница сделала паузу.

 

- Так точно, мой друг! – улыбнулась она. – Они все думают, что вышли из-под земли, и что земля – это их владение по праву. Все собаки очень высокомерны, чего уж тут говорить. По их мнению, под землёй сокрыты величественные чертоги с огромными залами, где самые прославленные псы живут подле своего Праотца.

 

- А как считают куницы?

 

- Не знаю, как там считают другие куницы, но я полагаю, что Первозверь не похож ни на кого – ни на выдру, ни на пса, ни на, упаси Пракуница, крота. Думаю, он имеет свой собственный облик. Да и легенды, которым, в отличие от этих, можно доверять, сходятся на том, что Первозверь является самым первым существом, созданным Звёздами, Луной и Тьмой. Он был рождён, когда Миролапья ещё не существовало, - Луша призадумалась. – А ты, кстати, как чувствуешь себя? Согрелся?

 

- Согрелся, - кивнул малыш и отправил себе в пасть пару сахарных ягод. – Спасибо большое, дорогая Луша. Я тебе очень благодарен. Я бы пропал без тебя.

 

- Ну, вдвоём веселее будет! – весело проурчала желтодушка. – Может, теперь поведаешь, как тебя зовут?

 

Кунчонок замолчал и поскрёб лапкой пол логова, устланный мягкой соломой и сушёными травами. В очаге задорно плясал огонь, его отблески играли на земляных стенах, увешанных листьями и рисунками на кусках коры. Кое-где торчали корни, но и они не портили обстановку: каждый корень был приспособлен либо под полку, либо под вешалку. Логово состояло из двух помещений – гостиной и кухни, они сообщались нешироким коротким коридором. Весьма уютно. От полки к полке тянулись ниточки с нанизанными грибами, а сами полки прогибались под книгами и спрятанными припасами: вареньями, соленьями, вяленым мясом. Луша показала себя очень хозяйственной куничкой, а читать она любила больше всего на свете.

Сейчас куница отложила книгу, допила чай и подошла к камину – подбросить дров. Её маленький гость выглядел очень сконфуженным.

 

- Дело в том… - сказал он, наконец. – Дело в том, что родители не успели дать мне имя.

 

- Как это? - удивилась Луша, серьёзно взглянув на него.

 

Он сидел на подушке, такой маленький, совсем ещё кроха. И как это он оказался в ту ночь на льду реки Травошёрстки? Одинокий замёрзший комочек куньего меха совсем не двигался, даже когда желтодушка бережно подняла его и поспешила вместе с ним в гнездо, где тут же закутала в тёплый клетчатый плед, растёрла замёрзшие лапки и заставила принять настой укрепляющих трав.

И вот с той ночи прошло дня два. Почти всё это время кунчонок спал, лишь изредка просыпаясь, чтобы поесть горячего бульона, а потом опять проваливался в крепкий сон. Этим вечером малыш окончательно пришёл в себя как раз тогда, когда Луша села за вечернее чтение. Она решила не приставать к нему с расспросами, чтобы не напугать, а стала читать ему вслух Миролапские легенды, точность которых серьёзными зверями ставилась под вопрос. Книгу с правильными легендами, именуемую «Достоверной мифологией Миролапья» Луше так и не удалось добыть. Но сегодня детёныша не волновала достоверность, и он с восторгом ловил каждое Лушино слово.

 

- Миролапье – это место, где все мы живём, - объясняла куница, листая книгу. – Наши горы и леса, луга и озёра, словом – всё, что ты видишь – это Миролапье. Оно безгранично простирается на все четыре стороны. Но глянь на небосвод – и ты сможешь увидеть Небесное Гнездо, где обитают Празвери, духи и боги. Звёзды – отцы и матери Празверей, а Празвери – отцы и матери наши. Над Небесным Гнездом находится страшное Надмирье. Туда улетают души дурных зверей, чтобы быть сожранными тремя Богами Надмирья – Аншушгэтрейей, Эобоэшем и Йаоынгдром.

 

- Ужасно сложные имена, - заметил малыш.

 

- Верно. Ещё есть Подмирье. Оно находится глубоко под землёй. Говорят, что это сам Первозверь разверз землю под лапами заслуживших такую кару зверей. И вот в этой книге все главные легенды собраны. А точнее, все варианты и пересказы главных легенд, приправленные смутными домыслами и трактовкой на разные лады, - куница презрительно сморщила нос. - Что откуда появилось, кто этому содействовал и так далее. Глупая книжонка, конечно. Не стоит воспринимать её всерьёз. Но любопытства ради можно поизучать как там другие звери заблуждаются. Главное – настоящие легенды знать. Мне они известны только в общих чертах. Хочешь, буду тебе вслух читать легенды отсюда и при этом объяснять, как было на самом деле?

 

- Конечно, хочу! – воскликнул кунчонок, оживившись.

 

С него будто слетела пелена беспокойства, и он хотя бы на время смог забыть свои печали. И Луша принялась читать, лишь только вечер опустился на Травошёрстку.

 

А сейчас безымянный малыш сидел на подушке, и, потупив мордочку, ворошил соломинки на полу.

 

- Так как так получилось, что у тебя нет имени, дружок? – снова спросила желтодушка.

 

- Ну, я потерялся, - расстроено всхлипнул он. – Мама и папа ушли из нашего гнезда. Ушли и не вернулись, и моя сестра пошла за ними, хотя велено было ждать дома. А я остался один. Я проголодался, и мне надоело сидеть в гнезде, так что я вылез, чтобы найти пропитание. Но вокруг был только снег, а снег совсем несъедобен.

 

Луша, утешая, прижала скулящего кроху к себе, и дала ему сахарную клюкву.

Кунчонок продолжал рассказ:

 

- А имена нам сразу не даются. Сестрёнка, помню, спрашивала, как ей, мол, братика окликать? А мама сказала, что время ещё не пришло имена нам давать. А потом они все пропали, а я так и остался без имени. Я думал, что сам дождусь этого времени, а оно всё не шло и не шло. Заблудилось, наверное, в такую метель.

 

- Ну не беда! – воскликнула старшая куница после недолгой паузы. – Ты только представь – теперь ты можешь сам себе выбрать имя! Совершенно любое! Не то, что я. Ведь мне имя давал брат. Ему выпала эта честь за то, что он принёс в семью самую большую добычу. И знаешь, как он меня назвал? Гнилушка! Да-да, моё полное имя – Гнилушка. Ну, с ним никто поспорить не мог – обычай у нас такой. Кто накануне рождения детёныша приносит в дом самую крупную дичь – тому и имя малышу выбирать. А мой брат был своеобразной куницей. Говорил, что гнилушки красиво мерцают в темноте. Но я не унываю – ведь это имя можно урезать до «Лушка», а это звучит даже красиво! Так вот, тебе мы можем выбрать любое имя, которое только нравится! Не беспокойся! А жить будешь у меня, будешь мне маленьким братцем.

 

Кунчонок утёр слёзы и улыбнулся. Ему понравилась идея про имя, и он спросил Лушу, какие она знает имена из книжек.

 

- Хм, в каждой книге свои названия, самые разные. Тебе какое больше по душе? Героическое? Или простое? Может быть, милое имя? Или

звучащее и сложное? Шорд, Мирт, Дулат, Строфий, Докренгальд, Крепкошей? Как тебе? Это всё герои разных сказок.

 

- Ой, нет-нет, мне всё это не нравится! – запротестовал детёныш. – Какие ещё знаешь?

 

И Луша стала перечислять ему имена. Сначала перечисляла только те, которые нравились ей самой. Потом пришлось говорить все подряд. Потом запас имён у куницы иссяк, и зверьки стали искать по книжкам новые имена. Детёнышу ничего не нравилось.

 

- Это оказалось сложнее, чем я думала, - отдувалась Луша, возвращая на полку очередной том. – Всё тебе не по душе. Хоть, ну не знаю, Яркольдом называй. Всё без толку.

 

- Яркольд? – кунчонок оживился. – А мне нравится! Яркольд…Яркольд… Да! Это самое лучшее!

 

- Ой, ну ты что? Я же его на ходу придумала. Хотя… ладно, раз тебе нравится, то я очень рада, Яркольд.

 

И новоиспечённый Яркольд весело запрыгал по логову, разметав всю солому. Два дня отдыха, бульона и тепла явно пошли ему на пользу, и теперь малыш снова был бодр и полон сил. Луша смотрела на него и радовалась – уж очень она переживала за кроху всё это время.

 

- Луша, Луша, Луша! – радостно кричал Яркольд. – Я теперь так счастлив! Теперь у меня всё-всё есть! И логово, и сахарная клюква, и старшая сестричка, и даже собственное имя! Мамы и папы только нет, да моей прежней сестрёнки. Ну, это ничего. Они сами ушли, а значит, они не грустят без меня. И я без них не буду грустить!

 

- Вот это правильно! – поддержала его желтодушка.

 

Она была довольна, как никогда. Много лет она жила в этом логове одна, и друзей у неё совсем не водилось. Луша по возможности редко выходила на улицу, только опустевшая кладовая или дровяник могли заставить её покинуть дом. Куница с младых когтей жила самостоятельно, оставив родительское гнездо в один ненастный весенний день. Луша много читала и много знала, поэтому она без затруднений выстроила себе отличное гнездо, утеплив и укрепив его. И место она выбрала хорошее: непосредственная близость реки позволяла рыбачить и набирать воду, не отходя от дома. Вот и сейчас в проруби поблёскивала леска от удочек с колокольчиками, закинутых хозяйственной куничкой.

 Луша удалилась в кухню, чтобы принести ещё чаю, а Яркольд полез на полку, пытаясь достать книгу в красочной обложке. Но сколько детёныш каменной куницы ни пытался вытащить нужную книгу, она не поддавалась, будучи сдавленной с двух сторон другими книгами. Малыш всё ещё пыхтел и тащил заветную книгу, когда ему на помощь пришла желтодушка.

- Ты это хочешь почитать? – спросила она, листая томик. – Это о героических подвигах Вересковой Ласки. Её шкурка при лунном свете казалась нежно-сиреневой, словно цветки вереска. А ещё она была птицеголосой и летала на вороне. Хочешь, я почитаю тебе вслух?

 

- Очень хочу! – обрадовался Яркольд и уселся поудобнее, подперев лапами голову.

 

Луша угнездилась на пуфике, пододвинула к себе чай и стала с выражением читать историю о странствиях отважной Ласки. То и дело она поворачивала книгу к своему маленькому другу, показывая ему картинки, от которых кунчонок приходил в восторг.

Так прошёл вечер, и Солнце давно уже скрылось за горизонтом, увлекая за собой свои резвые лучи. Тишина накрыла Далетравье, и Луна заняла своё место на небе. Теперь снег переливался холодными серебристыми бликами, завораживая своей красотой.

Из-под корней старой ивы шёл дым, лебяжьим пухом выплывая из едва заметной трубы. Вода в проруби была чёрной и тихой, удочки давно не звенели. Внезапно лунный свет выхватил из темноты чью-то худенькую фигурку. Странная тень приближалась к иве по замёрзшей реке, оставляя в снегу цепочку небольших следов.

В логове уже давно спали, потушив свечи, но камин остался гореть. Зимой камин не гасился никогда. Луша и Яркольд свернулись клубочком на мягком пуфе, книга о Вересковой Ласке была отложена в сторону и раскрыта на странице, где Ласка возвращала Горностаихе её потерянного детёныша. Куницы мирно сопели на два лада, обнявшись вместе. Яркольду приснилось, что он бредёт по вересковому полю, спасая маленького потерявшегося горностайчика, который не мог найти дорогу в гнездо в темноте. При свете Луны шкурка кунчонка засияла сиреневым светом. И вот горностайчик уже бежит на этот свет, открывая ротик, однако вместо радостного крика из его пасти вырывался слабый звон, как будто звенел колокольчик…

Изменено 4 июня 2018 пользователем Варра

[Покрыс]

Ух, какое начало. Уютное, мягкое и теплое, как плед у камина.
Легенда весьма колоритная.
Хороший, связный, плавный текст, читается легко.
И когда будет продолжение?)
 

[Варра]

@Покрыс, спасибо на добром слове Продолжение будет прямо сейчас. У меня ведь много написано, просто я не решалась выкладывать.

Изменено 7 мая 2014 пользователем Варра

[Варра]

Глава 2.

 

Утро выдалось безоблачным, и Солнце пробивалось через щели в куске коры, которым был закрыт вход в логово. Яркольд проснулся от холода, потеряв во сне тёплый бок желтодушки. Стряхнув с себя сон, кунчонок понял, что старшая куница уже встала, и в логове её не было. Поначалу малыш немного испугался, оставшись один. Ведь его уже однажды бросили. Но сразу же успокоил себя тем, что Луша – надёжный зверь и никогда бы так не поступила. Он это чувствовал. В подтверждение его мыслям с улицы послышался знакомый голос. Яркольд не понял, что произошло, но голос звучал недовольно и даже сердито. Не теряя ни секунды, кунчонок выскочил за дверь.

Волна морозного воздуха окатила его от носа до хвоста, заставив вздрогнуть. То звучал последний рык Стужешкуры, неистово бившейся со Звонкобегом и сменяющим его Нюхоцветом. У малыша даже дыхание перехватило от такой неожиданной перемены температуры. Стуча зубками, он боязливо озирался по сторонам и не смог не восхититься ясным утренним пейзажем. Солнце заливало своим светом всё вокруг, а деревья стояли, окутанные лёгкой дымкой. Все их ветви были покрыты ледяной коркой. Это походило на волшебную сказку. Пар вырывался из пасти Яркольда, а сам кунчонок сильно дрожал, но не спешил возвращаться в гнездо. Перед ним расстилалась гладкая ледяная поверхность реки. Она была занесена снегом и уходила за скалу, а на другом её берегу высился ельник.

 

- Ярк! – возмущённо крикнула куничка, подбегая к нему и хватая в охапку. – Немедленно в логово! Ты простудишься!

 

И они оба оказались в тёплой комнате возле камина. Луша подбросила в огонь дров и приняла удручённую позу. Кунчонок незамедлительно поинтересовался, что же там случилось.

 

- Ах, мой друг, - сетовала куница. – Ума не приложу, как такое могло произойти! Кому понадобилось рвать мои удочки? Вся леска испорчена, снасти и рыба украдены. Я бы приготовила сегодня нам запеченной рыбки…но нет, не судьба. Больше всего жалко снасти. У моих донок были ценные приманки, которые я очень долго мастерила. Всё украдено!

 

Из глаз желтодушки закапали слёзы, и Яркольд принялся её утешать. Немного успокоившись, Луша решила отвлечься и ушла в кухню – готовить завтрак. Рыбы им сегодня всё равно не видать, но в запасах оставалось мясо, грибы и овощи.

Яркольд не стал зря терять время. Он твёрдо решил отплатить куничке за гостеприимство. Его вдохновляла история про Вересковую Ласку, которая никогда не оставляла зверей в беде. И вот детёныш с ног до головы закутался в старый вязаный шарф, что висел на корне-вешалке, и тихо вышел на улицу, уже не боясь мороза.

Кунчонок потоптался в нерешительности, а потом смело шагнул в холодное белое море пушистого снега. Правда, прежде чем добраться до

рыбачьей лунки, он несколько раз неудачно оступился с протоптанной тропки и провалился в сугроб.

Яркольд внимательно осматривал снег вокруг полыньи – делал то же самое, что утром делала Луша, до того, как заметила дрожащего на пороге названного брата. Попутно малыш стряхивал снег с шарфика и со своей шкурки. И тут его внимательные оранжевые глазки обнаружили неприметный отпечаток пятипалой лапы, немного в стороне от проруби, возле которой снег был уже весь истоптан Лушей. Малыш-куница пристально вглядывался в снежную пустошь в поиске других следов, и вскоре нашёл всю цепочку плохо заметённых отпечатков лап. Они были похожи на куничьи, но несколько превосходили их размером. Яркольду не терпелось скорее восстановить справедливость, и он помчался по замерзшей реке, взметая облака мелких снежинок. Следы вели на другой берег – прямо в тот самый ельник, который сначала показался детёнышу таким сказочным. Но сейчас величавые ели выглядели угрюмо и даже зловеще, их размашистые лапы застилали всё вокруг и норовили уколоть нежный куний носик.

Ярк отважно вступил в пределы ельника. И хотя шёрстка на загривке у малыша встала дыбом, он успокаивал себя мыслями о бесстрашной Вересковой Ласке, которая ни за что бы не испугалась пойти по следу таинственного вора, даже если он был в три раза крупнее её самой. Вот и Яркольд смело шагал вдоль узкой линии следов, и она стала куда чётче: видимо, вор не думал, что его будут преследовать до самого леса, и перестал маскировать следы.

Но неприятные мурашки всё равно не покидали спину юной каменной куницы. Наматывая шарфик на своё длинное тело, Ярк уходил всё глубже в чащу. Он не боялся заблудиться, ведь по следу он мог легко найти дорогу назад.

«Луша, наверное, волнуется за меня, - думал кунчонок, прыгая по глубоким сугробам. – Но это не страшно. Я же делаю полезное дело. Она только рада будет. Вот сейчас верну ей снасти и покажу, что она не зря меня приютила. Яркольд Отважнейший ещё покажет, на что он способен!»

Деревьев стало больше, они застилали всё пространство вокруг и казались маленькой кунице совершенно одинаковыми. Хвостик крохи уже сильно дрожал, так как шарфа на него не хватило, и это немного испортило ему настроение.

 

- И зачем только куницам хвосты? – возмущённо пропищал он. – Только цепляются за всё и мёрзнут почём зря.

 

Ворона, сидевшая на колючей еловой лапе, пронзительно каркнула гнусавым голосом и улетела в чащу, сорвав с ветки пласт снега при взлёте. Большой снежный ком угодил прямо в кунчонка, засыпав его до самых

ушек. Ярк выскочил из сугроба и, обиженно скуля, стал отряхиваться и отфыркиваться.

 

- Ух, я тебе покажу ещё, комок перьев! - грозил он в пустое пространство.

 

Ворона исчезла, а следы продолжали виться между стволами, и следопыт поспешил вернуться к своей задаче. Мелькали когтистые лапки, спотыкаясь о шарф, нос то и дело цеплял снежинки. Но тут кунчонок резко поднял голову.

 

- Кажется, я бывал здесь, - Яркольд остановился возле приметного заснеженного пня. – Точно-точно, я проходил мимо этого места, когда ушёл из дома. Значит, мой старый дом в этом ельнике. Вот так-так. Найти бы его. Вдруг родители всё же вернулись.

 

И кунчонок решительно отвернулся от следов. Он промчался мимо пня туда, где, как ему казалось, таилось его прежнее гнездо. Он скакал кругами, путался в шарфике, то и дело резко останавливался, чтобы бегло осмотреть округу, а потом снова устремлялся вперёд, забыв о холоде и глубоком снеге. Минувшая пурга вымела почти все запахи из леса, но один – особый – всё ещё витал над опушкой.

Мёртвый ствол, начисто выеденный изнутри насекомыми, устало прислонился к своему здоровому и крепкому сородичу. Он уже ничего не хотел, лишь бы догнить спокойно на плече у брата и одним жарким летом упасть в мох. Но ему не позволили. Супружеская пара белодушек выбрала это павшее древо своим убежищем и жилищем. Они укрепили остатки ствола особым снадобьем, натаскали туда мягкого мха и травы. И вьюжной зимой в мёртвом дереве родилась новая жизнь. Две крохотных пушистых жизни.

Яркольд глядел внутрь ствола через выпавший сучок, и ком стоял в его горле. Пусто. Безмолвие, пустота и мороз царили там, где некогда тёплый материнский бок согревал двоих малышей.

Они не вернулись. Их тут не появлялось с тех пор, как они все, друг за другом, ушли, оставив Ярка одного.

Кунчонок не стал звать их.

Яркольд легко вернулся к следам вора, ведь все его собственные следы хорошо пропечатались, хоть и запутались вокруг деревьев как скомканная леска. И малыш снова продолжил тропить коварного негодяя, старательно выбрасывая из головы мысли о доме и родителях.

Прошло ещё какое-то время, а следы всё не кончались, узкой вереницей устремляясь вдаль. Детёныш уже сильно замёрз и проголодался.

 

- Ах, ну почему я не дождался завтрака? Или вот бы тут была хоть одна сахарная клюковка! Я так голоден, - он был весьма удручён своим положением.

 

- Ягоды надо под снегом искать, глупый! – чей-то звонкий голосок прорезал тишину.

 

Яркольд завертел головой в поисках говорившего. На мгновение ему почудилось, будто это его сестрёнка по своему обыкновению шутит над ним. А голос продолжал:

 

- А вообще, ты же хищник! Ты должен ловить белок!

 

- А ты белка? – осторожно спросил Ярк. Он ещё никогда в жизни не видел ни одной белки.

 

В ответ он услышал невежливый смешок откуда-то сверху. Кунчонок поднял голову и устремил взгляд сквозь еловое одеяние, ведь именно оттуда, как ему казалось, доносился голос. Но через плотную хвою он не смог ничего разглядеть.

 

- Выходи, покажись мне! – попросил Яркольд. – Я не буду тебя ловить, даже если ты белка.

 

Снова послышался смешок, и ветви зашевелились. Какое-то неуловимое движение – и призрачный силуэт с огромной прытью заскакал по дереву вниз. Кунчонку оставалось лишь удивлённо хлопать глазками, когда прямо перед его носом возникла улыбающаяся морда неизвестной зверюшки. Нет, это оказалась не сестрица. Незнакомка была немного крупней самого Яркольда, с длинным хвостом и очень яркой шкуркой. Улыбчивая чёрная мордочка с белым подбородком, а золотистую спинку будто поцеловало Солнце. И все четыре лапки тоже были чёрные, лишь на одну заднюю не хватило краски, и она сливалась со снегом. В карих глазах её плясали озорные смешинки. Право, она очень похожа на куницу, но выглядела более мощной, коренастой.

 

- Так вот ты какая, белка! – восхищённо произнёс кунчонок, принюхиваясь к новым запахам.

 

- Да сам ты белка! – новая знакомая немного обиделась. – А я куница!

 

- Как это – куница? – не понял детёныш.

