Осень Великих Невзгод.

[Агарваэн Меченосец]

Сакстус

кстати перевод тех самых двух личностей - Уг. самый ХУДШИЙ перевод. Русского уклона в ВК быть не должно. У каждой "нации" - там свой фольклор.

 

А насчёт фанфика: пока трудно что-то хорошее или плохое сказать, да и не критик я .

[Сакстус]

Агарваэн Меченосец

кстати перевод тех самых двух личностей - Уг. самый ХУДШИЙ перевод. Русского уклона в ВК быть не должно. У каждой "нации" - там свой фольклор.

Я имел ввиду манеру речу. Например, не "сэр, а "сударь", не "мисс", а "барышня". Ну и всё такое. Всякие мелочи, которые, в принципе, дух ВК не меняют.

[Сакстус]

Еле наскрёб следущую главу. Думаю, надо сделать перерыв.

ГЛАВА 8

 

рат Ракитник неистово звонил в колокола, предупреждая жителей ближайших окрестностей о том, что надвигается угроза и нужно идти в Рэдволл, который был не только уютным домом, но и надёжной крепостью.

Со всех концов Леса Цветущих Мхов, Западных Равнин, лесных рек и озёр, отовсюду, докуда доходил тревожный звон рэдволльских колоколов-близнецов, потянулись в аббатство звери. Мыши, сони, полёвки, хомяки, белки, кролики, кроты и ежи шли по дорогам беспорядочными вереницами. Впереди бежала молодёжь, мамаши успокаивали малышей, старики бурно обсуждали неожиданную тревогу, отцы семейств молча шагали сзади, временами оглядываясь.

Аббат Винфор с братом Катбертом стояли в главных воротах, встречая каждого добрыми словами приветствия. На все расспросы настоятель отвечал кратко: «В своё время всё узнаете». Цветущемховцы хорошо его знали и уважали, так что этих слов им было достаточно.

Послушник Беистин и прочая рэдволльская молодёжь помогали вновь прибывшим гостям сориентироваться и устроится на своём месте. Не даром же аббатство славилось во все времена своим хлебосольством – в главном здании было размещено немало гостевых келий. Беистин проводил пожилую белку до одной из таких келий, и помог донести тяжёлую корзинку с какими-то травами. Мыш отметил на будущее сказать об этом аббату. Ведь эта белка, судя по всему, знахарка, а знахарки бывают разные. Вдруг она колдунья? Беистин с облегчением вздохнул, избавившись от подозрительной спутницы, и вышел обратно на улицу. Он уже хотел подойти к милой парочке ежа и ежихи, как тут его взгляд уловил что-то, что заставило его обратить на это всё своё внимание. В стороне, у кустов чёрной смородины, стояла мышка. Увидев её, Беистин тут же позабыл о ежах и знахарке. Стройная барышня глянула на него своими бархатными, чёрными, печальными очами, такими переменчивыми и жгучими, что послушник сконфузился и стоял на месте, не смея пошевельнутся.

Молодой крот Вестон, который был старше Беистина всего на три сезона, поняв, куда он смотрит, с видом ветерана жизни сказал:

- Хурр-хурр, малец, чего встал? Иди и делай, как полагается. Заговор-ри, хотя бы, язык что ль к нёбам пр-рилип? Эх, ты, щегол!

В другой бы раз Беистин ответил бы: «Заройся в землю и займись своим привычным делом, лапатолап с пуговкой на рыле...», но сейчас он просто не замечал крота, и, как будто следуя его совету, направился к мышке.

Вестон, гордо подпёрши бока, подмигнул своему приятелю, толстяку по имени Прожора:

- Хурр, видал, как я молодого за пояс заткнул?

- Ты бы лучше делом занялся, зевака этакий, хурр-хурр. Гор-рлопан сказал, что ежели ты сейчас же не явишься, он тебе...

На морде Вестона появилось негодование и он тут же перебил друга:

- Чего он мне сделает?! Он что, начальник? Хурр-хурр...