 

Зверюшка опять засмеялась в ответ на его слова. Он с неподдельным интересом разглядывал необычную малышку, а она была очень довольна

тем, что сумела произвести на него такое впечатление. Ярк понял, что эта, как она себя назвала, куница, не сильно старше его. Здесь на земле она казалась смешной и неуклюжей. Зверята сидели друг напротив друга, утрамбовав снег под сенью роскошной ели. Кунчонок вконец замёрз и уселся на бревно, плотнее закутавшись в шарф, в то время как яркая куничка принялась шутливо охотиться на еловую шишку. Яркольд устало смотрел на неё и выдыхал клубы пара.

 

- На твою шкурку будто солнечные лучи прилипли, - заметил он. – Ты такая необычная куница.

 

- Да я харза, - улыбнулась крошка. – Но харзы – это тоже куницы. Так мама говорит. А зовут меня Шишкой. Мама сказала, что когда я была маленькой, то меня все называли Шишечкой. Теперь я считаю себя уже взрослой, и поэтому меня должно величать не иначе, как Шишка! А вот когда я состарюсь, то буду старухой Шишь. Но пока что я просто Шишка. А тебя как зовут?

 

- Яркольд Отважнейший Следопыт! И я уже с самого утра иду по следам одного опасного зверя.

 

Глазки Шишки заинтригованно блеснули.

 

- Опасного? А мама тебя не заругает?

 

- Конечно же нет! – воскликнул кунчонок. Он знал, что не обманывает, говоря эти слова.

 

Зверята сидели под елью ещё довольно долго, обсуждая свои детские дела, которые им тогда казались делами первостепенной важности. Ярк рассказал, что он живёт с куницей Лушей на другом берегу реки, рассказал о Вересковой Ласке и про то, как ему выбирали имя. Шишка слушала с большим интересом, изредка прерывая рассказ своими замечаниями. Потом и она поведала о себе. Каменный кунчонок узнал, что его новая подружка живёт с мамой в дупле на ели, что она знает почти весь лес по эту сторону реки, и что у неё никогда не было настоящего друга.

 

- Хочешь, я буду твоим другом? – с надеждой спросил Ярк.

 

Маленькая харза подула в свои замёрзшие лапки.

 

- Ну не знаю. А ты достаточно смелый? Ты умеешь лазать по деревьям?

 

- Ты ещё спрашиваешь?! Я же Яркольд Отважнейший Следопыт! Я ничего не боюсь! А на дереве я сам когда-то жил! Вот так!

 

Шишка опять чуть не засмеялась, когда Яркольд Отважнейший Следопыт встал на задние лапки и принял героическую позу, в надежде своим видом внушить уважение.

 

- Тогда это просто прекрасно! – радовалась куничка и хлопала в ладоши. – Я так давно искала такого друга!

 

И детёныши весело расхохотались. Внезапно Ярк вспомнил о следах и извинился перед своей новоиспечённой подругой за то, что приходится её оставить. Харза недовольно хмыкнула.

 

- Ну как же так? – пропищала она, сметая снег с ветки. – Мы же с тобой уже друзья, как ты можешь меня покинуть?

 

Каменный кунчонок немного смутился.

 

- Да я же вернусь потом. Мне надо сначала вора поймать. А то вон, снегопад начинается. Заметёт следы, и всё!

 

И правда – начинался снегопад. Лёгкие хлопья плавно кружились над землёй, неслышно опускаясь на снежный ковёр, дополняя и выравнивая его. Яркольд испугался не на шутку и резко сорвался с места, в надежде не потерять цепочку следов. Расстроенная Шишка лишь взмахнула хвостом и скрылась в кроне ели.

Кунчонок мчался через лес, то и дело спотыкался и втыкался мордочкой в сугробы. Он тут же вставал, и, фыркая и чихая, продолжал погоню за таинственным воришкой. Небо стало совсем тёмным, его заволокли тяжёлые грозные тучи. Ветер качал деревья и закручивал снег в головокружительных вихрях. Яркольд чувствовал сильный голод, он сбился с пути, а мороз царапал его кожу. Уже не было видно никаких следов – ни его, ни преследуемого им зверя. Его окружали только зловещие деревья, глубокие сугробы и завывающий ветер. Кунчонок спрятался под корягу, но эта чёрная изогнутая ветка слабо защищала его от метели. Ему стало страшно и ужасно одиноко – маленький зверёк в неприветливом тёмном лесу. Он плотнее закутался в обледенелый шарф и сидел в скрюченной позе, подобрав хвост и стуча зубами. Он вспоминал ту ночь три дня назад, когда он едва не замёрз на реке. Тогда Ярк уже простился с жизнью и думал, что больше не увидит солнечного света, не почувствует шкуркой тепла. Так и было бы, не подоспей вовремя Луша. Но сейчас… Луша была далеко, да и в такую пургу вряд ли смогла бы его найти. Сейчас, когда Яркольд однажды уже почти погиб от холода, замерзать было куда страшнее, чем в первый раз.

 

- Ой, прости меня, Луша, - скулил он еле слышно, сидя под корягой и слушая страшную песню ветра. – Не добыл я твоих донок. Я совсем не похож на Вересковую Ласку. Я не такой смелый и сильный, как она.

 

- И не такой умный, как я погляжу!

 

Ярк захлопал глазами и вскинул голову, ища того, кто это сказал. На коряге сверху сидела Шишка и сердито смотрела на удивлённого малыша.

 

- Ох, Шишечка! – обрадовался он. – Я и не ждал тебя уже!

 

- Шишечкой я была полтора года назад, - недовольно заявила харза. - А сейчас я Шишка – уже почти взрослая. А ты чего расселся? Я тебя тут ищу уже сколько времени! Это же надо было додуматься – уйти в чащу перед такой бурей! Ты умчался, а я и слова не успела сказать! Вылезай отсюда и пошли.

 

Кунчонок послушался её и вышел из своего убежища, где был тут же встречен потоком ледяного ветра. Малыш дрожал и вопросительно глядел на подругу.

 

- А куда мы? – спросил он.

 

- В дупло моё, конечно! – отозвалась Шишка, поворачивая в сторону большой раскидистой ёлки.

 

Идти оказалось тяжело, ведь двум маленьким зверятам не с лапы бороться с диким ветром. Яркольд старался не отставать, хотя лапки уже не слушались его. Он их почти не чувствовал.

Пройдя некоторое расстояние мимо качающихся деревьев, Шишка приметила одно из них и остановилась у его корней. Скоро к ней подоспел и юный белодушка.

 

- Вот моё дерево, дупло наверху. Будь осторожен, когда будем карабкаться, ветер может запросто тебя сбить. Ему сейчас лишь бы поиграть, этому ветру.

 

Яркольд внимательно выслушал все наставления и кивнул занесённой снегом головой. Харза ловко перебиралась с ветки на ветку, временами опасно балансируя над землёй и совершая безумные прыжки. Кунчонок вёл себя более осторожно, держался ближе к стволу и тщательно обдумывал каждое своё движение. Он всё-таки лез на дерево первый раз в своей жизни.

Шишка остановилась примерно на середине высоты ели и подошла к стволу. Она подождала Яркольда, который появился пару минут спустя, боязливо цепляясь за грубую смолистую кору. Ветер беспощадно стремился сбросить кунчат вниз.

 

- Пришли, - сообщила харзочка, отплёвываясь от попавшего в пасть снега.

 

Она отодвинула большую еловую лапу, скрывающую вход в дупло. Из жилища дохнуло приятным теплом с ароматом сушёного чабреца, и зверьков не нужно было долго упрашивать войти внутрь, они неуклюже ввалились в овальное окошко, которое прогрызли когда-то белки – прежние хозяйки уютного жилища.

Изменено 4 июня 2018 пользователем Варра

[Покрыс]

Хорошо, что все уже закончено, и осталось только выкладывать!))
Здорово получилось! И интересно, и по-доброму.

[Варра]

Глава 3.

 

Еловая лапа закрыла вход за спинами кунчат, и их поглотил тёплый мрак дупла. Яркольд лежал на животе и переводил дыхание, его бока поднимались и опускались в такт резким вдохам и шумным выдохам. Лёд и снег, налипшие на шерсть и шарфик стали медленно таять, вода струйками стекала с ткани, образуя под кунчонком небольшую лужицу. Мех его пребывал в весьма плачевном состоянии: мокрый, он топорщился неопрятными сосульками и придавал детёнышу белодушки самый жалкий вид.

Шишку, казалось, ураган нисколечко не потрепал, напротив, она тут же встала и, отряхнувшись, бодро шагнула вглубь дупла. Вскоре на расстоянии пары слепозмеек от Ярка вспыхнул небольшой огонёк – это харзочка зажгла свечку. Пламя выхватило из темноты всё небогатое убранство Шишкиного дома: это были две моховые лежанки, столик, сделанный из выступа древесины и крохотный очаг, в котором тлели угольки. Усталый кунчонок не сразу почувствовал чужое присутствие рядом с собой, однако сейчас, при свете, ясно увидел лежащего на одной из лежанок незнакомого зверя. У Яркольда неприятно встопорщился загривок. Зверь был похож на Шишку, только намного крупнее. Даже крупнее Луши. Ярк судорожно сглотнул и уставился на свою подружку.

 

- Это моя мама, - шёпотом пояснила та. – Не будем её будить. Ложись сюда.

 

Яркольд послушался харзочку и улёгся на вторую лежанку, не сводя глаз с Шишкиной матери. Взрослая харза умиротворённо сопела во сне и дёргала задней лапой. Она была почти такого же окраса, как и дочь: тёмные лапы с молочно-белыми носочками, длинный чёрный хвост, чёрная широкая голова с белоснежным горлышком и золотисто-жёлтое

туловище, медью отливающее в тусклом свете свечи. Кунчонок закончил разглядывать эту харзу и перевёл взгляд на своды их маленького жилища. В другое время Ярка бы расстроила скудная обстановка дупла, но сейчас ему это казалось совершенно не важным. Главное, что тут было тепло, и не завывал ветер. Кунчонок взглянул на Шишку, которая делала что-то у стола, сидя к Яркольду спиной. Её длинный хвост метался из стороны в сторону, а пламя на тонком фитильке прилежно трепетало, приводя в движение все тени в помещении. Наблюдая за дребезжащими на стенах тенями, Ярк сам не понял, как провалился в сон. Но чувство щемящей тревоги о незавершённом деле не отпускало его сердце.

Солнечный луч пробрался в щёлку между еловыми иголками и теперь осторожно крался через всё харзиное гнездо, возвещая о наступлении утра. Детёныш каменной куницы пытался ухватить за хвосты расползающиеся куски приятного сна, сквозь которые до его уха доносились обрывки чьей-то негромкой беседы.

 

- … застала вчерашняя буря. Ну, я и решила, что надо сделать именно так, - это была Шишка, и она была немного растеряна.

 

В ответ послышался низкий хрипловатый голос:

 

- Привести чужака в гнездо! Дочь, о чём ты думала?

 

- Он чуть не замёрз. К тому же, он мой друг. Я должна была помочь.

 

- Я знаю каждого в этом ельнике, а его вижу впервые. Откуда он?

 

- Его гнездо на том берегу реки, он так сказал.

 

- Я думала, что ты уже достаточно взрослая, чтобы не делать таких глупостей, Шишечка.

 

Маленькая харзочка фыркнула и замолчала, отвернувшись от матери. Взрослая харза продолжала:

 

- Мы его совсем не знаем, что привело его в наш лес? Живёт тут пара каменных куниц, их я знаю. Дюже подозрительные звери, но я не видела, чтобы у них был выводок. И этого кунчонка я никогда не видела. Как ты не понимаешь, что ты подвергла наше гнездо опасности? Нельзя приводить первых встречных в свой дом. Хвала Празвёздной Кунице, он ещё щенок и мало что понимает. Но ему известно наше местоположение.

 

- Но он бы околел на морозе и ветру! – зашипела дочь.

 

Яркольд не мог этого больше слушать и заворочался на своей лежанке, давая понять, что он уже не спит. Что привело его в их лес? Да он родился в нём! Конечно, родители не отпускали их с сестрой из дома почти никуда, поэтому большая харза и не знает об их существовании. Но можно же догадаться, что, если неподалёку живёт пара белодушек, а потом вы находите потерявшегося каменного кунчонка, то, скорее всего, это их детёныш! Немыслимо!

Харзы тут же притихли и повернули к нему свои чёрные головки. Кунчонок открыл глаза и сел, глядя то на куницу-мать, то на куницу-дочь.

 

- Доб-б-брое утро, - неуверенно поздоровался он, шевеля лапкой мох.

 

Ярк решил припомнить все уроки вежливости и такта, которым учила его мать, свято верящая в то, что учтивый и любезный зверёк нигде не пропадёт.

 

- И тебе доброе, - сдержанно, но слегка резко ответила большая харза. – Шишечка рассказала мне о том, что с вами вчера приключилось.

 

- Да, я жив сейчас только благодаря вашей дочери. А вам я хочу сказать большое кунье спасибо за гостеприимство. Я понимаю, что пускать в своё гнездо чужих зверьков не каждому по нраву, и я бесконечно благодарен вам за это. Моё имя Яркольд и мой Небесный Покровитель – Вересковая Ласка.

 

Вежливый юный кунчонок произвёл хорошее впечатление на харзу-мать, её сердце почти оттаяло, однако она всё равно была насторожена. У каменных куниц принято при знакомстве называть имя своего Небесного Покровителя, это означает самые добрые намерения и предложение дружбы. Харза это знала.

 

- Зови меня Пихтой, дружок, - представилась она. Её тон звучал уже более мягко.

 

Как-никак, большинство куниц отличалось гостеприимством по отношению к представителям куньего рода.

Большая харза вздохнула:

 

– К сожалению, нам нечем тебя угостить. Ты давно ел последний раз?

 

- Приятно познакомиться, - учтиво склонив голову, проурчал малыш. – А ел я только позавчерашним вечером.

 

- Ого, ты, верно, голоден! – сипло воскликнула Пихта. – Сейчас я схожу и принесу чего-нибудь поесть.

 

Пихта отнюдь не была жестокосердной харзой, возможно, только иногда хотела такой казаться. Но её душа дрогнула, когда у такого маленького и такого вежливого кунчонка громко заурчало в животе от суточного голода.

 

- Ну что вы, не стоит беспокоиться. Тем более, мне уже пора возвращаться.

 

- И всё же я не отпущу тебя на пустой желудок, - возражала харза-мать.

 

Шишка тем временем подбросила дрова в очаг и раздула угли. Потом она подошла к маме, и что-то зашептала ей на ухо. Пихта удовлетворённо покачала головой и, сказав, что сейчас вернётся, исчезла за еловой лапой. Яркольд был очень смущён.

Его маленькая подружка весело улыбнулась ему, но кунчонок погрузился в свои мысли. Как там Луша без него? Уж наверняка у неё вся шерсть выпала от волнения. Надо скорее идти домой, в просторное логово под старой ивой. Хотя и возвращаться ни с чем ему было стыдно.

 

- Чего ты такой хмурый? – спросила Шишка, трогая его шарф, который висел у очага на просушке.

 

- Да, понимаешь, не нашёл я….

 

Он резко замолчал, когда на пороге появилась Пихта, приветственно размахивая хвостом. Ярк почувствовал, как холодеет его нутро, и мелкая дрожь проходит по всему телу. Ведь в лапе харза держала связку из четырёх недавно пойманных рыб.

Изменено 4 июня 2018 пользователем Варра

[Покрыс]

Красиво плетешь интригу)

[Варра]

Глава 4.

Звери сидели у очага и разговаривали, уплетая полусырую рыбку, а кости бросая в очаг. Однако Яркольд с трудом заставил себя съесть хоть кусочек. Не давала ему покоя мысль об украденной у Луши рыбе. Конечно, он мог ошибаться, ведь рыбы в реке на всех хватит, но внутреннее чувство подозрения не отпускало его ни на минуту. Шишка отдала ему его шарфик, который к тому времени уже высох и снова дарил тепло и мягкость.

Харзы весело и непринуждённо болтали, а малыш-белодушка завернулся с лап до головы в вязаный спицами шарф и внимательно изучал величину, вид и запах речной добычи. Он ненароком бросил взгляд на задние лапы Пихты, которые она протянула к очагу, чтобы погреть.

Крупные подушечки на пятипалой стопе. И размер их идеально подходил к следам, оставленным воришкой в лесу. Всё сходится, и Яркольд всё сразу понял. Его бросило в жар от волнения.

 

- Ты нездорово выглядишь, - заметила Пихта. – Простыл?

 

- Ох, нет! – поспешил отмахнуться кунчонок, кладя надкусанную рыбку обратно на поднос. – Но, право же, мне пора идти. Спасибо за гостеприимство, не буду им злоупотреблять.

 

«Какой он красноречивый для своих юных лет, - подумалось большой харзе. – Жаль, моя Шишечка не такая вежливая и способная».

 

А Шишка тем временем с большим аппетитом обгладывала косточки своей рыбёшки. Сердце Ярка подпрыгивало и тяжелело, когда он наблюдал за тем, как Лушин улов исчезает в пасти его подруги, накануне спасшей ему жизнь. Яркольд понял, что должен вернуть хотя бы донки. Он не торопясь встал, поклонился хозяйке дупла и направился к выходу, благодарно улыбаясь при этом. Однако перед тем как выйти на свет, кунчонок немного замешкался.

 

- Шишка, не будешь ли ты так любезна…кхмм..кхмм…проводить меня до реки, если, конечно, тебе не сложно и у тебя нет дел в это утро.

 

Малышка обрадовалась такому предложению.

 

- Конечно же, Яркольд! – выпалила она и посмотрела на Пихту. – Мам, можно мне пойти?

 

- Хорошо! – согласилась та. – Иди, а у меня ещё дела есть. Что ты хочешь на ужин, дорогая?

 

- Фазанью грудку! – крикнула дочка, исчезая вслед за гостем под еловой лапой. Пихта с ироничной укоризной покачала головой.

 

Кунчата без приключений осуществили спуск с мощной раскидистой ели, где было спрятано харзиное гнездо. Теперь Ярк видел, насколько огромное это дерево. Должно быть, оно очень древнее. Может быть, даже почти такое же древнее как Бросхадом – столичный дуб на западе страны, в котором построен дворец. Яркольд узнал о нём из Лушиной книги. Но нет, всё же, древнее Бросхадома в Далетравье ничего нет. А может, и есть. Но уж явно не эта ель.

Малыши бодро скакали по снегу, которого после вчерашней пурги стало намного больше. Небо искрилось чистотой, солнце светило ярче обычного, превращая снег под лапами в тысячи крохотных алмазов,

которые, увы, таяли от одного только прикосновения. Могучие ели нависали над зверьками косматыми великанами, их жесткая иглистая «шерсть» была покрыта толчёным серебром по воле лёгкой лапы зимних богов. Детёныши не боялись их, хотя твёрдо знали, что у каждого дерева есть душа и память, и всё им ведомо и видно.

Но прекрасней всего в это утро был неутомимый гомон прилетевших в Далетравье снегирей. Весёлые птички пушистыми комочками расселись по ветвям и звонко перекрикивались, возвещая о скором приходе настоящей весны. Их рдеющие грудки оживляли скудную на краски зимнюю картину.

И харза и белодушка с радостью в сердце наблюдали за пернатыми гостями. Но Яркольда по-прежнему терзало беспокойство по поводу украденных снастей. Тогда он решил действовать.

 

- Шишка, послушай, - начал он осторожно. – А твоей маме нравится рыбалка?

 

Харза отвлеклась от чирикающих птичек и серьёзно посмотрела на своего друга.

 

- Нет, а что?

 

- Просто я тут подумал… Откуда же у вас тогда рыба?

 

- Маме её подарили, - с ноткой раздражения сказала Шишка.

 

- Скажи, а снастей для донок ей не дарили случайно?

 

- К чему ты клонишь?

 

- Шишка, я вчера шёл по следу в поисках…

 

- Вора, который украл твои донки? – харза стояла перед ним на задних лапах, уперев передние лапки в бока, показывая тем самым своё недовольство. Только слепой и глухой не заметил бы, что Шишку злит этот разговор.

 

- Ну…не совсем…хотя…да. Именно так.

 

Ярк был само простодушие. Под сенью запорошенных снегом столетних синих елей между двумя друзьями впервые проскочила искра раздора.

 

- Да как ты можешь? – Шишка почти перешла на крик. – Мы не воры!

 

Маленькие куницы стояли друг напротив друга, ругаясь и рыча. Ругалась, в основном, харза. Она распугала всех снегирей своим негодующим визгом, взирая на своего приунывшего друга испепеляющим взглядом. Несчастный Яркольд, никак не ожидавшей такой бурной реакции, застыл в изумлённой позе. Наспех намотанный на его тельце шарфик неуклюже съехал и размотался, но кунчонку было не до него.

 

- Шишечка, миленькая, я не это имел в виду! – пытался уладить ситуацию Ярк. Ослепительное солнце мешало ему видеть харзочку, но он чётко улавливал её эмоции.

 

- Неблагодарный щенок! Мы тебя и согрели, и накормили, а ты подозреваешь нас в воровстве? Да моя мать самая честная и благородная харза во всём Далетравье! Ступай прочь и больше появляйся в нашем Ельнике!

 

С этими словами Шишка резко дёрнула Яркольда за шарф, отчего кунчонок неуклюже завалился в сугроб, а сама убежала в чащу, только чёрно-жёлтое тельце мелькнуло среди стволов деревьев. Если бы снег не залепил белодушке уши, он бы ясно услышал отчаянное рычание своей, видимо, уже бывшей подруги.

Покинутый кунчонок, пыхтя, выбрался из сугроба. Он сел и стал приводить себя в порядок, суетливо оглядываясь по сторонам в надежде, что харзочка вернётся. Но она не вернулась, и малыш угрюмо побрёл дальше один. Он шёл, не разбирая дороги, и редкие слёзы впитывались в мех на его щеках. Ярк понимал, что он заблудился, но его это мало сейчас волновало. Он потерял друга и не добыл потерянные снасти. Вересковая Ласка, кунчонок был в этом уверен, никогда бы не совершила подобной глупости. Яркольду было стыдно.

И вот, минул полдень, а малыш, проголодавшийся и замёрзший, всё ещё наматывал круги по лесу. Теперь он уже и сам хотел отыскать выход к реке и поскорее выбраться отсюда, но, сколько он ни пытался, тропинка неуклонно приводила его не туда, куда надо. Солнце, ещё не пришедшее в себя после зимы, было красивым и ярким, но почти не грело шкурку, что Яркольда очень возмущало.

 

- Зачем ты тогда тут сияешь, раз пользы от тебя никакой? – ругался он, поднимая жмурящуюся мордочку к небесному светилу.

 

Но Солнце молчало и продолжало играть своими лучами на крохотных гранях почти невидимых снежинок, что стелились толстым слоем по всей земле, насколько хватало глаз.

Детёныш белодушки устало волочил хвост и почти не чувствовал подушечек лап. Снег забился между пальцами и облепил шерсть на подошвах, что затрудняло и без того непростое передвижение. Но кунчонок упорно шёл вперёд.

Вдруг его полуприкрытые глаза заметили яркое рыжее пятнышко возле ствола молодой ёлочки. Ярк заинтересовался предметом и направился в его сторону. Подойдя поближе и обнюхав находку, малыш сделал вывод, что это хвостик какого-то животного. И действительно: пушистое и рыженькое, это было не что иное, как хвост. Но Яркольд не знал, какому животному принадлежал этот прелестный хвостик, да и долго обдумывать это не стал. Он взял его, прицепил к шарфику, и отправился дальше.

Солнце уже перевалилось через зенит и тени, отбрасываемые деревьями, стали длиннее. Яркольд забеспокоился. Неужели, ему придётся провести ещё одну ночь в холодном лесу? Но теперь-то его некому вытащить. Луши здесь нет, а Шишка не придёт, это точно. Да, эта ночь может оказаться для малыша последней. Ярк боялся и очень жалел, что у него не получается быть хоть наполовину таким же отважным и смекалистым, как Вересковая Ласка. Вдобавок ко всему, кунчонка клонило в сон. Он хотел лечь в первый попавшийся сугроб и заснуть там навсегда. Только жаль было, что Лушу он подвёл. Луша ведь такая хорошая, такая милая и заботливая куница. Она теперь была его старшей сестричкой, он так хотел отплатить ей за всё внимание и доброту, что она проявила к несчастному крохе. Но теперь он точно не сможет этого сделать. Скорее всего, он тут и встретит своего Небесного Покровителя. Маленький кунчонок, который всего лишь хотел быть благодарным.

Яркольд упал в сугроб, запутавшись в шарфе. Сил подняться у малыша не было, поэтому он просто прикрыл глаза и крепко сжал в лапе рыжий хвостик. На него напала тяжёлая дремота, казалось, что она вдавливает кунчонка в снег всё глубже. Но с этой дремотой пришёл и покой. Малышу привиделась его мать – старая потрёпанная жизнью куница с повязкой на лбу. Она сидела на пуфе у Лушиного очага и читала книгу. Мама выглядела ужасно усталой, Яркольд не помнил её такой. И шерсть была вся седая. «В чём дело? – улыбнулась она. – Эти донки уже в камине. Хорошо горят. Но где же ты, Яркольд?» Малыша смутило, что мама знает его имя.

«Я уже давно жду тебя, не хочешь ко мне? Тут тепло. Донки хорошо горят. Иди сюда, Яркольд. Иди же. Яркольд! Ярко-о-ольд! Я-я-ярко-о-ольд!

Изменено 4 июня 2018 пользователем Варра

[Варра]

Глава 5.

 

 

- Яркольд!

 

Сновидение быстро таяло, расползаясь по кускам.

 

- Яркольд!

 

Кунчонок потряс головой, пытаясь выбить из головы чужой голос.

 

- Ярк!

 

Уже вечерело. Малыш почти не чувствовал своего тела. Но продолжал слышать голос.

 

- Отзовись, Ярк!

 

Голос звучал неуверенно, устало. Но кунчонок внезапно понял, что это уже не сон. Хлопая глазами спросонья, он вскочил и бросился к источнику звука.

 

- Я тут, я здесь! – визжал он на бегу. – Я здесь!

 

- Яркольд! – голос сорвался на сиплый крик, полный восторга.

 

И вот уже через секунду на дрожащего от холода кунчонка налетела заплаканная и не на шутку встревоженная Луша. Она стала обнимать малыша и вылизывать ему мордочку, всё время всхлипывая и завывая.

Абсолютно умиротворённый Ярк тотчас же уснул на тёплых Лушиных лапках, пока названная сестрица, торопясь, несла его в логово.

 

Сквозь сон кунчонок почувствовал, как повеяло теплом знакомого гнезда, как приятно запахло мясным рагу, и как сладко было объятие мягкой перины, на которую его положила желтодушка. Она сняла с детёныша заиндевевший шарфик и закутала в вязанный из шерсти плед. Помешав варево в котелке, Луша стала шарить по верхним полкам и закуткам, перебирая всевозможные баночки, пузырьки и коробки. Из многих она извлекала либо листок, либо корешок, либо сушёные цветки. Всё это куница сбрасывала в большую ступку, бормоча под нос замысловатые названия редких растений – эндемиков Далетравья. Она уже немного успокоилась и не плакала, хотя лапы её сильно дрожали, когда она растирала травы в ступке. Луша ходила по логову туда-сюда и измельчала травы, то и дело поглядывая на своего спящего маленького друга. Яркольд свернулся калачиком на перине, прижимая к груди маленький рыжий хвостик.

Кунчонок видел красочный сон, когда желтодушке пришлось его разбудить, чтобы дать лекарство.

 

- Выпей, братец. Это согреет тебя и укрепит твои силы.

 

Яркольд широко зевнул и принялся лакать отвар. Вкус у него был весьма странный, что заставляло кунчонка недовольно морщиться. Луша хотела бы провести с Ярком воспитательную беседу, но ей стало так жалко голодного и замёрзшего крошку, что она решила с этим повременить. Пусть малыш набирается сил.

 

- Откуда это у тебя? – с интересом спросила куница, указывая на хвостик, зажатый в Яркольдовой лапе. Кунчонок помахал рыжим клочком меха и передал его Луше.

 

- Нашёл, - сообщил он, усаживаясь на перине. Пустую посудину из-под отвара Ярк отставил в сторону. – В лесу нашёл. Ты не знаешь, чей это хвост?

 

- Да беличий, сразу видно, - с уверенностью сказала желтодушка. – От крупной белки хвостик. Странно, что ты нашёл его отдельно от белки.

 

- Да я сам удивился, кто это хвосты в лесу теряет? – улыбнувшись, согретый, но всё ещё голодный кунчонок слез с перины и подошёл к своей старшей подруге. Он крепко обнял Лушу и зарылся носом в её жёлто-оранжевый мех на груди.

 

- Прости, что убежал. Я так хотел вернуть твои снасти, - виновато проскулил он.

 

- Главное, что я нашла тебя живым. А остальное – не так важно. Подумать только, ты уже второй раз за эту неделю чуть не замёрз насмерть! Задержавшаяся зима тебя как-то недолюбливает.

 

- Третий, если быть точным. Но мне помогли.

 

Луша серьёзно посмотрела в глаза детёныша.

 

- Я думала, что после первой ночи твоих лесных похождений за донками я найду в лесу лишь окоченелый меховой комочек, бывший некогда моим названным братиком. Но когда я не нашла тебя после пурги, во мне затеплилась надежда, что ты спасся. Можешь рассказать мне, как всё было?

 

Яркольд немного помолчал, призадумавшись. Он очень хотел есть, но Луша и сама это поняла. Она молча удалилась в кухонное ответвление и вернулась оттуда с подогретым медовым молоком в бутылке, сделанной из сухой тыквы. Детёныш белодушки с урчанием схватил бутылку и присосался к ней как маленькая пиявка. Напившись вволю, он лениво растянулся на своей перинке и начал рассказ. Луша сидела на пуфе и

внимательно слушала его повествование, поглаживая свой мех, собранный на виске в косичку. Когда Ярк упомянул о харзах, Луша встрепенулась.

 

- Пихта, говоришь? Слыхала. Хитрая трёхцветка. Меня предостерегали с ней не связываться. Это она донки уволокла?

 

- Может и она. Я не узнал. Шишка разозлилась на меня, сказала, что её мать самая благородная в Далетравье, а затем она опрокинула меня в сугроб и убежала. А я пытался найти выход и заблудился.

 

- Я всегда говорила: с чужаками держи ухо востро! Особенно, если чужаки крупнее тебя. Эх, вот не надо было мне устраивать такую драму из-за этих донок. Тогда бы ты не пошёл в лес один. Яркольд, извини, но было глупо так рисковать.

 

- Я думал, что быстро найду пропажу и сразу же вернусь, ещё до наступления темноты.

 

Луша с нежностью посмотрела на расстроенного малыша, теребящего в лапках беличий хвост.

 

- Увы, не всегда всё происходит так, как мы хотим. Сейчас мы поедим моей похлёбки, а потом я начну делать новые приманки.

 

Сытый Яркольд взял с полки книжку о Вересковой Ласке и угнездился с ней на перинке, в то время как желтодушка устроилась за столом-пнём, перебирая разные ленточки, деревяшки, пёрышки и тряпочки. Читать детёныш каменной куницы ещё не умел, но книга содержала много иллюстраций, по которым можно было догадаться, какой подвиг Ласка совершила на этот раз. Ярк искренне восхищался своим Небесным Покровителем. Так, мирно и спокойно, прошёл тихий зимний вечер.

Луша закончила работу над первой приманкой уже после полуночи. Усталая и сонная, она налила себе чаю и, зевая, взглянула на свою поделку. На тонкой леске покачивался блестящий крючок из металла, украшенный небольшой фигуркой деревянной рыбки. Она была обёрнута серебристой тканью и раскрашена под уклейку. В воде от настоящей не отличишь! Довольная собой, куница потёрла огрубевшие подушечки пальцев, на которых уже образовались мозоли. Тяжело вздохнув, Луша допила чай и подошла к спящему кунчонку. Она подняла его и перенесла на свой пуф, свернулась вокруг него калачиком и погрузилась в глубокий сон.

Изменено 4 июня 2018 пользователем Варра

[Варра]

Глава 6.

 

Фир-Фир Далетравский, сын Рурды Далетравской, дочери Медги Далетравской, кровный брат ольхевы Фафы и ольхии Чилиги встретил это утро в низинах Плавных Гор, любуясь невесомыми облачками, которые ветер сгонял в неуклюжие стайки. Молодой самец росомахи ещё вечером покинул Сытную Нору - таверну по ту сторону Плавных Гор - приняв решение продолжить своё неторопливое путешествие по стране. За ночь Фир-Фир без труда преодолел перевал, а теперь хотел пересечь реку Травошёрстку и оказаться в Долине Двенадцати Трав. После этого росомаха намеревался оставить Далетравье и отправиться на поиски приключений в страну, что имела с Далетравьем общую границу. В страну, которую в недалёком прошлом два года подряд терзала война. В ту страну, которая объединила в себе враждующие земли. В страну, которой правит пёс. Эта страна называлась Луголесье. И Луголесье пользовалось дурной славой.

Фир-Фир чувствовал голод и жажду после долгого пути. Он уже мечтал поскорее добраться до реки, чтобы наконец пересечь её, однако зверь понимал, что в Долине Двенадцати Трав ему придётся туго, ведь это открытое пространство продувалось всеми ветрами. Летом там было привольно и благоуханно, но зимой Долина превращалась в гладкую безжизненную пустошь.

Ночью началась оттепель, весна наконец-то одумалась и поспешила исполнять свой долг в северных странах. Снег лежал тяжёлый, липкий, и в предгорьях местами обнажалась чёрная земля, упоительно пахнущая пробуждающейся жизнью. Фир-Фир был доволен. Он любил весну.

Движущаяся тень пересекла низину, заставив росомаху вскинуть голову. Улыбнувшись своим мыслям, он проследил за полётом худого зверька, который вскоре скрылся за горой, паря на неком подобии искусственных крыльев.

 

- Откуда он на сей раз, интересно? – спросил Фир-Фир сам себя. – Чудак этот куница. Придумают себе разных штук вроде этих плащекрыльев. Кому нужны плащекрылья? Гораздо приятнее ходить пешком. Так характер закаляется.

 

Внезапно ветер переменился, и до носа росомахи донёсся странный запах. Фир-Фир принюхался. Этого запаха он ещё не встречал. Не заботясь о маскировке, так как тёмную шерсть на белом снегу всё равно не утаишь, он пошёл туда, куда повёл его нос.

Запах привёл его к округлой каменной глыбе, наполовину занесённой снегом. С её обнажённой верхушки стекали суетливые ручейки талого снега, открывая миру замшелый грубый камень. Фир-Фир, недолго думая, забрался на эту скалу, стряхнув с неё последний снег, и осмотрелся. Чужой запах был очень силён в этом месте. Росомаха взглянул вниз и заметил незнакомца, свернувшегося в клубок у подножия глыбы. Зверь

сделал себе что-то вроде спального гнезда, расчистив снег под камнем. Фир-Фир ещё по запаху узнал в чужаке своего сородича – росомаху. Это была росомаха светлого окраса, чуть мельче, чем он сам. Наверное, юный самец – это выдавали в нём грубоватые черты. Фир-Фир всегда относился с презрением к самцам своего вида и редко когда их терпел. Он первый раз видел эту росомаху, и в нём вскипела злость.

Фир-Фир размял плечи, напружинился и в неловком прыжке рухнул прямо на чужака. От неожиданности тот взвыл и попытался рвануться, но мощный противник резко пригвоздил его к земле. Обе росомахи утробно рычали и буравили друг друга неистово-бешенным взглядом с одной стороны и затравленно-недоумённым с другой.

 

- Ты кто такой? Откуда взялся? – свои слова Фир-Фир сопровождал клацаньем клыков. Незнакомец со всех сил упёрся недругу в грудь, пытаясь стряхнуть его с себя.

 

- Ничего себе, мирная страна…, - пропыхтел чужак, пробуя освободиться. – Где на спящих нападают… Беспредел!

 

- Тюфяк! Ты даже отпор мне дать не смог. Тоже мне росомаха. Бурундук ты, а не росомаха.

 

- Ну, это мы ещё посмотрим, кто бурундук! – прошипел придавленный и с усилием пнул Фир-Фира в живот.

 

Крупный росомаха скрючился и застонал, а мелкий выкатился из-под него и вскочил ему на спину, захватив клыками загривок. Брыкаясь и скача по снегу, росомаха ольхевских кровей пытался сбросить с себя упёртого «наездника», кряхтя под его, как оказалось, немалым весом. Наконец ему это удалось: он скогтил наглеца и задал хорошую трёпку. Но чужак не хотел уступать. Хоть он и оказался немного мельче и страшно неуклюжим, боевого запала в нём было - хоть отбавляй. Долго ещё две росомахи катались по поляне, окуная друг друга в снег. После, потрёпанные и выдохшиеся, они сидели друг напротив друга и шумно переводили дыхание, высунув языки.

 

- А ты не так прост, как кажется, - с невольным одобрением сказал Фир-Фир. – У нас с тобой ничья, так сказать. Обычно другие самцы не влезают со мной в драку. А ты, видимо, исключение.

 

- Может быть, это потому, что я не самец? – предположил незнакомец.

 

Его грязная от драки морда выражала глубокое недовольство. Фир-Фир округлил бирюзовые глаза.

 

- То есть как это… Я накинулся на самочку? Ай-ай… Как нехорошо-то, а… Ты бы хоть предупредила. Я бы самку не ударил.

 

- Я сама тебя ударила. А до этого я не могла предупредить, уж извини. Спала я.

 

Росомаха стала поправлять длинную шерсть на холке, которая сильно растрепалась. Потом она перевязала её красной верёвочкой, собрав в хвост.

 

- Я тебя прежде не видел в Далетравье, - сконфуженно фыркнул самец. – Я-то тут всех росомах знаю.

 

- А я здесь недавно.

 

- Откуда путь держишь?

 

- Из Луголесья.

 

Фир-Фир задумчиво разглядывал свою новую знакомую. Нескладная, неуклюжая, толстая и растрёпанная, она производила впечатление зверя, которому всё равно, что скажут о нём другие. Но болотно-карие глаза смотрели по-доброму и дружелюбно.

Обе росомахи были заняты тем, что приводили себя в порядок после стычки. Самка посчитала достаточным просто отряхнуться, а Фир-Фир долго и упорно приглаживал свою шерсть, а потом и вовсе стал вылизываться как кот.

 

- Может, ты скажешь, как тебя зовут? – спросила росомаха, когда ей уже надоело наблюдать за показушной чистоплотностью самца. Тот тут же отвлёкся и назвал своё имя.

 

- Я Фир-Фир, средний сын Рурды Далетравской. А как тебя величать, дерзкая зверюга?

 

- О, сын Рурды Далетравской? Ольхевский щенок, я полагаю. Ха! Меня зовут Варра. Надо сказать, ты не очень вежливый ольхен, Фир. Нападаешь на гостей твоей страны. Ай-яй-яй. Нехорошо.

 

Фир-Фир недовольно фыркнул, но он понимал, что виноват.

 

- Во-первых, приятно познакомиться, - проворчал он. – Во-вторых, тебе бы так же следовало быть вежливее, когда ты говоришь с ольхеном. Я сын ольхевы и брат ольхевы – моя мать правила этой страной, а теперь сестра правит. Я имею неограниченную власть в этих землях. И вообще,

может тебе стоит склониться передо мной? А в-третьих, как я могу искупить свою вину?

 

Варра кисло усмехнулась и с угрюмой мордой придвинулась к собеседнику вплотную, ткнувшись своим носом в его нос. Немигающим взглядом с недобрым прищуром она впилась ему в глаза. Фир-Фир попытался отмахнуться от неё.

 

- Я никому не кланяюсь! – прорычала она, хоть и понимала, что слова о поклоне, скорее всего, были шуткой.

 

Самец оттолкнул её, потирая свой нос. Ветер снова переменился, и звери шкурой почувствовали ледяной холодок шальных вихрей Долины. Солнце дарило первые крупицы тепла в этом году, где-то в горах был слышен птичий гомон. Весна входила в сердца.

Варра взвесила все «за» и «против», оценила свой небогатый зимний рацион, подумала о последствиях, и нарушила напряжённое молчание.

 

- А насчёт вины… Ладно, забудем и расстанемся друзьями. Вот только покажи мне сперва, где тут можно подкрепиться. Накормишь меня – и ты чист.

 

Фир-Фир оживился, встал с мест и жестом позвал Варру следовать за собой. Они обогнули округлую скалу и двинулись вдоль Плавных Гор на восток.

 

- Есть тут одно гнёздышко. Знакомая моя давняя живёт там, - объяснял на ходу ольхен. – Очень гостеприимная и хозяйственная зверушка. Накормит так, что из-за стола не вылезешь! Я и сам хотел к ней заскочить, да собраться никак не мог. А так – отличный повод! Идти не очень долго, надо всё время двигаться вверх по течению. Ах, ну подо льдом течения не видно. Ну да ладно. Обойдём горы – и у большой ивы как раз и будет её жилище. Не отставай, быстрым ходом пойдём.

 

Звери бодро шагали по заснеженным предгорьям, всё время наблюдая реку Травошёрстку за своим правым плечом, и Плавные Горы за левым. Ветер дул им в бока со стороны реки, а потом разбивался о горы, в тщетной надежде сдвинуть их с места. Солнце приятно согревало, поигрывая лучами на шкурках росомах, а талый снег весёлыми потоками струился по сырой пробуждающейся земле. Появлялись первые проталины. Весна входила в Далетравье, и это был первый день её настоящего правления в этом году.

Изменено 4 июня 2018 пользователем Варра

[Покрыс]

Новые персонажи, новые характеры!
Здоровенько!) И Варра появилась, да еще так внезапно)
В общем, жду продолжения.

[Варра]

Глава 7.

 

Яркольд, сытый по горло лесными похождениями, отсиживался в гнезде и разглядывал книжку. Луша всё ещё спала на пуфе, и кунчонок старался вести себя тихо. Не обращая внимания ни на задорное солнышко, стучащееся в логово, ни на запахи новой весны, он с упоением рассматривал картинку, где Вересковая Ласка, сидя верхом на вороне, сражается в небе с летучими мышами. Но особенно его впечатлила последняя иллюстрация: Ласка столбиком стоит на плоской возвышенности, протягивая лапки к тёмному небу, с которого на неё спускаются разноцветные огни и полосы, окутывают её, заставляя ласочью шёрстку мерцать. Кунчонок не понимал, что происходит в этой легенде, поэтому он ждал пробуждения желтодушки, чтобы попросить её почитать вслух.

Когда картинки в книге закончились, Ярк принялся ходить туда-сюда по логову, изучая беличий хвостик. Красивый рыжий мех блестел в скудных лучах солнца, и сейчас его можно было сравнить с пылающим огнём. Заворожённый Яркольд поглаживал огненный мех лапкой. «Это талисман, и он принесёт мне удачу в охоте, - думал детёныш. – Вот только куда бы мне его прикрепить?»

Он подошёл к столу Луши и принялся искать на нём что-нибудь подходящее. Среди мотков ниток, железок и тряпочек Яркольд обнаружил прочную верёвочку и с её помощью привязал хвостик себе на шею. Взглянув на себя в стоящее рядом со столом зеркало, Ярк остался доволен. Он ещё немного послонялся по логову, но, будучи по натуре активным зверьком, быстро устал от бездействия, и решил посмотреть на Солнышко, поздороваться с весной. Яркольд уже совершенно не хотел уходить куда-то один, так что его прогулка планировалась начаться и закончиться на пороге. Кунчонок вылез, закутанный в свой старенький шарф и берег встретил его влажным вздохом весны. Сложно представить, что ещё только вчера страшная метель наметала здесь огромные сугробы. На этот раз Яркольд был почти уверен в том, что эта вылазка во внешний мир обойдётся без происшествий.

 

- Скорей бы весна окончательно победила зиму, - шептал он себе под нос. – Чтобы снег растаял. Вот бы сейчас полежать в траве.

 

Его взгляд притянул странный предмет, болтающийся на столбике возле лунки. Кунчонок подбежал к столбу, и с удивлением обнаружил, что это было не что иное, как потерянные донки. Он быстро схватил их, как будто мог снова упустить. Несколько крашеных деревянных рыбок, крючков, грузил, кормушек и леска были хоть и перепутаны, зато целы. Ещё Ярк приметил кусочек бересты, привязанный к одной из приманок. На нём было вырезано изображение грустной мордочки харзы.

 

- Шишечка… - проронил кунчонок в растерянности.