- Да он пр-равая лапа начальника, понимаешь? Это ж почти то же самое! Давай, пошли, бр-рат Эр-рмолд обещался кар-ртошечки занести, хурр.

Последний довод подействовал и Вестон отправился вслед за товарищем.

А Беистин тем временем подошёл к мышке и уже хотел заговорить как его кто-то схватил за лапу. Мыш резко повернулся и увидел перед собой важного вида кролика.

- Она не разговаривает, – спокойно сказал незнакомец, и, обернувшись, подозвал молодую крольчиху, очевидно свою дочь или племянницу, - Вильма, уведи отсюда Киннию, - затем кролик вновь повернулся к послушнику, – пойдем-ка, юноша, ты ведь местный?

- Да, здешний я, – ответил мыш, глядя вслед удаляющейся барышне. - Беистином меня звать. Я послушник.

- Мне нужно поговорить с аббатом, - с серьезным видом продолжал кролик, - я как раз не местный, пришёл с юга. Зовут меня Каз Осотник, староста одной деревушки. Там такая неразбериха, но я на минутку, мне должно там быть, у меня там родня вся осталась, их надо забирать.

- Её зовут Кинния? Почему она не разговаривает? – будто не слыша собесдника спросил Беистин.

- Поэтому-то я и хочу поговорить с настоятелем, юноша. Эта несчастная – беженка. У неё... Короче, ты можешь отвести меня к главе аббатства?

- Ладно, пойдёмте, – согласился послушник, видя, что терпение кролика на исходе.

Они прошли до ворот, где Беистин представил гостя аббату Винфору. Тот пригласил его в сторожку, где было более-менее тихо. В этой маленькой пристройке играли несколько диббунов, и Беистину пришлось попотеть, чтоб их выгнать. Затем все уселись, и Каз Осотник начал свой рассказ...

Тем временем Рой Жёлудь, посланный оповестить о беде более дальние поселения двигался с запада на юг. Он выбрал именно это направление, так восток его не очень беспокоил – там были бескрайние леса, и Рой понятия не имел, где они заканчиваются. Да и жители тех краёв находились в некоторой безопасности. Пройдясь по Западной Равнине, крепыш-плотник попросил о помощи птиц, так как им полевых обитателей оповещать было куда легче, а сам он в то время ушёл в леса.

Проходя деревню за деревней, Рой громко говорил своим звонким низким голосом:

- Грядёт война, звери! Спешите в Рэдволл! Не обременяйте себя драгоценностями, берите только провизию, и уходите. Красные стены защитят вас.

Те, что знали мастера с тревогой собирали свои пожитки. Другие же, с недоверием смотрели на Роя и кривили губы.

- Иди, проспись, пьяница, - кричали они – Вечно ты пророчишь невесть что.

Рою некогда было выяснять отношения (хотя он это любил), и он пропускал оскорбления мимо ушей, неодобрительно качая головой – и не зря, в своё время все эти звери поплатились за свою недоверчивость свободой, а некоторые и жизнью.

Изменено 14 сентября 2011 пользователем Сакстус

[Кот]

Сакстус

Белок-чародек пока не было! Выдра, лис куча, барсуки почти все, одна кротиха-телепат, а белок как раз не хватало.

Покоробило немного "Цветущемховцы" - обычно употребляется жители леса или лесные жители.

Вариация ответа послушника кроту повеселила, хотя вот "салага" несколько чуждо звучит из уст крота - всё-таки первое значение этого слова относится к абсолютно враждебной ему среде.

[Лунная Лапка]

Сакстус

Твой дебют определенно удался. Фанф вызывает интерес. А "русские словечки" его нисколько не портят.

[Сакстус]

Кот

Спасибо.

Это можно назвать отсебятиной, но я н понимаю смысл выражения "лесные жители", так как многие из них часто бывают речными и полевыми, а некоторые даже умудряются строить дома, а вот цветущемховцы это общее название для жителей конкретной страны.