 

Он решил срочно отдать снасти Луше и поспешил ко входу в логово. Но что-то насторожило зверька, и он оглянулся на реку. Тающий лёд искрился, превращаясь в чавкающую кашу, на одном берегу вековые ели тянулись к небу, на другом – Плавные Горы подставили пологие вершины весенним лучам, а сама Травошёрстка делала между гор крутой поворот. И вот из-за горы появились две косматые фигуры, которые направлялись прямо к старой иве…

Подобно испуганной малиновке, угодившей в когти коту, Яркольд ворвался в логово, опрокинув вешалку. От грохота проснулась Луша и недоумённо уставилась на кунчонка, который в свою очередь испуганно таращился на неё, сжимая в протянутой лапке донки.

 

- В чём дело? – спросила она, слезая с пуфа. – Это мои снасти? Но откуда они у тебя?

 

Справившись с волнением, Ярк смог дать вразумительный ответ:

 

- На столбике висели, я их там нашёл, - про берестяную записку кунчонок решил умолчать. – Луша, к нам кто-то идёт по реке!

 

- Странно… - отозвалась куница, принимая от малыша леску и приманки. – Я не жду гостей, а моё логово сложно заметить, не зная о нём. Так что не волнуйся, дружок. Может, это и не к нам. Кого ты видел на реке?

 

- Два больших зверя. Они шли слишком быстро и слишком уверенно, я сразу понял, что это к нам! Давай готовиться к защите!

 

- Успокойся, Яркольд. А вдруг, это старые друзья решили нас навестить? Никогда не совершай необдуманных действий, пока не узнаешь о ситуации всё. Это мой тебе совет. А сейчас я пойду готовить завтрак, а ты отдыхай. Потом надо будет донки распутать. Или ты сейчас это сделаешь?

 

Ярк кивнул и уселся на пол разбирать снасти. Луша тем временем удалилась в кухонное ответвление. Но кунчонок никак не мог усидеть на месте – уж очень его волновало присутствие чужаков вблизи логова. И он решил посмотреть, что происходит снаружи. Отложив приманки, малыш приоткрыл входную дверцу и… столкнулся нос к носу со здоровенной росомахой!

 

- День добрый, приятель, - дружелюбно проурчал чужак.

 

Из-за его спины в логово заглядывала вторая росомаха, поменьше. Яркольд первый раз видел таких животных, и маленькому кунчонку они показались громадными и страшными. Незваный гость продолжал:

 

- Не здесь ли живёт лесная куница по имени Луша?

 

Яркольд благоговейно глядел на крупного зверя, его гипнотизировали яркие жёлтые полосы на росомашьих боках. Над бровями у росомахи размахнулось причудливое жёлтое пятно по форме напоминающее летящую солнечную птицу.

Неловкая пауза затянулась, но положение спасла сама Луша, которая выросла позади остолбеневшего кунчонка и удивилась не меньше его.

 

- Фир-Фир? Ты ли это? – недоверчиво спросила она, обнюхиваясь с мощным бурым зверем.

 

Светлошёрстная росомаха смущённо топталась сзади, бросая заинтересованные взгляды на куниц и их жилище.

 

- Что, старого приятеля уже не помнишь? Вот что значит куничья память! – росомаха растянул морду в приветливой улыбке. – Познакомься, это – Варра. Она пришла из Луголесья.

 

Варра учтиво кивнула и обнюхалась с желтодушкой.

 

- Луголесье? Фр-р-ры… - поморщилась Луша. – Не сладка жизнь в той стране, которой правит пёс. Ты правильно сделала, что ушла оттуда. Что-то вы оба выглядите каким-то помятыми. Дрались, что ли? У твоей подруги губа разбита, Фир-Фир. Ладно, не моё дело. Кстати, Фир-Фир, Варра, хочу представить вам моего названного братца. Это Яркольд, я спасла его в ночную пургу.

 

Ярк подошёл Фир-Фиру и, как взрослый, обнюхался с ним. Потом он поздоровался и со второй росомахой. Обоих малыш слегка куснул за щёку, что входит в правила хорошего тона для каменных куниц.

 

- Мой Небесный Покровитель – Вересковая Ласка…- тихонько пропищал он. Волнение сдавливало малышу горло.

 

- Приятно познакомиться, Яркольд, - отозвался самец. – Нам с Варрой указывает путь Праросомаха.

 

- Ну что вы стоите на пороге? – спохватилась Луша. – Идёмте внутрь, я как раз готовлю завтрак.

 

Пока Луша хлопотала на кухне, гости расселись на пуфиках и разглядывали убранство логова. Яркольд не сводил с них глаз.

Все три зверя, сидящие в помещении, оказались едва знакомы друг с другом, так что возникшее неловкое молчание было вполне естественным. Но общительный Фир-Фир решил исправить ситуацию:

 

- Послушай, каменный кунчонок. А что это у тебя за книжка?

 

- «Похождения Вересковой Ласки», - ответил Ярк, протягивая росомахе книгу.

 

Варра подсела поближе, заинтересованная яркими картинками, и, пока Фир-Фир неторопливо листал страницы, она тоже успевала рассмотреть иллюстрации.

 

- К несчастью, я ещё не умею читать, - раздосадовано произнёс кунчонок. – Но мне так нравятся эти картинки! Особенно вот эта!

 

Фир-Фир пролистнул на последнюю страницу, куда указывал детёныш. Ласка с мерцающей шкуркой стояла на плоском нагорье и ловила лапами нежный холодный свет. Варре, глядящей из-за Фир-Фирового плеча, тоже пришлась по душе эта иллюстрация.

 

- Ты не знаешь эту легенду? – спросила она, поправляя шерсть на холке, завязанную лентой.

 

Ярк покачал головой. Тогда росомаха взяла книгу в лапы и пробежалась глазами по тексту, написанному когда-то очень давно чьей-то натруженной лапой.

 

- Так, так… - она села на пол, водя тупым когтем по строчкам, а рядом присоседился Яркольд, готовый слушать. Варра откашлялась и начала читать вслух.

 

- …В день, когда рыбы плавали по небу и собирали Звёздные Крохи на небосводе, чтобы потом приклеить их на своё тёмно-изумрудное брюшко, Вересковая Ласка услащала слух дивными переливами мелодий, выходящими из под умелых лап чёрных хорей-бардов. Играли те хори на струнах, сплетённых из нитей дождя, что натянуты на корпус, точно как груша по форме, но сотворённый из тончайшего хрустального льда. И голос бардов был нежен, как рассвет над землями Мява и Тява, у которых не водилось ни правителя, ни границ…

Слова их песни плелись как невесомая паутинка, сверкая на Солнце и соединяясь в красивую историю, повествующую о деяниях Празвёздной Куницы, что положила начало всему куньему роду и создала такое его

разнообразие. Лишь барсуки, росомахи да выдры были рождены от кровных сестёр и братьев Празвёздной Куницы.

И заслушалась Ласка чарующего пения хорей. И так её их песня впечатлила, что решила она сама искать встречи с Пракуницей, увидеть её своими собственными глазами. Разведала Вересковая Ласка, что спускается Куница с Небесного Гнезда, когда Луна устаёт и худеет так, что и вовсе перестаёт быть видна на небосклоне. Тогда Куница вместе с другими Празверями собирает со своей шкурки Звездные Крохи, что прилипли к шёрстке во время их неустанного бега по небу, и дарит Луне, вновь насыщая её светом. Происходит это на вершине Срезанной Горы, где-то к северу от западного юга на востоке…

И Ласка отправилась в путь. Оседлав верного ворона, она мчалась по пятам угасающей Луны, и летела им во след песнь чёрных хорей. Долго летела Ласка, её шкурка блестела нежно-сиреневым цветом под сенью северной ночи. И когда три пера выпало из крыла ворона, Вересковая Ласка нашла Срезанную Гору.

Тощая Луна опустилась на камни и отряхнула шёрстку, с которой посыпались последние крохи света. Не приметила Луна Ласку, схоронившуюся за небольшим камнем. Бегала усталая Луна кругами по плоской вершине, ждала она Празверей, которые должны были уже появиться, но что-то задержало их в дороге по Небесному Гнезду. И вот появилась Первовыдра, белоснежная и прекрасная, за ней Прабарсук, величавый и важный. И Праросомаху ждать долго не пришлось – явилась и она, сияя золотистыми полосами на боках. И другие Празвери тоже были уже тут – и Солнечные Гонцы – Медведь, Олень, Рысь, Белка, Лис Кволке-Хо, Сокол и Заяц; и Лунные Хранители – Волк Оурро и Кошка Фрызк... Вся Срезанная Гора мерцала переливами непередаваемых цветов, синие и фиолетовые огни плясали, взвиваясь столбами и стелясь по камням. Такой красоты ещё нигде не видела Вересковая Ласка. Все Празвери были частью этих огней, этого света.

Но Празвёздной Куницы не нашлось среди них. Лишь спустя время падения листа с дерева она пришла. Но приключилась беда - Куница бежала настолько быстро, торопясь на Гору, что растеряла почти все Звёздные Крохи со своей шкурки, а без них Луна не могла расцвести в полной силе. И закручинились Празвери, стали думать, как им быть. Ласка тоже приуныла, думая как горю помочь. И тут увидела она, что её мех слабо мерцает сиреневым светом, выбрасывая в воздух тусклые искорки. С трепетом вышла она из своего укрытия и предстала пред мордами Празверей. И смотрели они изумлённо на Ласку. А Луна тем временем блекла и тускнела, лежала в центре плоской горы, становясь всё тоньше. Решили Празвери не терять времени даром. Отряхнули они со своих шкур Звёздные Крохи и осыпали ими Луну. Взбодрилась Луна, встала на лапки, но не хватало ей Звёздных Крох для того, чтобы снова выйти на небосклон. И тогда Ласка поднялась на задние лапы и простёрла передние к небу, прося благословения. Но сама Празвёздная

Куница в знак своего расположения легонько куснула Ласку за щёку, даря ей своё Благое Слово и разрешение вмешаться в дела богов. Сию же минуту Ласка несколькими прыжками достигла Луны и стряхнула на неё сиреневые искры…

В тот месяц все звери любовались прекрасной Вересковой Луной, которая каждый день наполняла мир нежным сиреневым сиянием, смешанным со звёздным серебром.

Самой же Вересковой Ласке боги пожаловали целое созвездие, куда она отправилась после своей смерти…

 

- Я так хотел бы побывать на Срезанной Горе в ночь, когда Празвери насыщают Луну! – закричал Ярк, когда Варра закрыла книгу.

 

Фир-Фир снова открыл её на той же странице и сказал:

 

- Ты знаешь, а ведь это похоже на северное сияние.

 

- Северное сияние? Что это? Вы видели это? – взбудоражено спрашивал кунчонок, глядя то на самку, то на самца росомахи.

 

- Оно бывает в заснеженных землях, я лично имел радость наблюдать это явление в месте под названием Подлесок Стуж, - поведал Фир-Фир.

 

- Как бы мне хотелось увидеть это! – Яркольд замечтался и снова принялся листать книгу. – Кстати, разве рыбы когда-то плавали по небу?

 

- Это литературный приём, - пояснила Варра. – Когда сочинитель не знает, насколько давно произошло описываемое им событие, он пишет всякую ахинею, чтобы нагнать тумана. Мол, это случилось, когда мир был настолько другим, что это удивило бы вас так же как летающие по небу рыбы.

 

- Вроде как я понял, - проговорил кунчонок, хотя на самом деле он почти ничего не понял. - Варра, а вы мне ещё почитаете другие легенды?

 

Светлошёрстная росомаха хотела было выполнить просьбу малыша, но Фир-Фир остановил её лапу, тянущуюся к книге.

 

- Мой нос мне подсказывает, что у Луши готов завтрак.

 

- Да, завтрак готов! – послышалось из кухни. – Сейчас подам, подождите!

 

- Ну а после завтрака? – не унимался Яркольд.

 

- А после завтрака нам, к сожалению, надо будет уходить, - вздохнул росомаха. – Я пообещал Варре сопровождать её в путешествии по Далетравью. Она хочет посмотреть нашу страну, а я исходил её уже вдоль и поперёк.

 

- И куда же вы направитесь первым делом? – Луша вынырнула из ответвления, держа в лапах поднос с хорошенькими горшочками, в которых побулькивало пряное жаркое.

 

Пахло так аппетитно, что у всех присутствующих невольно потекли слюнки, а у Варры даже забурчало в животе.

Новые и старые друзья беззаботно развлекались беседой, сидя на пуфах и вылавливая из горшочков ароматные куски нежнейшего мяса, приготовленного по старинному рецепту Лушиной семьи.

Изменено 4 июня 2018 пользователем Варра

[Варра]

Глава 8.

 

 

- Я бы хотела начать со столицы, всегда мечтала увидеть ольхеву Фафу! Кстати, очень вкусное мясо. Давно такой вкуснятины не ела, - Варра лежала на пуфике, держа горшочек на животе.

 

Все её когти были обломаны, так что она не могла аккуратно подцеплять ими кусочки, как это делали все остальные. Поэтому росомаха залезала в узкую горловину прямо мордой, и зубами доставала мясо. Что ж, непривлекательно, зато питательно.

 

- Ммм…Бросхадом, - отозвался Фир-Фир. – Хорошо, сначала туда.

 

- Ты же ольхен, а значит, это твой дом? – спросила Варра. – Там твои подданные?

 

Луша бросила на самца странный взгляд, а сам он, казалось, слегка смутился.

 

- Ну…да, это мой дом, я там родился и научился охотиться, - подтвердил он.

 

Яркольд в это время внимательно смотрел на взрослых и молча доедал свой завтрак.

 

- Отлично! – обрадовалась самка росомахи. – Значит, я смогу увидеть жизнь Бросхадома изнутри? Ты же, как член ольхевской семьи проведёшь меня туда, куда не всех пускают?

 

- Ну, если получится. А куда ты хочешь?

 

- Например, на Аптекарские Грядки. Хочу, чтобы мне провели подробную экскурсию.

 

- Это можно, - бурый зверь потянулся, разминая спину, и отставил в сторону пустую посуду. – Спасибо, Луша. Ты замечательно готовишь!

 

- Ой, да пустяки, - заулыбалась куница и стала собирать горшочки, чтобы отнести их на кухню.

 

Когда желтодушка вернулась с кухни, она обратилась к Варре:

 

- Послушай, а что ты делала в Луголесье? Ты родилась там?

 

- Нет, - ответила та. – Я там жила какое-то время, а вообще я родом с Белых Болот, это далеко отсюда. У меня там семья – мама и папа, кузены и кузины, дяди и тёти. Но мне как-то и мир тоже захотелось увидеть. И когда я облазала Белые Болота везде, где только можно, я решила расширить свой кругозор, отправившись в большую страну, где есть правитель, столица и всё прочее. Дорога привела меня в Луголесье. Какое-то время назад я поселилась там, в лесу, близ Деревушки-На-Опушке, слыхали о такой? Ну и с местными познакомилась, хотя дружбы ни с кем не завела. Там сложная ситуация была, что-то связанное с кархом и его прислугой. Я не вдавалась в подробности. Ну, в общем, вот. Потом я поняла, что в Луголесье сидеть сиднем мне просто скучно, и я решила отправиться сюда. К тому же, я наслышана об удивительных и редких целебных травах, которые растут только у вас, в Далетравье. Хотелось бы открыть их для себя.

 

- Ты лекарь? – поинтересовался Фир-Фир.

 

- Самоучка. То есть как, у меня был учитель, но я ушла с Белых Болот раньше, чем он успел доучить меня. И теперь я доучиваюсь сама.

 

Луша принесла росомахам по чашке имбирного чая, а Яркольду налила молока. Сама же она прилегла отдохнуть с кружкой крепкого кофе, слушая увлечённый рассказ Фир-Фира о своих последних похождениях.

После чаепития росомахи стали собираться в дорогу. Варра горячо благодарила куницу за чудесное угощение, пытаясь при этом выяснить, осталось ли ещё что-нибудь съестное и мясное. Луша была польщена, но ей пришлось расстроить росомаху известием о том, что они съели весь запас мяса. Фир-Фир разглядывал карту Далетравья, висящую на стене и прокладывал маршрут, а детёныш каменной куницы сидел поодаль, зорко наблюдая за взрослыми. Наконец Варра и Фир-Фир уже стояли у порога,

готовые откланяться. Ольхен пообещал прислать желтодушке много мяса из запасов Бросхадома, раз уж случилось так нескромно её объесть. Луша боднула обоих лбом в знак тёплого прощания. Тут Яркольд решительно выступил вперёд, становясь между Лушей и росомахами.

 

- Я хочу с вами! – заявил он. – Я хочу увидеть Огни Празверей!

 

- Ни за что! – охнула куница.

 

- Зиме конец, и ты вряд ли увидишь огни в этих местах, - спокойно возразил ольхен. – Мы ведь не собираемся идти на север.

 

Напустив на свою юную мордочку самый взрослый и серьёзный вид, кунчонок не хотел отступать. Он теребил в лапках беличий хвостик и подбирал нужные слова для лучшего убеждения своей названной сестры и двух чужаков, которые, если говорить откровенно, понравились Яркольду с первого взгляда, несмотря на то, что первым делом при встрече с ними малыш испытал страх. Ярк вполне мог понять нежелание Луши его отпускать, как-никак они уже привязались друг к другу.

 

- Я так хочу увидеть свою страну, - продолжал упрашивать кунчонок, поочерёдно заглядывая в глаза всем присутствующим. – И ольхеву. Мама нас никогда не выпускала из дома, я ничего не знал о том, что меня окружает. А теперь я мечтаю увидеть всё это! Я хочу гулять и учиться под защитой двух сильных и больших росомах. Ты ведь знаешь, чем обычно заканчиваются мои прогулки в одиночку, а, Луш? А так я буду не один, за мной будут приглядывать. Ну пожалуйста! Ну, Фир-Фир, скажи, что я могу пойти с вами! Я буду очень полезен! Я шустрый и ловкий, правда, ещё не умею охотиться, но ты же меня научишь? Пожалуйста!

 

- Я не против, чтобы ты пошёл с нами, - добродушно улыбнулся самец росомахи.

 

Варра тоже согласно кивнула, а морда Луши исказилась в праведном гневе. Она схватила Яркольда в охапку и вытолкнула росомах за дверь.

 

- До свидания, друзья, рада была вас видеть, – проскрежетала куница, закрывая заслонку.

 

Фир-Фир пожал плечами, и они с Варрой неторопливо пустились в путь, наслаждаясь оживающей природой. Идти по льду было уже небезопасно, росомахи это почувствовали, когда под их лапами захлюпало месиво из снега и воды, что заставило их благоразумно выйти на чёрную землю берега. Полуденное солнце пригревало, Варра всё удивлялась, как же поздно в этом году пришла весна. А Фир-Фир просто любовался

Далетравьем, совсем не думая о том, как долго такая погода продержится, и насколько позже пришла весна, чем планировала.

 

- Милые куницы, - сообщила Варра, решившись, наконец, поделиться своими впечатлениями. – Спасибо, теперь мы в расчёте.

 

- Вот видишь! Положись на ольхена Фир-Фира, и тебя будет преследовать удача.

 

Варра закатила глаза и отвлеклась на пролетающую мимо тень. Вдруг на камень прямо перед ними опустилась крупная куница со странным приспособлением на спине, напоминающем крылья. Темношкурый самец с грудкой цвета топлёного молока деловито приглаживал растрепавшуюся в полёте шерсть. Из-за своего размера и окраса он не был похож на обычную желтодушку, но этот зверёк всем и всегда говорил, что он никто иной как лесная куница. Чудаковатый малый, отличавшийся обходительностью и исключительным умом.

Куница вежливо раскланялся и поприветствовал Фир-Фира прикосновением лапы, а Варре улыбнулся, обнажив острые клыки.

 

- О, рад тебя видеть! – радушно изрёк ольхен, шутливо боднув старого друга. – Какие новости?

 

Летающий зверёк сложил плащекрылья и покачал головой.

 

- Ничего, что может вас заинтересовать друг мой, - сообщил он. – Разве что… Куда вы направляетесь, Фир-Фир? И кто ваш новый спутник?

 

- В Бросхадом идём на экскурсию. А это Варра из Луголесья.

 

- Я с Белых Болот, - поправила ольхена светлошёрстная росомаха, не сводя глаз с причудливого незнакомца.

 

- Да, с Белых Болот, прошу прощения. Она жила в Луголесье какое-то время, поэтому…

 

- Бросхадом? – перебил куница. – Не советую. Солнце припекло, чувствуете? Так вот, выше по течению река вскрылась ото льда и вышла из берегов, затопив предместья. Внизу, на тенистом участке русла, лёд ещё держится, и оторванные льдины врезаются в него, нагромождая ледяные горы и мешая воде течь. Попасть к столице будет ой как непросто. Я летал там, в Сытной Норе уже бьют тревогу.

 

- Удивительно! – искренне поразился росомаха. – Я ведь только вчера там был. Так быстро растаяло?

 

- Мир преподносит разные неожиданности. И это делает его ещё интереснее, - философски подметил куница, лениво шагая по камню.

 

В этот момент до ушей беседующих зверей донёсся отдалённый визг. Все обернулись на реку. К ним приближалась маленькая коричневая точка. Позже удалось различить в ней Яркольда, который нёсся сломя голову по дрожащему от столкновений льду, резво загребая лапами чавкающую снежно-водяную жижу. Кунчонок намочил шарф, в который был замотан, и уже через минуту нахально вскочил Фир-Фиру на спину. Юный белодушка принялся отогревать лапки горячим дыханием.

 

- Ты чего, пострелёнок! Сбежал? – накинулся на малыша ольхен.

 

- Вовсе нет, я сумел уговорить Лушу! – оправдывался Ярк. Потом он заметил желтодушку с плащекрыльями. – Ой, здравствуйте, дядя. Нет, Фир-Фир, Луша мне разрешила, правда! Я так хотел с вами, поглядеть мир! Я ведь такой маленький, а мир такой большой и неизведанный…

 

- Видать, Луша тебе доверяет, Фир-Фир, - заметила Варра.

 

- Или это горе беличье её достало. Эх, ладно, что делать. Идём с нами. Дай сюда шарф, я его выжму.

 

Пока Фир-Фир приводил в порядок Ярка, Варра и куница смогли перекинуться парой словечек.

 

- Так вы жили в Луголесье? – куница внимательно смотрел на собеседницу своими каштановыми глазками. – Я тоже там бывал. Аккурат шесть лет назад. Там ужас что творилось. Хотя в тех землях всегда не пойми что происходит. Вечные непорядки и волнения. Я ещё вовремя успел уйти оттуда, а то в Псогаре такое началось. Жутко вспоминать.

 

Росомаха призадумалась, воскрешая в памяти нужные ей события.

 

- Шесть лет назад? Уж не тогда ли, когда деревенский пёс решил захватить власть? Да, как же его звали… Тис Дворняга, вроде. Я пришла уже после переворота, но мне рассказывали очевидцы.

 

Куница согласно кивнул.

 

- Да, он самый. Я в собачьи дела не лезу, но люблю собирать информацию о странах, их культуре и мифологии, так вот и занесла меня нелёгкая в это самое Луголесье. Особенно мне интересно влияние куньих на ход тех или иных событий. Поэтому тут, в Далетравье для меня целый

кладезь! Вот я и приглядел себе удобное дупло именно здесь, в этой стране. И уютно тут, и пищи в достатке. А летаю я на этом нехитром устройстве – плащекрыльях. С помощью них я могу быстро перемещаться почти куда захочу. Для меня это просто находка.

 

- Откуда же они у тебя взялись, э-э-э… как, напомни, твоё имя?

 

- Мартар. Моё имя - Мартар. Это чудо мне пожаловал один старый изобретатель соболиной породы, когда я расспрашивал его о преданиях и сказках соболей. Он необычный соболь. По крайней мере, я таких зверей до того момента не встречал. У него было жёлтое туловище и белая голова. Настоящий красавец! Вот он проникся моим делом и решил помочь. И здорово помог на самом деле. Эти плащекрылья просто незаменимы.

 

- Да ну их, - фыркнул Фир-Фир, встревая в разговор. – Лучше ходить по земле своими собственными лапами. Так можно пронюхать и узнать много всего интересного. А в небе ты всё пропустишь.

 

Варра шутливо толкнула ольхена и рассмеялась:

 

- Ты так говоришь, потому что сам не можешь воспользоваться ими. Такую тушу они просто не поднимут в воздух!

 

- На земле много опасностей и препятствий, - продолжал рассуждать Мартер. – Я же постоянно отлучаюсь из гнезда. Мне важно быстро и без проблем добраться до нужного места. И так же быстро вернуться обратно.

 

Тут Яркольд решил, что пора ему высказать и своё мнение на этот счёт:

 

- А я бы так хотел себе такие же! Вот Вересковая Ласка летала на вороне, а я буду на плащекрыльях.

 

- Вересковая Ласка? – заинтересовался куница. – Да, я слышал о такой. Правда, увы, я не смог собрать о ней все сказки.

 

- Так загляните к моей сестрице Луше и возьмите у неё книжку, - посоветовал Ярк. – Там все легенды о ней. Кстати, она мой Небесный Покровитель. И я мечтаю добраться до Срезанной Горы, чтобы увидеть Огни Празверей.

 

Куница призадумался, бросая колеблющиеся взгляды в сторону старой ивы. Потом он сказал, что ему пора идти, залез на дерево, расправил плащекрылья и воспарил над рекой, ловя потоки юго-западного ветра.

Троица путешественников двинулась дальше по берегу и вскоре достигла пределов Корневой Рощи.

Солнце палило всё сильнее, не давая снегу ни малейшего шанса на выживание. Река вспухла подо льдом, кое-где слышался его треск, от чего Яркольд испуганно вздрагивал, сидя на спине росомахи.

И вот звери, наконец, увидели то, о чём предупреждал их Мартар: Травошёрстка, ревя, ломала лёд и выходила из берегов, заливая своими водами равнину. Она швыряла льдины друг на друга, крошила ледяную корку, добиваясь полного освобождения. Левый её берег, на котором в изумлении застыли росомахи с кунчонком, располагался выше правого, поэтому река обрушила всю свою мощь на несчастные предместья Бросхадома. И действительно, пройти тут было уже невозможно.

Изменено 4 июня 2018 пользователем Варра

[Варра]

Глава 9.

 

Река не вела себя слишком разрушительно, не громила берега, не вырывала деревья с корнями, как это любят делать по весне некоторые другие реки, но для тихой и спокойной Травошёрстки даже это было уже чересчур. Холодная вода, почуяв свободу, неслась быстро, стремясь сбросить с себя оковы льда. В этот момент она походила на разъярённую кобылицу.

 

- Спасибо, чудак-куница, - глядя на это безобразие, прошептал Фир-Фир. – Доброе дело сделал, предупредил нас.

 

Потом он сказал громче, обращаясь к Яркольду и Варре:

 

- Придётся пройти по Корневой Роще – там должно быть сухо, возвышенность же. Это дольше, но что поделать. Потом мы перейдём Травошёрстку у её истока и двинем к северо-западу, в Росомашью Колыбель. Там моё детство прошло.

 

- И как далеко Бросхадом от Росомашьей Колыбели? – спросила Варра.

 

- И змеи не разглядишь как близко. Ну, хватит глаза таращить на эту реку, ничего мы тут нового не увидим. Пошли.

 

И путники последовали за Фир-Фиром, бросая на бушующую Травошерстку испуганные, раздосадованные и восхищённые взгляды. Ольхен вёл их дальше вдоль русла, и вскоре тёмные стволы дубов и

каштанов, елей и сосен стали потихоньку сменяться стройными белоствольными берёзками. Солнце продолжало греть усталую от зимы землю, нещадно сгоняя с неё снег. Какие удивительные изменения произошли с Далетравьем всего за один день! Уступая место последней луне весны, Звонкобег, казалось, бросил все силы на борьбу с задержавшейся Стужешкурой, и, бесспорно, побеждал её. Радость и желание жить бурлило внутри всех зверей, решивших именно в этот день пробудиться от зимней спячки. Яркольд помахал лапкой ежихе и бурундуку, которые вдвоём выползли на нагретую полянку с прошлогодней травой. Они сонно жмурились на солнце и тёрли лапками глаза. Бурундук недовольно цокал на ежиху, потирая уколотый во сне бок. Лучи небесного светила выгоняли животных из своих укрытий и заставляли их снова почувствовать пульсацию жизни.

Но совсем иначе чувствовали себя жители правого берега Травошёрстки, которых от спячки пробудило не ласковое солнышко, а ледяная вода, хлынувшая в норы. Кое-кто, спасаясь, забрался повыше; кто-то неимоверным усилием перебрался на другой берег; но почти все звери сошлись в едином мнении: их убежище и спасение – в Бросхадоме.

Мыши , барсуки, ласки, хорьки, лисы и другие норные звери устремились искать пристанище в столице, и ольхева Фафа не смогла им отказать.

 

Варра, Фир-Фир и Яркольд уверенно продвигались вперёд, наблюдая жуткую картину правого берега – торчащие из-под воды голые деревья с сидящими на них горемыками. Некоторые успели собрать пожитки и сидели теперь на мешках, а другие считали, что им несказанно повезло, раз они вообще остались в живых. Тем не менее, росомахи при всём желании ничем не могли им помочь.

Послышался громкий всплеск и протяжный вой. Фир-Фир, Варра и Ярк уставились на несущуюся воду, ощупывая взглядом серые волны в надежде заметить упавшего зверя. Мгновения тишины – и выныривает лобастая голова пятнистого кота с широко раскрытыми золотистыми глазами. Подхваченный бешеным потоком, кот бил лапами по воде и отчаянно мяукал, зовя на помощь. Варра стала метаться в поисках длинной ветки, но её действия оставались безуспешными. Фир-Фир же помчался за котом по берегу, стараясь не упускать его из виду, однако ничего умнее, чем самому прыгнуть за несчастным в воду, он придумать не смог. Яркольд упал с Фир-Фировой спины, когда тот рванулся спасать утопающего, и теперь помогал Варре искать подходящую ветку.

Самец росомахи улучил момент и самоотверженно бросился в реку, но Травошёрстка была с ним сейчас не так нежна, как летом. Она швыряла его из стороны в сторону, лупила и хлестала, норовя ударить о камни или вовсе потопить. Но сильный Фир-Фир знал, что бороться с рекой, которая только что вырвалась на свободу, бесполезно. Гораздо мудрее будет использовать её мощь себе во благо, и управлять не ею, а собой в её

потоках. Пользуясь своими знаниями и чувствами, Фир-Фир подбирался всё ближе к коту, который пытался справиться с течением. Ольхен сделал последний рывок и ухватил пострадавшего за ремешок, обтягивающий кошачьи плечи. Кот понял, что его спасают, и перестал лягаться и махать лапами, стараясь помочь Фир-Фиру. Или хотя бы не мешать ему.

Росомаха работал лапами. Огибая камни, он пытался перебраться поближе к берегу, но кот оказался довольно тяжёлым и сильно затруднял движение. Течение несло зверей всё дальше. Впереди уже замаячили бесформенные глыбы на стыке воды и льда. Гудело! Трещало! Река сбрасывала туда всё новые и новые льдины, силясь разбить корку, но они то уходили под полог, то нагромождались сверху, формируя преграду. Травошёрстка сама себе создавала препятствие. В праведном гневе ей ничего не стоит размочалить о груды льда двух замерзающих зверьков.

Фир-Фир заметил, как за ними по берегу бежит Варра, что-то крича. Он находился уже довольно близко от земли, но не видел, за что ему можно ухватиться. Как раз в этот момент длинная ветка, брошенная спутницей, чуть не ударила его по голове. К счастью, Фир-Фир успел за неё схватиться. Варра вытянула их на крутой берег. Светлошёрстная росомаха пыхтела и отдувалась, таща жертву и спасателя, и вскоре кот и ольхен уже приходили в себя после внепланового заплыва.

 

- Ты в порядке, везунчик? – спросил Фир-Фир у кота.

 

Тот отплёвывался от воды и дрожал на ветру, но в целом отделался лишь лёгким испугом.

 

- Везунчик, это правда, - откликнулся кот. – Спасибо, тебе, смелый зверь. Разгулялась нынче наша Травошёрстка.

 

Он отряхнул свою крапчатую шкурку и начал вылизываться. Тут из леса выскочил Яркольд.

 

- Я всё пропустил? Все живы?

 

- Все живы, - успокоила малыша Варра, вытаскивая из шерсти Фир-Фира застрявшие веточки.

 

Река вынесла зверей за пределы Корневой Рощи, вернув их на пару сотен полозов назад, однако это никого из них не опечалило.

 

- А зовут меня Краплак, - сообщил кот. – Я совершил необдуманную глупость, и если б не вы, то Травошёрстка убила бы меня.

 

- Ты что, сам прыгнул в поток? – ужаснулся кунчонок.

 

- Глупо, я знаю. Но я несколько часов просидел на ветке, и решил, что уж лучше я попробую переплыть на другой берег, чем останусь здесь. Течение показалось мне не таким уж быстрым, пока я не оказался в нём. Фрызк прислала вас сюда, не иначе. Хвала богам.

 

- Фрызк? – шепнул Ярк Варре.

 

- Это кошачья богиня, в легенде о Ласке упоминалась, - пояснила росомаха.

 

Краплак уже пришёл в себя и принялся валяться в пожухлой траве, извиваясь, как и подобает кошкам. Только он осторожничал и не ложился полным весом на небольшой рюкзак, привязанный к его спине. Поджарый кот крепкого телосложения, мускулы играли под мокрой шкурой, когда он катался по земле, радуясь освобождению из речного плена.

 

- Вы так и не назвали мне свои имена, - промурлыкал он, щуря на Солнце глаза. – Должен же я знать, за кого молиться Лунной Хранительнице.

 

- Фир-Фир, - представился ольхен. – Это Варра, а вот этот очаровательный малыш – Яркольд.

 

Росомахи потёрлись о кота щеками, а Ярк, как и подобает вежливой каменной кунице, назвал имя своего Небесного Покровителя.

 

- Что же ты намериваешься делать? – спросила Краплака Варра.

 

Кот потянулся, выпустив когти.

 

- Для начала высушу шкурку и найду себе гнездо подальше от воды. Если вам потребуется моя помощь – я всегда рад вам её оказать. А, кстати!

 

Краплак вскочил и вытряхнул содержимое кожаного рюкзачка. На землю полилась вода, посыпались маленькие склянки, зазвенели бутыльки с разноцветными жидкостями, зашелестели мокрые пучки трав.

 

- Ты лекарь? – с интересом спросила Варра, перебирая миниатюрные пузырьки.

 

На многих вода размыла этикетки. Яркольд и Фир-Фир смотрели на это глазами зверей, далёких от врачевания.

 

- Да, это всё, что я успел спасти от наводнения, - объяснил кот. – Сейчас. Ага, вот оно! Это настой трав из Тритравья. Вы же знаете, что они

больше нигде не растут. Последняя бутылочка, примите её как благодарность.

 

Росомаха взяла подарок и рассмотрела его на свету. Склянка была заполнена полупрозрачной золотистой жидкостью с осадком.

 

- Что это за настой? На что он влияет? – Варра пыталась прочитать испорченную этикетку. Краплак усмехнулся.

 

- Один глоток насыщает не хуже кабаньей ноги. Очень полезен в путешествиях по местам, где нет дичи. Или для горе-охотников. Но тратьте с умом, его очень сложно готовить.

 

- Спасибо, Краплак. Пригодится, - поблагодарила Варра, глядя, как кот собирает рассыпанные бутылочки обратно в сумку.

 

Вымокшие пучки трав он отряхнул и повесил на сумку снаружи – чтобы сохли. Потом Краплак сердечно попрощался со своими спасителями и удалился вглубь леса, гордо подняв мокрый хвост.

 

- Вот так штука, - сказал Фир-Фир, вертя в лапах пузырёк с настоем. – И куда нам его положить? Никто ведь не взял с собой сумку.

 

- Можно положить в шарф, - предложил Яркольд.

 

Росомахе эта идея понравилась. Он взял шарф и перевязал его так, чтобы получилась полость и лямка. В образовавшийся карман Фир-Фир опустил подарок Краплака, а лямку перекинул через плечо. Кунчонок восхищался находчивостью своего спутника, утверждая, что он сам ни за что бы не додумался до такого хитрого изобретения. А Варра на это лишь фыркала.

Дело близилось к вечеру, но Солнце не спешило сдавать свои позиции. Путники устали и проголодались, Ярк даже стал упрашивать Фир-Фира открыть склянку с настоем, на что росомаха отвечал однозначным отказом. Варра отстала от друзей, надеясь поймать какую-нибудь дичь, но ей не хватало терпения. Все птицы с лёгкостью ускользали от неуклюжей росомахи. Так что единственное, что ей удалось добыть – это четыре худосочные ящерицы. Кунчонок и ольхен с обречёнными вздохами приняли это скромное угощение.

С наступлением темноты усталые звери достигли Корневой Рощи и улеглись в первую попавшуюся сухую ложбинку. Ночь выдалась ясная и тёплая, худенькая Луна освещала голые берёзы холодным светом. Солнце ушло на покой, но обещало вернуться завтра и с новой силой продолжить оживление мира. Травошёрстка всё ещё не могла успокоиться: избавленная ото льда, она упивалась своей безудержной свободой и с

наслаждением демонстрировала свою мощь. Она с ненавистью и злобой гнала прочь обломки надоевших оков.

Яркольд был стиснут между Фир-Фиром и Варрой. Росомахи тесно прижались друг другу, опасаясь ночных заморозков. Кунчонку не спалось, хотя он очень устал: день как-никак выдался насыщенный. Но Ярк пребывал в раздумьях о верности своих действий. Правильно ли он сделал, что ушёл из гнезда? Чем обернётся это путешествие? Как там Луша без него? Наверняка она сейчас читает книгу с чашкой чая в лапах. Вот бы послушать, как она читает вслух. Малыш, которого с двух сторон окружали сильные и добрые звери, на секунду ощутил себя очень одиноким. Ему даже захотелось вернуться обратно, к Луше. Но он подавил эту мысль в зародыше и подумал, что сейчас лучше всего будет заснуть. Завтра настанет новый день и новые впечатления, нужно быть бодрым, чтобы ничего не пропустить. Ярк перевернулся на бочок и зарылся мордочкой в шерсть Фир-Фира. Ольхен во сне обнял его и прижал к себе. С ним и Варрой малыш почувствовал себя защищённым, поэтому ничто не помешало ему заснуть сладким крепким сном. Как раз тем сном, который свойственен маленьким кунчатам, чувствующим, что их любят.

Изменено 4 июня 2018 пользователем Варра

[Фортуната]

@Варра

 

Наслаждаюсь.)) Замечательная история!+1))

[Варра]

@Фортуната, спасибо, рада, что кто-то меня читает) Значит, можно выложить ещё)

[Варра]

Глава 10.

 

Варра почуяла во сне запах добычи и открыла глаза. Перед её мордой валялась задушенная тетёрка. Росомаха огляделась и обнаружила, что рядом с ней лежит только Яркольд, а Фир-Фира не было. Варра растолкала своего маленького друга.

 

- Просыпайся, Ярк, уже утро. Смотри, всемогущий ольхен позаботился о нашем завтраке. Налетай!

 

И росомаха принялась разделывать птицу. Кунчонок получил ножку и оба крыла, а Варра взяла себе всё остальное, с урчанием вырывая зубами перья. Малыш печально поглядел на свою еду.

 

- Жаль, что это нельзя поджарить. Или запечь. Я не очень люблю сырое мясо.

 

- Брось, Яркольд, ты же лесной зверь. Ешь, что есть.

 

Фир-Фир, пришедший в этот момент на место их лёжки застал такую картину: светлошёрстная росомаха закидала птичьими потрошками всю подстилку и с рычанием дробила клыками кости, в то время как детёныш каменной куницы угрюмо шевелил лапкой неощипанное крыло. Перья летали повсюду! Фир-Фир раскрыл пасть от удивления и выронил только

что пойманную им мышь. Добыча незамедлительно шмыгнула под кочку, благодаря мышиных богов за чудесное спасение.

 

- Варра, ну кто так ест? - раздражённо рявкнул самец росомахи, пытаясь выудить лапой сбежавший завтрак.

 

Да где там! Мышка была уже далеко отсюда, она спаслась, воспользовавшись тайными норами и ходами. Фир-Фир неважно себя чувствовал, и его нервировало всё вокруг.

 

- А фто такове? – с набитой пастью спросила Варра.

 

На её перепачканной морде застыло растерянно-непонимающее выражение. Фир-Фир закашлял и принялся ощипывать Яркольдово крыло, потому что иначе кунчонок вообще отказывался есть.

 

- А ничего, кха-кха. Смотри, сколько мусора ты оставила, - ольхен вручил Ярку его ощипанную порцию. – Ты валялась в этих перьях? Почему они у тебя аж в гриве?

 

Варра отряхнулась, недовольно ворча. Когда кунчонок с большой неохотой расправился с сырыми крылышками и ножкой, вся компания двинулась дальше, не произнося ни слова. Яркольд ехал на спине Фир-Фира и обозревал окрестности, удивляясь, как за такое короткое время сумела преобразиться природа. То и дело мимо пробегали разные зверьки - все они спешили по своим делам. Солнце палило ещё сильнее, чем вчера, выманивая из-под земли первые в этом году цветки мать-и-мачехи. Варра сорвала один цветок и положила за ухо, чтобы выглядывало только соцветие. Но Фир-Фир пребывал в дурном расположении духа, он всё время кашлял и хлюпал носом. Когда путники решили сделать привал, росомаха упал под толстый ствол старой берёзы и мгновенно уснул.

 

- Что это с ним? – удивилась Варра.

 

Она подошла к ольхену и потрогала лапой его нос. Он оказался сухим и горячим.

 

- Ну что там? – взволнованно пропищал Ярк.

 

Росомаха повернулась к нему и покачала головой:

 

- Плохо дело. Он заболел после этого его купания в речке. Он лихорадит, а у меня нет никаких целебных трав. Что же делать?

 

- Может, тут кто-нибудь живёт поблизости? Можно попросить помощи, - предложил расстроенный кунчонок.

 

- Да, пожалуй, нам ничего не остаётся кроме этого. Смотри, его знобит. Хорошее начало путешествия, ничего не скажешь. Этого Краплака бы сюда. Он же лекарь.

 

- Хочешь, я поищу его?

 

Варра строго посмотрела на детёныша.

 

- Ни в коем случае. Мы уже далеко отошли. Ты не найдёшь его.

 

Яркольд поправил беличий хвостик на своей шее. Он совсем загрустил, лёг рядом с Фир-Фиром, и всё смотрел, как поднимаются и опускаются росомашьи бока при дыхании. Варра задумчиво уставилась в одну точку.

 

- Вот что, - сказала она после долгой паузы. – Я пойду и посмотрю, что тут в округе. Поищу того, кто сможет помочь. Ты сиди здесь и никуда не уходи. Стереги Фира. Если он проснётся, скажи, что я скоро приду. Не уходите без меня.

 

Дождавшись, когда малыш хотя бы кивнёт, Варра исчезла в кустах. Яркольд заполз под переднюю лапу Фир-Фира и заснул беспокойным сном.

Варра бежала по Роще, то и дело останавливаясь, чтобы оглядеться. Голые берёзы сбивали её с толку мельтешением чёрно-белых стволов, из-за чего у зверюги болели глаза. Должен же тут кто-то жить! Может, надо было растормошить Фир-Фира и спросить у него о том, кто живёт в Корневой Роще? Он же бывал тут много раз. Ну почему же Варра не додумалась до этого? Но возвращаться было уже поздно, и росомаха решила положиться на себя, продолжив поиски. Она заглядывала в норы и дупла, но их обитатели либо в панике убегали, либо давали понять, что не запасли никаких целебных растений. Вздыхая, Варра шла дальше и снова терпела неудачу.

Через продолжительное время безуспешных плутаний она вышла к полноводному ручью, резво несущемуся по каменному руслу. «Возле воды всегда кто-нибудь селится, - подумала росомаха, утоляя жажду. – Пойду-ка я вверх по руслу».

Постепенно ручеёк стал сужаться. Он петлял между берёз и так по-весеннему журчал, набегая на песчаный берег, что у росомахи невольно поднялось настроение. Варра не ошиблась – действительно, через какое-то время она наткнулась на чей-то бревенчатый дом весьма громоздкой конструкции. Сруб был построен из берёзовых стволов, и на самом деле

дом неплохо маскировался среди таких же полосатых берёз. Варра без промедления рванулась к нему и громко постучала в дверь.