Салагу пожалуй заменю. Ведь это вроде солдатское ругательство, верно?

Лунная Лапка

Спасибо)

[Кот]

Сакстус

В принципе получаеться так что СЦМ называеться в честь ЛЦМ, названного в свою очередь в честь этих пресловутых цветущих мхов и вообще по карте лес там занимает почти всё пространство, а значит все в той или иной мере связаны с лесом...

Можно использовать ещё оборот жители окрестностей (сущестование СЦМ именно как реальной страны вообще абстрактно, а вот окрестности всегда есть).

Вообще слово салага обычно использовалось моряками для указания на [полное] отсутствие опыта, потом оно перешло в общее употребление, но кроты в подавляющем большинстве очень очень тяжело переносят передвижения по воде, так что им вряд ли захочеться об этом вспоминать или использовать ассоциации.

[Сакстус]

Глава 9.

 

сторожке было тепло, уютно и тихо. С тех пор, как Старый Квелт перенёс библиотеку на чердак главного здания, это место перестало быть пыльным складом книг, свитков и манускриптов. Да и нынешний привратник, брат Катберт, слыл мышом аккуратным и бережливым, хотя и был он уже в преклонных летах, но за порядком следил.

Гость-кролик Каз Осотник рассказывал свою печальную историю:

- Моя деревня стоит на самой южной границе Страны Цветущих Мхов. От нас на юго-восток в одном дне пути стоял городок Камышник – селение мышей и полёвок, при чём довольно большое – тридцать домов. Торговали мы с ними из спокон веков. Они нам зерно с льном – мы им мёд да овощи разные. И вот, давеча, третьего дня, пошли туда три нашенских. Вернулись они ещё ночью, до полусмерти перепуганные. Мы их спрашиваем, а они, мол, нет больше Камышника. На утро я, братец мой, и те, кто похрабрее был, отправились всё разузнать. Что мы там увидели! Такое из памяти никогда не сотрётся. Сожжённые дворы, торчащие печи погоревших домов, спиленные на дрова вишнёвые деревья... Там и тут лежали трупы несчастных мышей и полёвок, обезображенные, посинелые, раздувшиеся, а на них и над ними стаи ворон. На одном из пожарищ мы обнаружили эту бедняжку Киннию. Она, видать, одна уцелела.

Гарь и запах тлеющих тел в знойный день невыносимы, да и смотреть на то злодеяние тошно было, мы вскоре вышли из села. Вдруг увидели следы...

- Чьи? – не удержавшись выпалил Беистин.

Кролик встрепенулся, будто его кто-то разбудил.

- Как потом поняли, - продолжил он, - следы крысиные. Вели следы эти в лес. А там, в овраге и увидели извергов этих. Много их там было, несколько сотен. Мрачные, полуголые, обвешанные побрякушками, чьими-то ушами, шкурами – такими выглядели воины Калгака Завоевателя, Вождя Бурой Орды, в существование которого мы не верили. Они встали лагерем в том овраге, нас, к счастью, не заметили.

Аббат и послушник переглянулись.

- Когда это было? – с дрожью в голосе уточнил настоятель.

- Э-э... Погодите-ка, пять дней, да, пять дней назад. Мы тут же вернулись. Я взял свою дочурку Вильму и мы отправились сюда с этой мышкой. Здесь ведь ей помогут?

- Конечно же помогут, в чём вопрос? – отвечал аббат, - но что с вашими односельчанами? Неужто ещё там?

- Нет, что вы, отец! Мой брат и остальные, собрав пожитки, должны были выйти вечером того же дня.

- Надо полагать, сегодня вечером-ночью должны подойти?

- Выходит, что да, батюшка настоятель. Вы уж позвольте, пойду их встречать. Всё равно покоен не буду, пока их не увижу! Сами понимаете...

- Да, пожалуйста, идите. Нас уже известили о чужаках. Как видите, готовимся к встрече, как можем.