 

Яркольду казалось, что он ждал уже несколько часов. Фир-Фир пару раз проснулся, но усталость и слабость брали своё: крупный росомаха снова проваливался в сон. Его то знобило, то бросало в жар, он бредил во сне, чем очень пугал кунчонка. Ещё Ярк боялся, что Варра не придёт.

Он сидел и ждал, всматриваясь в промежутки между берёзовыми стволами, вслушиваясь в шорохи и хриплое дыхание своего товарища, принюхиваясь к ветру.

Вдруг ветки над головой Яркольда сильно закачались, хотя ветер в это время не дул. Кунчонок посмотрел наверх, но успел увидеть лишь мелькнувшую в голых кронах тень. Он вертел головой туда-сюда, но никак не мог уловить взглядом возмутителя спокойствия. В конце концов, у малыша сильно закружилась голова, и он закрыл мордочку лапами.

А когда он опустил лапы, то увидел прямо перед собой знакомую физиономию маленькой харзы.

 

- Привет, - с виноватой улыбкой сказала она.

 

От неожиданности Яркольд отшатнулся и повалился на спину, ткнувшись затылком в Фир-Фира. Шишка помогла ему подняться.

 

- Мне очень жаль, что я накричала на тебя тогда, - харзочка потупила взгляд и пошевелила лапой комочек земли. – Ты был прав. Это мама украла донки. Я же верила ей! Она мне Празвёздной Куницей клялась, что не знает, где они! А потом я нашла их сама в нашем кладовом дупле. И мне стало так стыдно, ведь ты был прав.

 

- Шишечка, как ты тут оказалась? – только и смог выговорить кунчонок.

 

Она вздохнула и пристально посмотрела ему в глаза.

 

- Я Шишка, а не Шишечка, забыл? Так вот. Я не хотела больше делить гнездо с лгуньей и воровкой…

 

- Как ты так можешь, она же твоя мама!

 

- Она врала мне и врала всем. И хотела, чтобы я выросла такой же. А я не хочу. Не хочу, чтобы меня презирал весь лес. Поэтому я пронюхала, что ты собираешься в путь и решила…

 

- Я собрался в путь буквально за минуту до самого пути, - перебил Ярк. - Шишка, даже я понимаю, что о матери так говорить нельзя, а я ведь младше тебя.

 

- Не надо мне тут нравоучений, - фыркнула подруга и продолжила рассказывать о своих приключениях. - Но после того, как я вернула вам донки (ты их, кстати, получил?), я увидела тех двоих, что вышли из-за поворота реки, и услышала их разговоры. О путешествиях и прочем. И подумала, что неплохо было бы к ним присоединиться. Только как это сделать, они меня знать – не знают. Решила, значит, за ними следить и незаметно следовать. Так вот я и здесь. Как же я обрадовалась, когда ты помчался к ним по тающей реке! Ведь я так хотела путешествовать с тобой, Яркольд Отважнейший. Но я всё никак не могла выбрать момент, чтобы показаться вам. Я шла за вами всё время – по верхам, по ветвям. И видела, как вы спасли кота. И как этот росомаха, - она кивнула на Фир-Фира, - самоотверженно бросился в реку. Храбро! Достойно уважения!

 

- Только он вот заболел от всей этой храбрости, - печально сообщил кунчонок.

 

- Да, я так и подумала, - Шишка с ним согласилась. – А эта вторая ушла куда-то. Мне сверху было всё видно, но, к сожалению, не всё слышно.

 

- За лекарством. У нас нет трав.

 

- Может, я помогу? Думаю, я быстрее смогу найти того кота-лекаря…

 

Яркольд задумался на минутку, и как раз в это мгновение в стороне показалось какое-то движение. Что-то приближалось, изредка шевеля однообразные берёзовые стволы; что-то, что отличалось по цвету от чёрно-белого окружения. Это животное издавало странные звуки при ходьбе, будто к его лапам были привязаны камни. Кунчата замерли, в испуге поджав хвостики. Фир-Фир заворочался во сне.

.

Изменено 4 июня 2018 пользователем Варра

[Фортуната]

@Варра

 

 

Фортуната, спасибо, рада, что кто-то меня читает)

 

Конечно читает.)) Сюжет увлекательный, но и размеренный, последовательный, без спешки. Персонажи харизматичные, уютные и не однообразные. Сам слог нравится - узнаваемый...

Отдельный респект - исключительная грамотность, никаких броских "очепяток", кои в изобилии водятся у графоманов.

 

Словом, ждем продолжения!

[Варра]

Глава 11.

 

Яркольд ещё ни разу в жизни не видел таких зверей. Даже на картинке в книжке. Оно было огромным, по истине огромным. Бурая шкура, длинная косматая грива, оно фыркало и покачивало головой, которая была намного больше, чем Ярк и Шишка вместе взятые. Что говорить о габаритах – так Яркольд при своём упитанном брюшке едва-едва закрыл бы подушечку на лапе этого животного, если бы эта подушечка у него была. А так лапа была скрыта густой длинной шерстью, но при её подъёме кунчонок с ужасом отмечал, что тыльная сторона твёрдая, будто это была не обтянутая кожей кость.

Только когда животное вышло к ним на поляну, Яркольд заметил, что у него на спине с самым гордым видом восседает Варра собственной персоной.

 

- Эй, Шишка, - шепнул он. – Может, я заразился лихорадкой от Фир-Фира? Мне мерещатся странные вещи.

 

- Тогда я тоже заразилась, - не сводя глаз с росомахи верхом, ответила харзочка. – Я вижу какую-то пёсью чепуху.

 

Их странную беседу прервала сама росомаха:

 

- Хэй, Яркольд! Как там Фир? Нужно поднять его Берзе на спину.

 

Огромное животное улыбнулось и подогнуло ноги, укладываясь на землю. Его длинная жёлтая грива, перехваченная посередине очень большой бусиной, разметалась по траве.

 

- Смотри, у него же колени на передних лапах, - удивлялась Шишка.

 

Варра спрыгнула со спины и подскочила к Фир-Фиру, а кунчата всё смотрели на неизвестного им зверя. Зверь в свою очередь смотрел на них и дружелюбно улыбался.

 

- Здравствуйте, малыши, - вдруг сказало животное, чем сильно напугало детёнышей. Голос зверя был низким и нежным. Но, несмотря на это, Шишка выгнулась дугой и взлетела на ближайшую берёзу. А Яркольд остался на месте, глядя в большие тёмные глаза необычного собеседника.

 

- Зд-д-дравствуйте…, - еле вымолвил он. Животное издало звук, похожий на смех.

 

- Не бойся меня, крошка. Ты, верно, кунчонок? Я когда-то писала стих о кунице. Вот, послушай:

                                

                                                      По веткам прыгать мастерица –

                                                     Живёт в дупле моя куница.

                                                     Я утром выхожу напиться

                                                    К живому резвому ручью.

                                                   Омою в нём свои копытца,

                                                  Придёт ко мне и та куница,

                                                 Испить живительной водицы,

                                                И поиграть в «свою-ничью».

 

- А про харзу у вас есть стих? – оживилась Шишка, слезая с дерева.

 

- Нет, малышка. Я таких зверей как ты первый раз вижу. Не живут в Корневой Роще харзы. Но теперь, думаю, я могу написать стих и о тебе.

 

- Я таких зверей, как вы тоже первый раз вижу, - проурчала куничка. Варра тем временем перетащила бредящего ольхена на широкую спину Берзы. Убедившись, что самец росомахи не упадёт при движении, самка шумно вздохнула. Она только сейчас заметила незнакомую харзу.

 

- Яркольд, дружок, ты что стоишь как вкопанный? Первый раз лошадь видишь? – светлошёрстная росомаха взяла кунчонка на лапы. – А кто это с тобой?

 

- Меня зовут Шишка, я из Ельника. Хочу путешествовать с вами.

 

Варра усадила кунчонка на Берзу и велела ему держаться за гриву.

 

- Много чего хочешь, харза, - фыркнула росомаха, усаживаясь позади Яркольда и лежащего поперёк Фир-Фира. – Нас и так слишком много. Нечего целой толпой бродить.

 

Ярк издал вопль протеста:

 

- Но Варра! Шишка мой друг! Она меня выручала из бед! Как ты можешь так жестоко?

 

Берза тоже была на стороне харзы:

 

- Ну не помешает тебе эта милая малышка. Смотри, какая она славная!

 

- Нет, нет и нет. Нам не нужен ещё один попутчик и нахлебник, - упрямствовала Варра. Шишка угрюмо понурила голову и глубоко вздохнула. Потом она вздохнула ещё раз. И ещё, кинув на росомаху взгляд, полный тоски. Но Варра была непреклонна. Тогда харза молча развернулась и поплелась прочь, волоча по земле свой длинный чёрный хвост. Яркольд расплакался.

 

- Чем она тебе мешала? – скулил он. – Она мой друг!

 

- Ярк, пойми, у нас сейчас много забот и без неё, - объясняла Варра, чуть смягчившись. Берза рысью продвигалась по Роще, стараясь не сильно трясти своих пассажиров. Она в разговоре не участвовала. Белые стволы проносились мимо и исчезали за спиной, норовя своей одинаковостью сбить с толка неопытного зверя и заставить его плутать. Но только не Берзу.

 

- Она хотела помочь! Она могла найти Краплака! – не унимался кунчонок.

 

- Мы её не знаем и не можем ей доверять. И вообще, не будем же мы брать с собой каждого встречного-поперечного. Зачем нам Краплак, если у нас есть Берза? – росомаха похлопала добрую лошадь по шее. – Берза не худший целитель, чем тот кот. Я знаю это.

 

Старая кобыла улыбнулась.

 

- Откуда знаешь? Ты с ней только что познакомилась! – заверещал малыш в праведном гневе, забыв, что лошадь слышит его не самые льстивые слова. Варра недовольно рыкнула. Она на ходу придумывала оправдания к своему невежливому обращению с Шишкой, ведь на деле харзочка просто показалась росомахе неприятным зверьком, и Варра не хотела терпеть её рядом с собой. Просто так, без особой причины. Не хотела и всё. Но разве это можно объяснить маленькому Яркольду, который так рад был неожиданной встрече с подругой, и так огорчён грубой разлукой с ней? Варра поблагодарила Небо, что Фир-Фир был без сознания и не принимал участия в споре, иначе было бы очень сложно просто так прогнать харзу. Уж ольхен-то наверняка встал бы на её защиту.

 

- Откуда знаю? – ухмыльнулась росомаха, поддерживая Ярка, чтобы тот не упал, когда яростно размахивал лапками. – Да вот, с внучкой почтенной Берзы я давно была знакома.

 

- Брунечка моя, яблочко моё наливное, морковная душенька! – воскликнула приятно удивлённая Берза. – Где ты видела её, Варра? Скучаю я по ней, по радости моей. Где она живёт? Увёл её этот жеребец роскошный, и всё, и с концами. Ай-яй-яй, а о бабке своей она и не вспоминает.

 

Росомаха погладила страждущего Фир-Фира по голове, но не торопилась с ответом. Яркольд смертельно обиделся на неё и, надувшись, озирал хмурым взглядом окрестности. Вскоре показался бревенчатый домик лошади, слегка нависающий над весёлым ручейком.

 

- Берза, давайте я позже расскажу вам о вашей внучке, а сейчас нам надо помочь Фиру. Он весь горит, бедняга.

 

Большая высокая дверь, в которую крупная Берза могла пройти, не нагибаясь, гостеприимно распахнулась перед зверями, когда лошадь велела Варре потянуть за особую верёвку. Кобыла постучала копытами о коврик и почистила их о перевёрнутую щётку, избавляя свой уютный дом от лишней грязи с улицы. А дом у старушки и правда был чудесный и очень уютный! Просторный зал, который для небольших зверей казался просто хоромами, был обставлен простенько, но эта его неказистая обстановка брала за душу каждого, кто удостаивался чести посетить Конский Двор Корневой Рощи. Грубо сработанный высокий стол, пуфы и подушки, разложенные вокруг него по полу, и ни одного стула или кресла. Только большие мягкие подушки и куча разноцветных пледов, ковров, покрывал. Варра еле дотягивалась до стола, и то, стоя на задних лапах. Этот предмет мебели явно был рассчитан на зверя покрупнее росомахи. Яркольд же не мог отвести взгляда от прекрасного потолка, где с балок свисали верёвочки с привязанными к ним разноцветными дугами из металла. Дуги висели загнутой частью вниз и медленно вращались, раскачивались и поворачивались. Каждая была выкрашена в тусклый спокойный оттенок жёлтых и зелёных цветов. А в самом центре висела яркая красная дуга. Варра, видя озадаченность на мордочке своего маленького друга, еле слышно шепнула ему:

 

- Это подковы.

 

 Кунчонок не знал, для чего были нужны подковы, а спросить постеснялся, да и не хотел лишний раз говорить с росомахой, так как был на неё всё ещё обижен. Ярк опустил голову и посмотрел вперёд. Там, возле печки, что гнездилась у дальней стены зала, мирно спал караковый жеребёнок, устроившись на ворохе подушек. Рядом была навалена куча шерстяных тряпок.

 Варра и впечатлённый Яркольд вместе принесли ольхена в дом и уложили на огромную перину, в которой росомаха просто утоп. Берза без промедлений направилась ко второму столу со множеством шкафчиков, ящиков и отсеков для хранения важных мелочей. Она позвала Варру и велела ей взять ступку с пестиком и приготовиться смешивать нужные травы. Ярк сидел рядом с Фир-Фиром и взирал на него обеспокоенным взглядом.

 

- Бери арнику, - отдавала приказы лошадь, указывая копытом на нужный ящик. – Три щепотки. Разотри помельче. Ага. Теперь василёк. Только соцветия! Вот так. Не раскачивай ступку так сильно, води пестом медленно, но настойчиво. Теперь перечную мяту и нивяник, хорошо…

 

Варра в точности выполняла то, что велит ей Берза. Пользуясь случаем, она набиралась врачевательского опыта, запоминала пропорции ингредиентов в тех или иных отварах, настоях и эликсирах. Фир-Фиру положили на лоб ткань, пропитанную особой жидкостью, которая должна была снизить температуру. А Берза тем временем закончила давать указания росомахе и повернулась к очагу.

 

- Эй, Чайный! – ржанула кобыла, глядя в сторону только что проснувшегося жеребёнка. – Поставь-ка котелок с водой на огонь.

 

Однако жеребёнок и ухом не повёл на просьбу Берзы. Он молча поднялся и подошёл к перине, на которой покоился ольхен.

 

- Добрый вечер, Подпалыш, - сказала ему кобыла, проводив взглядом. Потом она вновь обратилась в сторону очага. – Чайный, давай скорее, тут больной ждёт!

 

- Да иду я, иду, дорогая Берза, - донеслось из-под кучи тряпья перед печью. – Кто у нас здесь? Гости?

 

Тряпки зашевелились, и наружу вылез абсолютно лысый кот. У него были очень тёмные, почти чёрные глаза, большие уши и розовая складчатая кожа с крупными буроватыми пятнами на спине. Чайный кутался в шерстяную накидку и путался в больших шерстяных носках, надетых на задние лапы. Он вежливо поклонился всем присутствующим, натянул свитер с непомерно длинными рукавами, взял котелок и выскочил за дверь.

Яркольд и Варра с удивлением и интересом глядели на странного кота, а жеребёнка Подпалыша в этот момент интересовал только бредящий Фир-Фир. Берза покачала головой.

 

- Сейчас начнётся. Сейчас вы услышите всё, что думает наш Чайный о снеге и холоде, - старая кобыла фыркнула и посмотрела в ступку к Варре. – Хорошо, мы размешаем это в воде. Как там больной, а, Подпалыш?

 

Подпалыш серьёзно посмотрел на лошадь, а потом опустил голову.

 

- Где же вы так подхватили-то простуду? – ворчала Берза. – Вон какой жар, бедный зверь.

 

- Искупнулся он внепланово, - ехидно пояснила Варра. – Видали, как Травошёрстка разлилась? Все предместья Бросхадома затопила, мы видели это с другого берега. Кота одного спасал наш отважный герой.

 

Дверь с грохотом распахнулась, и в зал влетел Чайный, расплескивая воду, спотыкаясь об рукава и стуча зубами. Он спешно подошёл к очагу и собирался было повесить котелок над огнём. Берза недовольно стукнула копытом об пол.

 

- Куда понёс? А порошок целебный кто в воду добавит? Варра, иди, сыпани туда, что в ступке есть. И вот этих листьев. И ещё имбирный корень.

 

Росомаха подошла к коту с котлом и сделала всё, как велела кобыла. И только потом Чайный смог повесить котёл над огнём. После сделанного дела лысый кот немедленно завернулся во все свои тряпки и неуклюжей кучей уселся у печки.

 

- Лютый холод, - ворчал он, плотнее кутаясь в пледы. – Просто ужас.

 

- Какой холод? – недовольно фыркнула Берза. – Весна на дворе, почти весь снег уже растаял.

 

- Ветер холодный. У тебя-то мех есть…

 

Кобыла кашлянула и взглядом указала на гостей. Забывшийся на мгновение кот радостно улыбнулся росомахе и кунчонку.

 

- Извините, я не представился. Меня все называют Чайным Котом, это имя я ношу, сколько себя помню. Старушка Берза дала мне приют в своём доме, а вообще, она спасла меня одной холодной зимой. Видите ли, я очень плохо переношу мороз. И сквозняки мне не показаны.

 

- Тебя тоже спасли морозной ночью? – выпалил Ярк. – Как и меня! Лесная куница Гнилушка отогрела меня еле-еле. А зовут меня Яркольдом. Мы с ней вместе имя выбирали. Мой Небесный Покровитель – Вересковая Ла…

 

Ярк не успел договорить, потому что его прервал Подпалыш, с громким ржанием подскочивший к кунчонку. Малыш испугался и спрятался за спину Варры, когда жеребёнок подпрыгивал, вставал на дыбы и цокал копытами вокруг него.

 

- Подпалыш, ты же напугал Яркольда! – с укоризной промурлыкал Чайный.

 

- Это Подпалыш, я тоже спасла его, - рассказала Берза. – Отбила от шавок, обитающих в Кручинной Пустоши. Он не говорит. Но очень любит сказки, и о Вересковой Ласке слышал. Он хочет, чтобы ты рассказал ему.

 

Кобыла обратилась к жеребёнку:

 

- Подпалыш, ты ведёшь себя невежливо. Успокойся и сядь уже.

 

Караковый жеребёнок понурил голову и улёгся на коврик у печки, виновато взирая на кунчонка глубоким взглядом тёмных глаз. Берза указала копытом на светлошёрстную росомаху и сказала, обращаясь к своим сожителям:

 

- Варру вы уже знаете. А это ольхен Фир-Фир, сын покойной Ольхевы Рурды. Мы должны постараться как можно скорее вылечить его.

 

- Вот мы и стараемся, - отозвался Чайный, помешивая варево в котелке. – Надо ещё угостить наших гостей, так сказать. Вы же голодные?

 

И Варра и Яркольд энергично закивали. Берза удалилась в другую комнату готовить ужин, а Подпалыш всё время нависал над лихорадящим ольхеном, с упоением вглядываясь в его искажённую болезнью морду. Жеребёнок сочувствовал росомахе, это было хорошо заметно по его удручённой позе, влажным добрым глазам и утешительному пофыркиванию. Варра и Чайный были заняты приготовлением лекарства, негромко переговариваясь и дружелюбно споря, в то время как Ярк слонялся по залу, без особого интереса разглядывая полосатые берёзовые стволы, из которых были сложены стены. Фир-Фиру стало заметно легче, ведь пропитанная травяным отваром ткань на его лбу немного снизила температуру. Ему в этот день снились разные сны про прошлое и про будущее, но лучше всего он запомнил те, которые были связаны с его детством. Росомашья Колыбель, флегматичная Фафа, ещё не ставшая правительницей, то есть Ольхевой, маленькая смышлёная Чилига со слабым здоровьем, да и он сам – весёлый и беззаботный детёныш, ещё не спущенный с небес на землю известием о том, что править в Далетравье могут только самки…

Изменено 14 июля 2015 пользователем Варра

[Варра]

Глава 12.

 

Ужин и лекарство были готовы одновременно. Варра открыла Фир-Фиру пасть, а Чайный влил ему в глотку остуженный отвар. Ольхен поморщился, пару раз кашлянул, но проглотил.

Скатерть постелили прямо на полу, в центре зала, потому как не все участники ужина могли дотянуться до стола. Они расселись по краям скатерти и затихли в ожидании. Подпалыш то и дело оглядывался на спящего Фир-Фира, пока Чайный помогал кобыле накрывать на «стол». Наконец, пустая скатерть начала заполняться: вот уже около каждого зверя появилась чашка и глубокая миска, перед самым носом Ярка вдруг возникла глиняная солонка в виде подковы, и вскоре ровно по центру скатерти был установлен огромный котёл, наполненный чем-то очень вкусно пахнущим. Берза принесла его с кухни, держа деревянную ручку зубами, а Чайный путался у неё под ногами, опасаясь, как бы драгоценное содержимое не расплескалось. Уже через секунду лысый кот стоял над этим котлом, обдаваемый паром, и деловито размахивал поварёшкой, принимая и наполняя у гостей тарелки. Варра понюхала дымящееся варево и почувствовала прилив сил и слюны. Это оказался суп, простой овощной суп, но на голодный желудок, несколько дней не знавший горячей пищи, этот суп был настоящим нектаром богов. Росомаха принялась есть, остальные звери от неё не отставали. Яркольд просиял, только попробовав свою порцию, и теперь со всем своим красноречием нахваливал кулинарные способности Берзы. Кобыла смущённо улыбалась и благодарила воспитанного малыша.

Звери, все до одного, приятно удивились, когда ольхен, разбуженный суповым ароматом, вылез из перины и приполз к трапезничающим. Под всеобщее одобрение, вопросы о самочувствии, радостное урчание и ржание, Фир-Фиру была вручена до краёв наполненная тарелка супа. Росомаха сердечно благодарил присутствующих, успевая при этом с ними знакомиться и спрашивать, что происходило, пока он спал. Когда ему всё рассказали, Берза обратилась в Варре:

 

- Дорогая моя, не пора ли поведать мне о моей Брунечке?

 

Светлошёрстная росомаха отставила пустую миску и вытерла пасть лапой.

 

- Да, конечно, - тут же согласилась она. – Брунька ваша жива и здорова, сыта и состоятельна, ведь благодаря Евго у неё теперь один из трёх самых богатых домов в Луголесье. Живёт она там с псом Соляным и с самим Евго, её возлюбленным, по весне они Копытень справили.

 

- Копытень? – восторженно переспросила Берза. – Вот же чудо какое! А старуху не позвали на торжество, ай-яй. Жаль, я не знакома с жеребцом. Он из Снежных Коней, как мы?

 

Варра покачала головой.

 

- Из Луговых он. Чёрный весь с рыжими пятнами, а грива белая. А вас звали, насколько мне известно. Письмо вам отправляли с приглашением.

 

- Ко мне давно почтальоны не заглядывают, не знаю почему. Звали, значит? Эх, такое пропустить… Такое же только раз в жизни бывает!

 

- А что такое Копытень? – тихонько спросил Ярк у Чайного. Тот пожал плечами.

 

- Так называется лошадиная свадьба, - пояснила Варра под подтверждающее кивание Подпалыша.

Берза улыбалась своим мыслям, вспоминая солнечные деньки Брунькиного жеребячества в Корневой Роще. Варра продолжала:

 

- Потом у них жеребёнок родился. Ясенькой назвали.

 

Кобыла вся засветилась от счастья и затопала передними копытами об пол.

 

- Девочка? Правнучка! Сколько чудесных вестей ты принесла в мой дом, росомаха! Как хочу увидеть их! Как выглядит крошка?

 

- Рыженькая с бурыми пятнами на спине, грива белая. Пятно ваше отличительное, - Варра кивнула на Берзино плечо, на котором красовалось большое белое пятно, окружённое семью маленькими, - тоже имеется, только жёлтое. Жёлтые очёсы у копытец – в снежную породу пошла. Красавица, одним словом! И умница.

 

На радостях Берза опрокинула пустой котёл. И Варра, и Яркольд, И Фир-Фир, и Чайный, и Подпалыш смотрели, как пожилая кобыла резвится точно жеребёнок, и сами радовались непонятно чему. Ольхена после супа снова бросило в жар, и он вернулся на свою перину. Варра поглаживала самца  по голове, задумчиво глядя в его бирюзовые глаза. Все остальные звери занялись своими делами: Чайный помогал Берзе готовить всё к чаепитию, Яркольд оседлал Подпалыша и рассекал по залу верхом, мня себя отважным героем.

 

- Варра, - тихо сказал ольхен, не поднимая головы. – Спасибо, что не бросила. Ты настоящий друг.

 

- Пустяки, Ваше Высочество, - иронично фыркнула она, водружая на лоб самца пропитанную отваром тряпку. – А если серьёзно, то я не могла поступить иначе, мы же друзья.

 

- Не все мои друзья были такими. И бабушке Берзе тоже большое спасибо. По возвращении в Бросхадом я попрошу Фафу пожаловать ей награду.

 

Светлошёрстная росомаха промолчала, всё внимательнее всматриваясь в тёплое южное море Фир-Фировых глаз. Ольхена немного смутило это, и он отвёл взгляд. Как раз тогда, когда Берза позвала всех на чай. Звери снова собрались у скатерти, передавали чашки коту, чтобы тот налил в них заварку, а потом подставляли их под самоварный кран. Снова зазвучали радостные возгласы кобылы, восхищённые вздохи Яркольда, пришедшего в восторг от ягодного чая, слова благодарности Фир-Фира, рассказы Варры о Луголесье… И всё это сопровождалось всеобщим хлюпаньем, стуком ложек о глиняные стенки посуды и плеском подливаемой из самовара воды. Фир-Фир одной лапой придерживал тряпочку у лба, а другой подносил чашку ко рту, он выглядел уже лучше, да и настроение у него заметно поднялось.

 

- Берза, я разберусь с почтальонами, которые не доставляют тебе почту, - пообещал ольхен, принимая у Яркольда ломоть яблочного пирога. – Ещё моя мать, Рурда, нанимала для этих целей ватагу летучих мышей. Ну и где они все? Вот доберёмся до Бросхадома, тогда…

 

- Спасибо, дорогой ольхен, но, мне кажется, уже нет смысла, - вздохнула Берза, одним глотком опустошая кружку. – Копытень-то уже сыграли.

 

- Как это – нет смысла? – ахнул росомаха. – А если Брунька ещё чего-нибудь захочет сообщить? Нет, однозначно, надо налаживать Далетравскую Почту. А ещё вы в чём-нибудь нуждаетесь?

 

Кобыла отрицательно покачала головой, но, после секундного раздумья, утвердительно ржанула.

 

- Есть кое-что. Не хотела бы я вас отвлекать и загружать, но раз уж сам спросил… Как видишь, живём мы отстранённо, гости к нам редко приходят. Мы, - лошадь кивнула на кота и жеребёнка, - редко с кем общаемся. Поэтому и еду добываем сами, и хозяйство ведём тоже сами. Но Чайный очень боится сквозняков, ему нельзя замерзать, а все тёплые вещи ему непомерно велики, да и износились уже все. В эти свитерочки-носочки куталась ещё Брунька, будучи малышкой. Новую одежду ни я, ни Подпалыш связать или сшить не можем. Мне сложно представить, как лошадь может вдеть нитку в иголку, и вообще делать такую тонкую работу, имея только копыта. Сам понимаешь, Чайный нормально на улицу выходить может только летом, и то редко, так как на солнце ему тоже находиться нежелательно с его нежной шкуркой.

 �/p>

Ольхен понимающе смотрел на Берзу, подставляя чашку для очередной порции заварки.

 

- Вот что, добрый друг. Пришли сюда портных, пусть они сошьют для Чайного хорошие тёплые вещи по его меркам, - подвела итог старушка. Сам кот при этих словах смущённо заулыбался.

 

- Портных? Конечно, о чём речь, Берза! – живо согласился Фир-Фир, отмечая про себя, что коту и впрямь не помешала бы пара свитеров и шарфов. Он обязательно скажет об этом Фафе, когда вернётся в Бросхадом.

Чай допили, Берза унесла самовар и чашки, свернула скатерть и легла отдохнуть на одеяло у стены. Лысый кот тут же подскочил к ней и принялся заплетать в неаккуратные косички её шелковистую гриву цвета соломы. Варра и Фир-Фир клубком свернулись на перине и уснули под негромкое бормотание Яркольда, который с упоением пересказывал Подпалышу сюжет легенды о Вересковой Ласке на Срезанной Горе. Жеребёнок с огромным интересом слушал маленького сказителя, его блестящие глаза были широко раскрыты. Тёплый весенний день превратился в тёплый весенний вечер, Солнце расстилало узорную россыпь своих лучей на бревенчатом полу Конского Двора, проникая в комнату через намытые стёкла в полосатых рамах. В воздухе летала невесомая пыль, согнанная с книжных полок неуловимым ветерком, попавшим в дом через неплотно закрытую дверь. Солнечные блики скользили по старинным лошадиным книгам, которые ещё предки Берзы принесли с собой в Корневую Рощу во время Зимнего Перескока, когда снежные лошади, гонимые свирепыми инеевыми волками, покинули Морозный Завой. Предки Берзы осели здесь, в Корневой Роще и построили Конский Двор, тогда как другие лошади пошли дальше искать приют. Так семья Берзы и поселилась в Далетравье, оказавшись единственными лошадьми в этой стране.

 Дело близилось к закату.

Изменено 16 ноября 2016 пользователем Варра

[Фортуната]

@Варра

 

Весьма необычно было познакомиться с Берзой, но не одним же только мягколапым править бал.)) Отличный персонаж, люблю лошадей.+1))

Как всегда, превосходно. Ждем продолжения!

[Варра]

@Фортуната, спасибо большое! Рада, что кто-то меня читает

 

 

 

Глава 13.

 

Солнце уже в шестой раз взошло над кронами берёз, постепенно одевающимися в листвяной наряд. Уже неделю небо было чистое и пронзительно-голубое, только у самого края небосвода, точно тополиный пух, парили крошечные облачка. Весь снег растаял, и пришла настоящая всесильная Весна.

Фир-Фир лакал воду из ручейка, наслаждаясь прохладой под сенью берёз и звонкой трелью малиновки. Он поднял голову, желая увидеть маленькую птичку, и по его косматой шее струйками потекла ледяная вода. Ольхен улыбался и был абсолютно счастлив. Хворь отпустила его, благодаря Берзиному отвару, который в него вливали каждый день, и росомаху теперь ничего не мучило, а на душе у него было свободно и легко. Он знал, что Яркольд с Подпалышем отправились собирать хворост, а Варра под предлогом прогулки ушла на охоту, соскучившись по мясу.

Вдруг его кто-то окликнул, и Фир-Фир повернул голову на знакомый голос. Солнце скользнуло по его глазам, придав им необыкновенный аквамариновый оттенок, и единственным, кто смог его уловить стал Чайный. Лысый кот запрыгнул на узкий пень и выгнул спину, на секунду застыв в позе идеальной подковы. Ольхен сел, прислонившись к пню спиной, и шумно вздохнул, почувствовав, как кот положил тёплые лапы на его широкую голову. Чайный тихо замурлыкал:

 

- Уходите, значит? А мы к вам уже привыкли.

 

Фир-Фир молча счищал грязь со своих когтей, каждой шерстинкой чувствуя прикосновения ласкового солнышка, и сердце росомахи переполнялось восторгом. Спокойное однотонное ворчание лысого кота только добавляло умиротворения, и Фир-Фиру казалось, что всё, что его окружает, связано между собой незримыми нитями, как паутинками, на которых собралась в капельки утренняя роса. И звук, рождаемый гортанью Чайного несомненно способствовал росту сочной травы, а раздвигающие землю стебли помогали ручью течь веселее и журчать звонче. Росомаха слушал, чуял и ощущал мир вокруг себя, сидя с глуповатой улыбкой, держа на голове тёплого бархатного кота, и глядя в необъяснимое головокружительное Небо, которое сейчас казалось ему огромной чашей с живительной чистейшей водой. Ольхен был абсолютно счастлив.

 

- А я снял мерки для пошива, - продолжал Чайный, перебирая лапами по росомашьей макушке. – Сегодня отличный денёк, Солнце не такое беспощадное к моей незащищённой шкуре, и как раз не холодно. Люблю такие деньки, жаль, что их мало. Как раз сегодня я смог выйти без одежды, без этого нагромождения тряпья, как нормальный кот.

 

- Угу, - отозвался Фир-Фир, втягивая носом воздух. Ветер принёс запах сырой земли и глины. – Сегодня отличный день, чтобы двинуться в путь.

 

Чайный опешил. Неужели так скоро? Он изящно, почти бесшумно спрыгнул с пня через Фир-Фирову голову и оказался с ольхеном морда-к-морде.

 

- Надо сказать Берзе, - решил он. – Пусть она вам что-нибудь приготовит в дорогу. И сумку даст, а то вы в лапах всё тащите.

Чайный имел в виду Краплаковый флакончик с отваром из трав Тритравья, который приходилось нести в шарфе. Не дождавшись ответа росомахи, кот подскочил и исчез за дверью Конского Двора. Ольхен снова прильнул к ручью. Он лакал воду, подняв взгляд вверх, и представлял, что пьёт небо.

 

____________________________________

 

Варра шла по Роще, вынюхивая и выслеживая. Постная лошадиная пища оставляла внутри неё небольшую пустоту, которая, в нормальных условиях, должна была бы заполниться мясом, но за неимением оного она заполнилась дикостью. Дикостью, которая требовала выхода. И вот росомаха слонялась между берёз, то скаля клыки, то порыкивая, то внезапно срываясь с места в бессмысленном беге. Из добычи Варре удалось поймать только нескольких жуков, но она побрезговала ими, потому что терпеть не могла их хитиновые надкрылья.

Резвое движение в траве тут же притянуло к себе взгляд светлошёрстной росомахи, и она ринулась в погоню за первой нормальной добычей. «Мышь! – думала хищница, лупя лапами по прошлогодним стеблям. – Не иначе, мышь. Я видела её бурую шкурку. Сейчас она будет моей». Тугое тельце извивалось, ища верный ход среди травы, при этом изо всех сил стараясь не угодить в распростёртые росомашьи «объятия». Но, увы, сноровка и ловкость не смогли компенсировать крохотный размер и короткие лапки жертвы. Зверюшка попалась, и под ликующий рёв охотницы чуть было не сгинула в пасти Варры, однако росомаха, хвала богам, вовремя заметила, что поймала вовсе не мышь.

 

- Ласка? – с великим разочарованием рявкнула Варра. – Ты ласка?

 

Ласка не могла отдышаться и смотрела на росомаху идеально круглыми бусинками перепуганных глазок.

 

- Иди уже, я не ем свою родню, - ворча, Варра опустила зверька обратно в траву. Лапки ласочки подкосились, и она упала бы, но росомаха её подхватила. Варра выпрямилась в полный рост и побрела в сторону Конского Двора, бережно неся потерявшую сознание ласку в передних лапах. На мясо уже можно было не рассчитывать. Ветер слегка покачивал деревья, чувствуя простор и свободу в их полуобнаженных кронах, усеянных крошечными разворачивающимися листочками.

 

- Куда потащила? Отдай, ты, безобразное рыло! – отчаянный визг заглушил зябликов и синиц и заставил Варру остановиться. Росомаха завертела головой в поисках того, кто к ней так непочтительно обратился. Ласка открыла глаза и предприняла попытку вскочить и удрать, но была остановлена слабым сжатием кулака. Тогда ласочка не растерялась и завопила:

 

- Крифта, Крифта, спаси!

 

- Держись, малая! Сейчас! Ий-а-а-а!

 

И Варра получила чувствительный удар камешком в затылок. В растерянности и смятении росомаха прижала к ушибленному месту лапу, занятую лаской и потёрла «шишку» маленькой страдалицей, на что та заверещала ещё громче. Варре снова досталось камнем, на этот раз по лбу. Ещё два камешка просвистели мимо и врезались в грунт. С ветки берёзы, не переставая, слышался яростный клич и требования вернуть ласку. Росомахе ничего не оставалось, как разжать лапу и выпустить несчастную зверюшку, которая, судя по всему, чувствовала себя уже хорошо и в лекарской помощи не нуждалась.

Ласка стремительной белобрюхой молнией рассекла пространство и скрылась в траве. Варра заметила, как с берёзы такой же молнией слетела маленькая горностаиха и устремилась за своей незадачливой подружкой, крикнув на ходу пару язвительных фраз в адрес охотницы.

Росомаха глубоко вздохнула и побрела дальше, волоча хвост. Охотничий азарт у неё пропал.

 

____________________________________________

 

Яркольд носился от дерева к дереву как угорелый. Вот лежит веточка берёзы, она чёрная и угловатая, сильно ветвящаяся к концу. А вот лежит другая, толстая и короткая, тоже чёрная. А вот эту придётся разломить пополам, но тут без помощи Подпалыша не обойдёшься. Так кунчонок и жеребёнок весело шагали по Роще и собирали хворост, чтобы сделать Берзин дом ещё уютнее и ещё теплее. Собирал Ярк, поскольку копытами поднимать ветки с земли было крайне сложно, так что Подпалыш взял на себя ответственность за перевозку груза. На его спине болтались верёвочные сетки по обе стороны, куда кунчонок просовывал собранные ветки. Так постепенно Подпалыш оказался зажат с двух сторон двумя внушительными вязанками хвороста. Но ему было не тяжело. Ему было радостно и интересно. Ярк беззаботно щебетал о своих зимних похождениях, и уже в который раз пересказывал историю о том, как он чуть не замёрз в лесу, а его спутник всё внимательно слушал и молчал. Кунчонок предпринимал попытки разговорить Подпалыша, но, казалось, всё было напрасно.

 

- Ты всегда-всегда молчишь? – спросил Яркольд, укладывая новый пучок веток. Маленький конь кивнул.

 

- Ты никогда не слышал своего голоса?

 

Подпалыш неясно покачал головой.

 

- А откуда Берза твоё имя знает? – не унимался малыш. Жеребёнок улыбнулся и написал копытом на земле своё имя. Потом он стёр его.

 

- А где ты писать научился? Я вот не умею. Я даже читать не умею. Что ты написал? «Подпалыш»? Подожди, зачем ты стёр?

 

Жеребёнок послушно написал своё имя снова. Яркольд долго вглядывался в непонятные для него закорючки в виде разных зверьков и недоумённо чесал затылок.

 

- Твоё имя начинается с буквы «П»? Это она? – спрашивал детёныш каменной куницы, указывая на букву, похожую на лисицу с пушистым хвостом. Конёк кивнул.

 

- А дальше какая буква? Так, посмотрим. П-а-т-п-а-л-ы-ш. Следующая «А»? Эта, похожая на ветвящийся ромб, это она?

 

Подпалыш наморщил нос и отрицательно мотнул головой.

 

- Не она? А какая же?

 

Жеребёнок задумался и огляделся по сторонам, что-то ища. Потом он глянул на небо и довольно улыбнулся. Ветер будто хотел им помочь в обучении и любезно пригнал на небосвод пару-тройку белоснежных аккуратных облачков. Подпалыш радостно запрыгал и стал показывать на них копытом. Яркольд долго смотрел. Сначала на небо, потом на своего друга, потом на надпись на земле. После этого он сказал:

 

- Облака? Облака, облака, облака…. Красивые. Как бы дождя не было.

 

Подпалыш от досады так и сел. Как же сложно учить читать другого, если сам даже говорить не в состоянии. Вот была бы тут Берза… Может, лучше дома продолжить, с помощью взрослых? Жеребёнок ржанул и мотнул головой в сторону Конского Двора, но Яркольд и ухом не повёл. Жеребёнок предпринял ещё одну попытку увлечь кунчонка к дому, но тот наотрез отказался возвращаться, пока не одолеет это слово. Порыв ветра растрепал жеребячью гриву, будто пожелав им удачи, и улетел ввысь, провожая облака. Подпалыш выдохнул, собрался с мыслями и нарисовал копытом на земле голову оленя. Рядом с головой жеребёнок нарисовал облако. Потом он, убедившись, что Ярк весь во внимании, показал сначала на нарисованный значок, потом на вторую букву своего имени, потом на облачко. На облаке он задержался и снова перевёл копыто к оленьей голове.

 

- Облако…Ага, этот ромбик с веточками – буква! И не буква «А», так? Облако начинается с буквы «О», значит, эта штука – это «О»? Вообще, похоже больше не на ветки, а на оленьи рога, - рассуждал Яркольд. – Точно! Ведь «олень» тоже начинается на букву «О», как и «облако»! Поэтому мы рисуем оленя!

 

Караковый жеребёнок радостно заржал и заскакал вокруг своих чертежей. Но предстояло одолеть ещё одну букву, которую Ярк прочитал неправильно. Это буква «Д». Она выглядела как маленький оленёнок с кривыми ножками. Каменный кунчонок всё же понял принцип этих букв: каждый символ – это изображение животного, начинающегося с данной буквы. Но как без слов объяснить ему, что лиса в букве «П» - это песец, а малютка «Д» - южный оленёк дик-дик, которого вообще никто из здешних мест не видел?

Однако Подпалыш не растерялся и стукнул по стоящему рядом стволу, надеясь, что кунчонок догадается быстрее. Но и тут вышло всё не так, как хотел молодой конь.

 

- Ага, это буква «Б»! – заорал Яркольд. – «Б» - берёза!

 

Подпалыш фыркнул и покачал головой. Тут ему пришла в голову идея, и он к своему облачку пририсовал снизу несколько капелек.

 

- Дождь! – ликующе произнёс малыш. – Дождь, значит «Д»! Так, что у нас получается: П-О-Д…. ещё такая же хвостатая лисичка «П», значит П-О-Д-П… А дальше «А»? Вот эта загогулина с кружочком?

 

Буква «А» изображалась как нерпа акиба, но, разумеется, рассказать об этом Яркольду Подпалыш не смог. Кто же сейчас помнит, что нерп ещё и акибами называют? Да и (жеребёнок был в этом почти уверен) вряд ли кунчонок вообще знал о существовании нерп.  

Тем не менее, дальше дело пошло быстрее и без загвоздок. Уже скоро Яркольд и сам смог написать имя Подпалыша, правда с ошибкой. Но и это было для кунчонка большим достижением. Он скорей хотел вернуться на Конский Двор, чтобы похвастаться своей грамотностью.

 

______________

 

Фир-Фир, Чайный и Варра сидели рядком на крыльце, глядя на приближение нагруженного жеребёнка с восседающим на правой вязанке Яркольдом. Они молчали и ждали. Было уже часа два пополудни, и окончательно очнувшиеся от зимы рыбы устроили в ручье гонки с выпрыгиваниями.

 

- Что-то вы долго, - проворчала светлошёрстная росомаха, когда собиратели хвороста поравнялись с сидящими на пороге. – Нам уходить скоро.

 

- Уже? – только и успел пропищать Яркольд до того как Подпалыш вошёл в дом, еле протиснувшись в дверь. Кунчонок не хотел расставаться с Конским Двором и своим новым караковым другом. Ярку очень нравилось заводить новых друзей среди разных зверей, но понял он это совсем недавно, когда осознал, что каждый новый зверь может научить его чему-нибудь полезному или рассказать интересную историю, сделав кунчонка умнее, мудрее и опытнее. Однако минутная печаль по поводу скорого покидания лошадей вполне естественно заменилась сладким предвкушением новых впечатлений, и теперь Яркольд не мог усидеть на месте от нетерпения поскорее отправиться в путь.

В доме по-прежнему было светло и тепло, Берза хлопотала в кухне, она торопливо бегала от очага к столу, всё время держала в зубах ложку с теми или иными специями и поочерёдно высыпала их в котёл. В котле булькало и пыхало, поднимался ароматный пар, и наваристый жирный бульон норовил выкипеть. Подпалыш вошёл в кухню и приветственно заржал.

 

- А, это вы, - добродушно фыркнула стряпуха. – Почему так долго? У меня огонь почти погас. Давай сюда сваливай.