Осотник же, прежде чем уйти, поклонился настоятелю в пояс и сказал так:

- Так оно и должно быть: кто с миром – тому пища и кров, кто с войной – тому копьё в бок.

Когда аббат и послушник остались одни, Беистин сказал:

- Ну и гадость, батюшка настоятель, то, что он рассказывал.

- Да, Беистин, вот такие у нас дела. – ответил ему старик, поднимаясь с кресла. – Старые солдаты из Саламандастрона сказывают, мол, войну хорошо слышать, да тяжело видеть, а нам, горемычным, и слушать тяжко. Беда вся в том, что времени у нас гораздо меньше, чем я думал. Пять дней ходу до кроличьей деревни, шесть – до Камышника. Враги могут пожаловать хоть завтра, а ни Рой ни Валлия до сих пор не вернулись. Но ты не горюй, не в первой над Рэдволлом вражий меч нависает. Хлыст, Железноклюв, Боевой Клык... Многие прохиндеи об наши стены зубы обломали.

- Но против Хлыста выступил Матиас, против Боевого Клыка Дозорный Отряд, а у нас...

- Но ты не сказал про Железноклюва. С ним боролись дряхлый как я аббат, толстый погрёбщик да кучка монашек-нянечек...

- А ещё огромная коршуниха!

Аббат ласково улыбнулся.

- Послушай, Беистин, дело не в мечах, здоровенных птицах, бешеных барсуках и тому подобном. Кем был Матиас? Да тем же, чем и ты – простым послушником. Когда подошла орда Бродяг, южная стена аббатства стояла в руинах. Главное в военную годину – не терять головы, сохранять разум и не поднимать паники. Надеяться на победу и верить в добро.

Беистин пожал плечами.

- Ну, не знаю, - сказал он, - если вы так говорите, то так, наверное, оно и есть. А вы когда-нибудь видели войну?

- К счастью нет, сын мой. Но вот, что я тебе ещё скажу. Какая бы сила зловещая к нам не шла, мы не отступимся. Потому что Рэдволл – эта надежда Страны Цветущих Мхов, это место любви, дружбы, утешения, покоя. В конце концов, мы мужчины, Беистин, и наша обязанность защищать женщин и детей, даже если мы не носим мундиров. Это просто дело чести. Так говорили те, кто жил здесь до нас, те, кто также защищал отчизну, не зная как правильно стрелять из лука или держать меч. А побеждали они по одной простой причине: на их стороне был самый ценный союзник – правда.

Послушник весь просиял, вдохновлённый словами старца.

- Я готов действовать. Какие будут распоряжения? – по-солдатски выпалил юноша.

- Распоряжения? Да те же, что и раньше. Помогай гостям.

- А как быть с той ...

- Ты о Киннии? – спросил настоятель.

- Да, - ответил Беистин, опуская глаза.

Отец Винфор отвернулся, что бы послушник ни видел его улыбки, и сказал деланным серьёзным голосом:

- Отведи её к брату Карстену, пусть посмотрит. Я понимаю, он тип малоприятный, но дело своё знает, за что я его уважаю и ценю.

Вместо ответа аббат услышал звук захлопнувшейся двери – Беистин преступил к послушанию.

[Сакстус]

Глава 10

 

а востоке поднималось на небо пробудившееся от ночного сна солнце. Над болотами северо-западного побережья стелился туман. Новый день приходил в этот дикий и глухой край, но вряд ли кого-то он радовал.

Жаренный и Душегуб продолжали бежать. Этой ночью пираты не сомкнули глаз, но они всё равно продолжали бежать, поскольку крашенные, голодные и разозлённые, не собирались упускать добычу. Зная, что жертвы при оружии и будут защищаться, древесные грызуны перешли к волчьей тактике – решили изнурить будущий обед погоней. И это сработало. Душегуб превосходно плавал, но на земле чувствовал себя не так уверенно, поэтому, со временем, начал отставать от худощавого и резвого Жаренного. Горностай иногда оборачивался, посмотреть, с ним ли ещё его соратник, и каждый раз тот оказывался всё дальше. Но эти взгляды всё же ободряли Душегуба и он бежал быстрее, так же добавляло ему сил отчаяние и страх перед ужасной гибелью. Матрос тоже поворачивал свою голову назад, что бы узнать на сколько близки погонщики. Крашенные же всегда оставались на одном и том же расстоянии – он не гнались, а только преследовали. И это ещё больше раздражало их жертв. Кровь барабанной дробью билась в висках пиратов, страх рос с каждой минутой, а силы с каждым шагом убавлялись. Они бежали по бескрайней равнине, солнце светило ярко, но не согревало. Движение затрудняли попадавшиеся там и сям кочки, коряги, камни. Где-то далеко-далеко виднелись горы и угрюмые леса. Было тихо, но головы горностая и норки раскалывались от переутомления и кровь барабанной дробью продолжала биться в их висках.

Казалось, эта погоня будет вечна. Душегуб неимоверно устал. Он задыхался, его задние лапы были сбиты в кровь. Ему ужасно всё осточертело, и захотелось упасть, а там будь, что будет. У него просто больше не было сил, слёзы брызнули из глаз головореза, он запнулся о кочку и растянулся на земле. Душегуб тут же стал вертеться, держа ушибленную лапу.

- Жаренный! Жаренный! – в страхе верещал он, - я больше не могу, больше нет сил, помоги! Жаренный, не бросай меня!

Жаренный на миг остановился. Крашенные стремительно приближались к его приятелю норке. Несколько секунд он стоял в нерешительности. Затем, выругавшись, горностай побежал на выручку.

Душегуб облегчённо вздохнул. Он повернулся назад – от крашенных его отделяли каких-то двадцать шагов. Ситуация была безнадёжной. И в эту минуту полного отчаяния норке в голову пришла страшная мысль, спасшая ему жизнь.

Горностай подал ему лапу, и он, поднимаясь, неожиданно полоснул своего спасителя по задней лапе тесаком. Со страшным воплем Жаренный упал на землю.

- Ты что творишь, паскуда?! – взревел горностай.

Уже вставший Душегуб, чуть отойдя, усмехнулся:

- Прости, приятель, но так хотя бы кто-то из нас выживет.

- Нет, нет, ты не уйдёшь! Предатель! Что б ты сдох, продажная тварь!

Коварный матрос уже выдумал себе оправдание.

- Предатель? Такой же как и ты, рыжемордый! Ты предал Дорласа – я предал тебя, – заявил он.

Жаренный продолжал кричать, переходя то на мольбы, то на проклятия, но Душегуб не обращал внимания, он бежал своей дорогой и гарантия сохранения жизни за счёт жизни товарища придавала ему сил.

 

Трей Кочерыжка проснулся от острой боли в боку. Открыв глаза, он понял, что находится в каком-то грязном сыром месте, а точнее – в земляной яме. Кто-то сверху колол его острой веткой.

- Просыпается, зайчишка, - донёсся голос сверху. Этот голос был знаком зайцу, в его памяти сразу же предстал образ тощего горностая с рубцом на морде. Поглядел – и в правду он, тычет в него веткой. А рядом та самая пятнистая ласка, бросившая в него перначом.

В голове Кочерыжки стали прояснятся последние события. С первого раз он предупреждений Меченного не понял, и юный Драйден велел Бухтере его оглушить. Да, в хорошую передрягу попал наш герой. Зайцу с трудом верилось, что всё это правда – ведь он стал жертвой простых дорожных бродяг. Туповатый громила, остряк-недомерок и два уродца, ну и компания!

Пятнистый разбойник-ласка с говорящим прозвищем Пятлый подмигнул своему другу-горностаю:

- Слышь, Меченный, хорош его палкой тыкать, он и так устал!