 

Жеребёнок подошёл к указанному месту и Ярк помог ему снять вязанки. Ветки с весёлым бряканьем рассыпались по полу, и под хмурым взглядом Берзы неуклюжие зверята принялись собирать их в кучку.

 

- Яркольд, я вам суп в дорогу готовлю. По особому рецепту Корневой Рощи, с берёзовым соком. Такой суп вы не попробуете больше нигде. Пойди, скажи Фиру. Возьмёте с собой в горшочке. И сумку я вам дам походную. Сложите в неё припасы, - сообщила кобыла, подбрасывая хворост в огонь. Угасающий огонёк с благодарным треском принялся за угощение. 

 

Капающие слёзы с признательностью впитывала земля, которой в этой местности не хватало соли. Напрасно солнце старалось вытереть заплаканную мордочку Подпалыша своими невесомыми лучами. Лапа Чайного куда лучше справилась с этой задачей. Жеребёнок, кобыла и кот печально смотрели вслед удаляющимся друзьям, которых уже почти не было видно из-за рябящих в глазах чёрно-белых стволов. Когда росомахи совсем исчезли из виду, Берза и Чайный, повздыхав, ушли в дом. Долго ещё Подпалыш неподвижно, чуть дыша, стоял у крыльца и никто не мог до конца понять, о чём думает молчаливый караковый конёк. На его чёрной гладкой шее висел, ниспадая на грудь, пушистый беличий хвостик, прощальный подарок маленького друга. Если хорошо приглядеться, то можно было бы заметить, как хвостик еле-еле подпрыгивает от каждого удара юного сердца. Жеребёнок почувствовал, как его грудь стиснуло щемящее неугасаемое чувство одиночества. 

Изменено 14 июля 2015 пользователем Варра

[Варра]

Глава 14.

 

- Плесь!

- Плесь!

 

Даже не смотря на то, что горшок был закрыт крышкой, да ещё и покоился в котле, ольхен всё равно опасался, что его вот-вот окатит жирной волной неостывшего супа. Вместительную сумку тянуло книзу, и Фир-Фир случайно задевал горшок с котлом локтем при ходьбе. Хорошо хоть Яркольд ехал верхом на Варре, а не на нём. И на том спасибо.

Они шли по правому берегу ручья – маленькой Травошёрстки, которая в этом месте ещё не набирала полную мощь, а наоборот, дружелюбно журчала, передавая привет всем проходящим мимо. Фир-Фир смотрел на бегущую воду с немым укором. Он был ещё немного обижен на реку за половодье, наводнение и свою болезнь.

 

- Что ж ты так разбушевалась нынче? – спрашивал ольхен, поправляя сумку на боку.

 

- Плесь, плесь, – отвечала Травошёрстка.

 

- Надеюсь, ты уже ушла из Предместий? А то смотри у меня, выроем канал и отведём тебя в дополнительное озеро!

 

- Плесь, плесь, плесь! - запротестовала река.

 

Варра на ходу попыталась поймать рыбу, но Яркольд на её спине отчаянно заверещал, когда росомаха прыгнула на мелководье. Пришлось вылезать и идти спокойно, чтобы случайно не замочить кунчонка. Вдалеке уже виднелись тёмные стволы осин и готовых к цветению черёмух, а это значило, что вот-вот друзья достигнут предела Корневой Рощи, что очень обрадовало Варру, у которой уже голова болела от постоянного мельтешения берёзовых стволов. 

 

- Фир, послушай, - светлошёрстная росомаха слегка заскучала и решила разбавить обстановку непринуждённой беседой. – А какие травы растут на Аптекарских Грядках?

 

- Я же не знахарь, в травах не разбираюсь, - пожал плечами ольхен. Ветер к вечеру пригнал облака, и они дружными стайками проплывали над Травошёрсткой, которая становилась всё шире по мере того, как звери продвигались вдоль её русла вниз по течению. Облака, сине-фиолетовые, окаймлённые пронзительно золотым светом, лениво дрейфовали по небосводу, превращая его в причудливый мир, со своими воздушными реками, полями и горами. В этих небесных кочевниках, почтивших своим присутствием душистое Далетравье, не было того гнетущего серого оттенка, который вселяет тоску и меланхолию в сердце. Тем не менее, они почти закрыли Солнце, но небесное светило не сдавалось и упорно искало себе путь, пробиваясь сквозь свинцовые тела облаков, уже готовых стать тучами. Изменение картины неба никого не опечалило. С облаками было куда интереснее.

Яркольд задрал мордочку к небу и стал с упоением разглядывать небесных странников, ища в их аморфных формах очертания разных зверей.

 

- Смотри, Варра! Это облако на росомаху похоже. А вон то – на птичку-трясогузку. А это…Варра, Фир-Фир, смотрите! Это же Вересковая Ласка!

 

Восторг, отчётливо слышащийся в звонком голоске кунчонка, заставил двух росомах поднять головы к небу.

Продолговатое облако, подсвеченное малиновыми вечерними красками, действительно было похоже на зверька куньей породы. Путники любовались им, пока ветер не угнал постепенно меняющую форму «Ласку» прочь. Яркольд был вне себя от радости.

Но небо темнело, и через пару часов пути уставший от нелёгкой ноши Фир-Фир предложил друзьям остановиться на ночлег. Его предложение смогла оценить только Варра, поскольку кунчонок уже мирно посапывал, держась за длинную гриву росомахи вялыми лапками.

От русла пришлось отойти, так как ольхен опасался, что ночью река может неприятно над ними подшутить в отместку за его дерзость. Но звери выбрали хорошее сухое местечко в лесу на крохотной полянке у пересохшего оврага, где Фир-Фир, не без удовольствия, избавился от надоевшей сумки.

 

- Суп надо съесть сегодня, - тоном, не терпящим возражений, сообщил росомаха. – Я его дальше не потащу.

 

- Съедим, не переживай, - успокоила его Варра, собирая по кустам ветки для костра. Когда в центре полянки образовалась приличная куча хвороста, светлошёрстная росомаха достала из походной сумки подаренный Берзой камень-искряк. 

Немного усилий и кряхтений – и сухая трава охотно занялась игривым огоньком, родившимся от упавших с камня искр. Варра раздувала огонь, подбрасывала ветки и устанавливала перекладину на двух рогатинах, чтобы можно было повесить котёл.

 

- Фир, супчик-то пустой у нас, - цокнула языком росомаха, поднимая крышку.

 

- Как пустой? – изумился ольхен. – Да ты погляди, какой он жирный! Жир аж на стенках!

 

- Мяса в нём нет, его лошади готовили. Травоеды! Дух мясной должен быть, суть мясная. Чтобы прямо аррр-ррраррр! – Варра с рычанием вцепилась в воображаемый кусок мяса. – Вот что. Иди-ка ты и поймай нам суповую основу. Да пожирней. А то мне это морковное сало не по душе.

 

- Берза кидала туда жареные нарезанные овощи. Дрессированную морковь, - вяло отозвался проснувшийся Яркольд.

 

- Пассированную, глупенький! – поправила его росомаха.

 

Фир-Фир вздохнул, но спорить не стал. Он молча отошёл на край поляны и исчез в кустах, на голых ветвях которых плясали блики от костра. Варра с удовлетворённой улыбкой извлекла горшок из котла, а котёл повесила над огнём. И отвлеклась, решив подбросить хворосту.

Мгновение – и, выждав подходящий момент, из кустов рванулось странное существо, неровными скачками достигло оставленного у кострища горшка, схватило его, и, грубо пихнув вставшего на его пути кунчонка, унеслось прочь. От сильного толчка Яркольд кубарем покатился по крутому склону оврага, пронзительно визжа. Всё происходило очень быстро, быстрее, чем Варра смогла понять, что случилось. На крики подоспел встревоженный Фир-Фир, ещё не успевший уйти далеко, и тут же бросился в овраг за малышом. Тогда и светлошёрстная росомаха не стала терять времени, пустившись в погоню. Всё это произошло в течение нескольких десятков секунд. Ольхен успел увидеть удирающего воришку до того, как сиганул за Ярком. И на поляне снова стало тихо.

Варра задыхалась. Она слышала, как сердце отчаянно просит её остановиться, но не обращала на это внимания. Уши росомахи полыхали от напряжения, лапы подкашивались и плохо слушались. Воздуха не хватало. Казалось бы, зачем ей этот суп? Ну, посидели бы вечер без горячего, до этого же спокойно обходились сырым мясом. Нет, тут дело не в этом. Варра не могла позволить кому-то вот так унизить её: украсть еду прямо из-под носа. Это уже переходило всякие границы. Росомаха мчалась, охваченная яростью, и в этот момент куда-то испарилась присущая ей неуклюжесть. Конечно, она была медленнее прочих росомах и не так сноровиста, но сейчас она превосходила саму себя. Расстояние между охотником и жертвой сокращалось.

Жертва бежала осторожно, на задних лапах, стараясь не расплескать драгоценный суп. Это лишало её скорости и только играло Варре на лапу. Пустота, так и не заполненная мясом, снова заполнилась дикостью, давая свежие силы. Варра догоняла.

Преследуемое существо не ожидало погони. Оно рассчитывало на эффект неожиданности и на обескураженность обворованных им зверей. Но не тут-то было. Молодой охочий до супа зверёк снова просчитался и теперь судорожно вспоминал тайные тропки, по которым можно было уйти от разъярённой росомахи. Как жаль, что в этот раз он не смог совместить умственную деятельность и хорошую работу своего тела. Под свой собственный жалкий вопль, вор споткнулся и угодил головой в злополучный горшок.

Варра видела его падение, видела, как остывший суп окатил его противной жижей, как зверь тут же резко вскочил и рванул дальше с горшком на голове. Росомаха даже удивилась, ведь воришка ловко обходил все деревья, хотя его голова была полностью до шеи скрыта глиняной посудиной.

Запахло илом – звери выбежали к реке. Жертва бежала всё прямо и прямо, охваченная паникой, а Варра не отставала, хотя всё её тело мучительно пульсировало. Но от неё не укрылось, что силы уже покидают затравленного зверя. Сделав последний рывок, вор забрался на деревянные мостки, длиной с четверть ширины русла, и рухнул. Тут Варра его и настигла.

Оба раздувались как мехи, пытаясь перевести дух: и зверь, лежащий пластом с головой в горшке, и Варра, придавившая его сверху. Охотница с ужасом обнаружила, что поймала своего сородича – росомаху. Это был мелкий тощий самец росомахи серо-бурого окраса с едва заметными полосами на боках. От хвоста остался только пушистый обрубок, видимо, пройдоха уже попадал в передряги.

Зверь внезапно стал дико барабанить лапами по брёвнам и неистово извиваться. «Воздух закончился, - поняла светлошёрстная росомаха. – Сейчас он отправится к Праросомахе». Она подошла к несчастному со стороны морды и обнаружила, что у горшка прозрачное дно. Вот почему он не врезался в деревья, когда бежал. Изнутри на неё с мольбой смотрели два огромных золотистых глаза, похожих на две полные Луны, а пасть бедняги открывалась и закрывалась в попытке схватить воздух.

 

- Да сбрось ты его в реку! – послышался крик со стороны лёжки. – Он это заслужил! Сами Боги покарали его!

 

Варра обернулась и с трудом различила фигурку Фир-Фира, стоящую на пригорочке. Ветер шевелил голые ветки в кронах деревьев. Далетравье погружалось во тьму.

Но Варра не пустила тьму в своё сердце. Нервно мотнув хвостом, она взяла с берега увесистый булыжник, запрыгнула на росомашонка сверху и с силой, подкрепляемой грозным рыком, опустила камень на горшок. Полетели крупные терракотовые черепки, отскочило прозрачное донышко, по воде прошёлся красивый глиняный звон.

Первый вдох в его жизни, наверное, не принёс воришке и десятой доли той радости и блаженства, как принёс этот вдох. Шумный, приправленный головной болью и гулом в ушах, всё равно это был самый прекрасный вдох в его жизни. Юный росомаха ещё с минуту лежал в осколках, переводя дыхание, а потом всё же осмелился приподнять голову и взглянуть на свою загонщицу и спасительницу. Варра пошевелила лапой глиняные осколки и привела в порядок свою гриву. При этом она пристально смотрела в виноватые глаза росомашонка. Хотя, детёнышем его назвать было трудно (с виду он был всего на пару лет младше Варры), его жалкий вид и неказистый размер делали своё дело, и светлошёрстной росомахе казалось, будто перед ней нечто маленькое, слабенькое и глубоко несчастное. Ей было жаль этого зверя.

 

- Разве мама не учила тебя, что брать чужое чревато?  - строго спросила росомаха, смахивая со шкуры вора кусочки моркови и капусты.

 

- Простите меня, простите! – заплакал росомашонок, закрыв мордочку лапами.

 

- Ты всех нас оставил без ужина.

 

Загнанный зверь лежал на бревенчатых мостках, дрожа всем телом в ожидании скорой расправы. Горлышко от горшка не разбилось и теперь украшало его шею как напоминание о плохом поступке и милосердии той, кого он лишил ужина. Варра думала, что, будь она на его месте, она бы сейчас попыталась сбежать по реке, в самый неожиданный момент соскользнув в воду. Но пойманный этого не делал. Он просто лежал, стараясь занимать как можно меньше места.

По течению проплывали веточки, листочки, пыль и другой мусор, который так любят гонять реки в это время года. Две-три летучие мыши мелькали над Травошёрсткой, пикировали прямо к воде и взвивались ввысь, делали крутые виражи и резко меняли направление полёта, чудом не сталкиваясь друг с другом. Вечерницы вылетели на сумеречную охоту, разрезая прозрачную ночь бесшумным взмахом своих кожистых крыльев. Они, казалось бы, вовсе не замечали того, что происходит прямо под ними. А может, их и не интересовала скучная жизнь нелетающих существ. Так или иначе, весёлое настроение юрких вечерниц не передавалось ни большой росомахе, ни маленькой. Хотя Варра была довольна собой. Ей редко когда удавалось настичь свою жертву. Она шумно вздохнула, закатила глаза и улыбнулась.

 

- Спустись к воде, умой морду. И шею. Ты весь в бульоне, - скомандовала светлошёрстная росомаха и мягко толкнула росомашонка в бок. Тот неохотно поднялся, затравлено оглянулся на Варру, и соскочил с мостков, чтобы выполнить поручение. А самка тем временем устремила взгляд в небо, любуясь воздушными пируэтами летучих мышей, которые с задорным цвирканьем преследовали бражников и совок. Неожиданно она почувствовала мокрое прикосновение к своей груди и тёплое дыхание, колышущее её шёрстку. Росомашонок тихонько плакал, уткнувшись носом в Варрину шерсть.

Изменено 14 июля 2015 пользователем Варра

[Фортуната]

@Варра

 

Крифта шикарна, и Варра... Да и вообще радуют все: один за всех и все за одного, куньи защищают куньих... Даром, не всегда правильно друг друга понимают, впрочем, от этого комичного недоразумения эпизод еще теплее. Здорово вышло.))

 

Думаю, у Подпалыша все хорошо, малой еще, всему научится со временем. В том числе грамоте.

[Варра]

@Фортуната, рада, что получилось именно так Да вот так бывает - хочешь как лучше, а выходит как всегда, хе-хе.

 

Глава 15.

 

- Тебе не больно, дружок? – заботливо спросил Фир-Фир, нагнувшись к кунчонку. Ярк вытер лапкой нос и замотал головой. В костре тлели ленивые угольки, доедая приличное берёзовое поленце. Два усталых языка пламени неспешно вальсировали на обугленной коре.

Ольхен сидел на краю поляны, обняв лапой растрёпанного малыша. Он вглядывался в темень переплетённых кустов, на которых вот-вот должны были распуститься почки. Варру он увидел не сразу, хотя намного раньше, чем если бы это происходило летом, в окружении пышной зелёной растительности, так по-матерински укрывающей таящихся в ночи. Нежно-бежевую шесть подруги Фир-Фир заметил уже когда Варра поднималась на пригорок, лениво и медлительно, в своём обычном темпе. Фир-Фир приветливо улыбнулся и двинулся было ей навстречу, подбирая слова, чтобы выразить своё восхищение изящностью наказания досадившего им прохвоста. Но как воск оплавляется и сползает со свечи, спасаясь от огня, так и улыбка ольхена плавно, но неизбежно сползла с бурой морды, увенчанной пятном, похожим на летящую птицу. 

 

- Что…это…значит? – ольхен медленно чеканил каждое слово, буравя жмущегося к большой росомахе воришку тяжёлым чугунным взглядом, полным презрения. Теперь море в его глазах штормило и плескалось, там завывал ветер, тихими хрипами вырываясь из груди, и грохотал гром, превращающийся в сдавленное рычание. Яркольд сердито смотрел на того, кто столкнул его с обрыва. На Варру реакция друзей не произвела особого впечатления, росомаха лишь выступила вперёд и заслонила своего подопечного. А потом она с вызовом посмотрела в глаза Фир-Фиру. Аквамариновый океан, подбадриваемый отблесками огня, схлестнулся с топким болотом, но оба зверя остались неподвижны.

 

- Его зовут Щур, - спокойно и чётко проговорила Варра, не отводя глаз цвета жжёной умбры с широким оливковым ореолом по краю радужки. – Он пойдёт с нами.

 

- Что? – уязвлёно взвизгнул Яркольд, памятуя, как светлошёрстная росомаха прогнала его подружку-харзу.

 

- Не бывать этому, - деланно спокойно ответил Фир-Фир. Но было заметно, как он пытается сдерживать гнев.

 

Щур содрогнулся и спрятал морду в лапы. Он лежал на пожухлой траве, а над ним возвышалась его защитница и спасительница, милосердная и добрая, которая будет его отстаивать до конца. Так ему казалось. И он на это надеялся.

 

- Ты хочешь, чтобы этот кусок лосиной лепёшки опять что-нибудь украл? Или загрыз нас всех ночью? – верхняя губа ольхена поднялась, обнажив крупные клыки. Варра покачала головой.

 

- У лосей не лепёшки, а катышки, - невозмутимо сообщила она. Фир-Фир не оценил шутку и от досады царапнул землю длинным когтем. Варре о таких когтях оставалось только мечтать.

 

- Вот поест лось не тех ягодок, и будет тебе лепёшка! – огрызнулся ольхен. – А эту паршивую шкуру выкинь обратно в речку, и забудем об этом.

 

Яркольд хохотнул, одобряя его ответ, но Варра не двинулась с места.

 

- Щур пойдёт с нами, - повторила она. – И точка. Он просто голодный заблудший зверёныш, и оставь мы его одного, он опять влипнет в историю. Он не виноват, что хочет есть.

 

- Ты в своём уме, Варра? – зарычал Фир-Фир, не обращая внимания на затухающий костёр. – Сами Боги дали понять, что хотят его смерти! Он вор и проходимец, он украл у нас нашу еду, когда Роща просто кишит дичью!

 

- Я не умею охотиться! – пропищал Щур, глубже зарываясь под Варру. Росомаха клацнула зубами и снова разверзла болото своих глаз, силясь превозмочь Фир-Фиров океан.

 

- Боги дали мне право выбрать, как поступить. И я выбрала. Щур отправится с нами. Теперь я за него отвечаю. А если вы, Ваше Высочество, хотите оспорить это, то не теряйте время напрасно. Точи клыки и когти, Фир-Фир! – последняя фраза гулким эхом разнеслась над всей поляной. Вот так Варра бросает вызов.

 

- Я здесь ольхен, и я здесь правлю, не забывай. Это моя земля, и я не хочу терпеть на ней такое отродье. Но…пусть он сразится со мной, раз так хочет пойти с нами. Победит – будь по-твоему, Варра.

 

Яркольд воспользовался паузой.

 

- Варра, ты Шишку прогнала, а теперь сама приводишь чужака в нашу стаю. Это не честно! Не честно!

 

- Послушай-ка, дорогой ольхен. Я не дура. И я не позволю тебе сломать ему хребет, - росомаха почувствовала, как вздрогнул Щур при словах «сломать хребет». – Драться будешь со мной, как и неделю назад. Что касается тебя, Яркольд, то я не фыркну ни слова, если мы ещё раз встретим твою харзу, и она захочет пойти с нами. Но оставить Щура одного я не могу, Фир, пойми. Да, он поступил плохо, и он понёс наказание – чуть не умер. Но в твоём сердце должно быть место милосердию. Он исправится, я научу его охотиться, - «самой бы сначала научиться, ну да не важно» - подумала Варра. – Ты ведь хочешь охотиться сам?

 

Этот вопрос был адресован росомашонку, на что он энергично закивал и ещё сильнее прижался к своей большой защитнице.

Фир-Фир вздохнул и опустил голову. Делать нечего, придётся соглашаться. Драться с росомахой-самкой он считал ниже своего достоинства. А потому, он побеждено опустил хвост и принялся оживлять костёр, не проронив за вечер больше ни слова. Ярк суетливо носился по поляне, подбирая хворост. Кунчонок рассказывал, как он хочет отыскать Шишечку, потому что теперь она могла пойти с ними. Он даже несколько раз позвал её по имени, надеясь, что яркая куничка привычно соскользнёт с ветки и напугает его неожиданностью своего появления. Но она не спешила показываться. «Неужели, вернулась в Ельник?» – думал детёныш. Он даже немного пригорюнился.

Варра и Щур расположились слева от костра и тоже весь вечер молчали. Только Щур несколько раз поблагодарил росомаху за то, что та его так яро отстаивала. И обещал помогать ей всегда и во всём. Варра хотела было попросить его позаботиться об ужине, ведь в сумке осталось немного припасов, данных Берзой, но росомашонок уже подлез ей под живот и свернулся клубочком, мгновенно рухнув в сон. Варра, чувствуя под собой тепло щуплого тельца, умиротворённо вздохнула и закрыла глаза. В любом случае в Берзиной сумке были только морковки и постные лепёшки, а на мясо не было и намёка. «Ну ничего, - решила росомаха. – Вот завтра проснёмся, и я стану учить Щура охотиться. Тогда и заполнится моё нутро свежим ещё тёплым мяском, ур-р-р-р». Она приоткрыла глаз и увидела, как её друзья давятся пресными лепёхами. Давился, в основном, Фир-Фир. Казалось, такого буйства эмоций на этой морде ещё не случалось. Светлошёрстная росомаха хихикнула и закрыла глаз, притягивая росомашонка к себе поближе. Тот довольно заурчал в ответ.

Изменено 14 июля 2015 пользователем Варра