- Да, ты прав, старина, пусть отдохнёт, у него, поди, и в горле пересохло.

- Надо бы его попоить.

- Конечно надо, что мы, не звери что ли!

Бродяги рассмеялись, затем Пятлый встал, отбежал, вернулся через минуту с ведром воды. Размахнувшись, разбойник окатил зайца ледяной водой. Кочерыжка вскочил, заорал, зафыркал – было видно, что омовение не пришлось ему по вкусу. Пятлый смиренно опустил голову и торжественно произнёс, сильно ошеломив своего товарища:

- С добрым утром, любезный сударь. Правда, утро почти закончилась – вы изволили долго почивать нынче.

- Ах ты, хамья рожа, ты где так болтать выучился? – спросил Меченный.

- Сам ты, хамья рожа, я вообще-то ласка благородных кровей, не то, что ты, деревенщина неотёсанная.

Пока Меченный отыскивал достойный ответ, чей-то властный голос окликнул их:

- А ну, заглохните там, вас поставили пленника сторожить, а не забавляться.

Трей видел, как оба разбойника вскочили, и Меченный, зарычав, ответил:

- Заглохни сам, вшивохвостый!

Затем надзиратели скрылись из виду. Заяц отыскал в своей темнице под отрытым небом более менее сухое место уселся там, растирая шкуру, что бы согреться. Разбойники взяли у него узелок с остатками провизии и всю верхнюю одежду.

Успокоившись, заяц навострил уши, стараясь разобрать нарастающий наверху шум. Судя по всему, там была ссора, норовившая перейти в драку. Продолжалось это до тех пор, пока ещё один, более властный, чем прежде голос не перекрыл все остальные:

- Да заткнитесь вы все, не то ваш земной путь окончится здесь и сейчас!

Моментально воцарилась тишина.

«Это, видать, старшой!» - подумал Трей.

Затем зазвенел молодой голос Драйдена:

- Смотри, атаман, мы с парнями вернулись не с пустыми лапами. У нас есть кое-чего, что может быть тебе интересным.

- Что ж, пойдем, поглядим, что вы притащили, – ответил тот, кого назвали «атаман».

Над ямой показалось черно-бурая лисья морда. Трею Кочерыжке стало не по себе. Он ни разу не видел чёрных лисов, но много о них слышал – говорят, они настоящие чародеи!

Лис тем временем удивлённо таращился на зайца.

- Драйден, дружок, - ласково сказал он, обращаясь к юному бандиту, - скажи на милость, каким боком это кроличье отродье может меня заинтересовать? Ты хочешь что бы я его слопал? Или соткал из него курточку на зиму? Сколько раз говорить, нам как воздух необходимо оружие, одежда и провиант. Где хоть один из этих компонентов? То, чем владел этот засранец, можешь оставить себе и своим парням.

Прочие разбойники – норки, хорьки, ласки, горностаи и крысы – стали понимающе переглядываться. Паренёк оплошал, что тут скажешь...

Однако Драйден не струсил и нашёл, что ответить:

- Видишь ли, атаман, я что-то не припомню, что бы ты велел нам ограбить какой-нибудь караван торговый. Да и мало нас на караван. Ты послал меня на моё первое дело и разрешил делать всё по моему усмотрению – я поймал, кстати, зайца, а не кролика.

- Ха-ха! Лихой малый! Давно ли лакать стал, а уже дерзит – настоящая ласка, - Ладно, чёрт с тобой, за смелость прощаю. А что до зайчика, пусть покамест в ямке посидит, вечером я с ним потолкую.

После этого разбойники разошлись. Заяц же поначалу совсем приуныл. Бродяг оказалось довольно много, тем более он видел далеко не всех. Да и не такие уж они были бродяги, один главарь чего стоил. Но в тоже время его приободрила мысль, что разбойники чувствуют принципиальную разницу между зайцами и кроликами, кролик не нужен, а с зайцем они «потолкуют». В конце концов, его не убили сразу, значит, он им для чего-то нужен.

[Сакстус]

Глава 11

 

рошло два дня. Аббатство Рэдволл стало похоже на муравейник. Жители леса засели его целиком и полностью. Отец Винфор сильно переживал за самих рэдволльцев, прося их проявить понимание и терпеливость. В тесноте, да не в обиде, как говориться. И действительно, по началу, жители аббатства были очень рады прибытию в Рэдволл старых и новых знакомых, родственников, к которым примкнули беженцы, но никто же не думал, что их окажется так много.

Но тем не менее, рэдволльцы продолжали улыбаться, когда искренне, когда и наиграно. Не забывали они, что по настоящему потесниться им придется тогда, когда к ним пожалуют другие гости, не такие учтивые. Рассказы беженцев сделали имя Калгака Завоевателя страшным даже за толстыми стенами Рэдволла. Барсучихе Гертруде пришлось публично просить о прекращении лишней болтовни. Лекарь-ворчун брат Карстен открывал душу и делился негодованием с кротами в погребе Айзека Захохлыша – тишина и покой остались только там. Хуже всего пришлось главному повару брату Эрмолду, который чуть не разрывался на части, управляясь на кухне.

Не унывала только малышня. Беззаботным диббунам было в радость повторить свои проделки на незнакомцах. Главными повесами были кротыш Бархатец и его верный соратник – ёжик Дарби.

Матушка Гертруда со своими помощницами укладывали зверёнышей на послеобеденный сон, когда Дарби и Бархатец отправились на приключения. Два маленьких злоумышленника, желая проскользнуть к выходу из спальни за спинами других дибуннов, стали потихоньку пробираться к выходу. Преграду они встретили в самых дверях – в лице двух мышек – Норушки и Фрини.

- Куда это вы сбегаете? – с важным видом пропищала Фрини.

- Да-да, - вторила ей Норушка, - куда? Вот мы скажем всё матушке, она вас в угол на горох поставит!

Дарби с надёждой посмотрел на Бархатца, и тот проявил твёрдость духа:

- Я вам дам гор-рох, хурр-хурр! – грозил лапой кротыш. – Я вам мор-рдашки вашими же хвостами замотаю, что б не галдели лишнего, хурр...

Мышки в страхе отскочили и два шалопая удачно сбежали.

Без проблем преодолев лестницу, зверята оказались в Большом Зале. Кроме кучки монахинь, стоящих посередине помещения, в зале никого не было, но свободно пройти было нельзя. Бархатец подмигнул Дарби. Ёжик, ехидно улыбаясь, достал из кармана своей жилетки кусок стекла. Поймав луч света, изобретательный диббун направил свет на древний гобелен, висевший на одной из стен. Солнечный зайчик быстро проскользил по вышитым изображениям и остановился на самом главном – на добром и мужественном лике Мартина Воителя. Одна из сестёр, сестра Гвеннет, первая обнаружила необычное свечение на образе покровителя аббатства.

- Смотрите, - сказала она, - что это с нашим Мартином? Мне кажется, что на гобелене было какое-то движение... Хотя, наверное, это просто сквозняк.

- Да нет же, сестра, - поддержала её сестра Корнелия, - лицо Мартина будто бы светиться.

Смеясь про себя над несообразительностью взрослых, Дарби закрепил стёклышко в нужном положении – пока монахини будут глазеть на гобелен, они с Бархатцом смогут выбежать наружу. К счастью, дверь на улицу была приоткрыта.

Тем временем, кроты Вестон и Прожора сидели на лужайке у самой стены и строгали доски на отделку северных ворот (в ходе проверки, проведённой кротоначальником, они оказались весьма ветхими). Что бы работать было веселее, друзья напевали одну хорошую кротовую песенку под названием «Хурр-хурр»:

 

Будь у нас волшебная палочка –

Р-работа текла б как по маслицу.

Помогала бы нам выр-ручалочка,

А мы б отдыхали на славицу!

 

Хурр-хурр! Хурр-хурр-хурр!

Устр-роим, бр-ратцы, пер-рекур-р!

Любой кр-ротяр-ра – балагур-р –

Вам это скажет каждый звур-р.

 

Махнул палочкой – нор-рку пр-рор-рыл.

Махнул выр-ручалочкой – огор-род сгор-родил.

Махнул помогалочкой – кустов насадил.

Махнул подсобилочкой – гемор-рой излечил.

 

Хурр-хурр! Хурр-хурр-хурр!

Устр-роим, бр-ратцы, пер-рекур-р!

Любой кр-ротяр-ра – балагур-р –

Вам это скажет каждый звур-р.

 

Как не печально – палок нет!

И нам, кр-ротам, пр-риходиться

За всё самим дер-ржать ответ,

Везде самим р-работаться.

 

Хурр-хурр! Хурр-хурр-хурр!

Устр-роим, бр-ратцы, пер-рекур-р!

Любой кр-ротяр-ра – балагур-р –

Вам это скажет каждый звур-р.

Хурр-хурр!

 

- Хурр-хурр, ребята. Вам помочь?

Кроты оторвались от работы и увидели перед собой Беистина.

- Кр-ротам помощь не пр-редлогают, кр-ротов о помощи пр-росят, хурр... – гордо заявил Вестон.

- И вообще, - поддержал Прожора, - что наш р-румантик забыл здесь, под стеной. Тебе в пор-ру со змеями др-раться, подстать Матиасу.

Кроты загоготали. Беистин осуждающе посмотрел на них.

- Смейтесь, смейтесь, друзья мои косноязычные. Кинния до сих пор не пришла в себя. Всё сидит и молчит. Этот брат Карстен в погребе с Айзеком малиновку хлещет вместо того, что бы делом заняться. Я себе места не нахожу, думал, займусь чем-то с друзьми побуду, отвлекусь, а вы... Да я вам душу раскрыл, а вы смеётесь. Хороши друзья, ничего не скажешь.

Пристыжённые кроты переглянулись и поспешили исправиться.

- Хурр, да ладно тебе, мы ж это так, не всер-рьёз, садись.

- А на Кар-рстена напр-раслину не неси, он мёр-ртвого поднимет, хурр.

Беистин присоединился к работе.

- Забавная у вас песенка про волшебную палочку! – сказал он, что бы разговорить кротов.

Те только этого и ждали.

- Ах да, пр-ро палочку, хур-рошо быть ведьмой – махнул и всё готово, – представил Вестон.

- Но, - возразил Прожора, - это не для нас, не для кротов. У нас всё должно быть сделано на совесть, ха это нас и ценят. Палочки – удел лисиц, выдр-р, белок и пр-рочих обалдуев.

- Белки! – вдруг завопил Беистин.

Кроты даже испугались.

- Хурр, ты что, Беистин, тоже малиновку попиваешь? – спросил Вестон.

- Да нет же, я совсем забыл про белку. У нас в аббатстве прячется колдунья белка!

- Ах вот оно что – то-то я думаю, почему тр-рава стала фиолетовой – это всё ведьмины пр-роделки, - язвил Прожора.

- Я серьёзно, нужно срочно разыскать её. Вы видели пожилую белку-знахарку с корзинкой?!

- Беистин, пр-риятель, к твоему сведению, знахар-ри занимаются вр-рачеванием, как наш бр-рат Кар-рстен. А стар-руху мы твою видели – она игр-рает с малышнёй у восточных вор-рот, хурр...

- Какая малышня? – удивился Беистин, - сейчас послеобеденный перерыв.

На этот раз кроты удивили мыша – оба метнулись к восточным воротам. Послушник бросился вдогонку.

Когда все трое добежали до места, они с изумлением обнаружили, что там никого нет, а ворота, точнее калитка, были... открыты!

Беистин, недолго думая, выскочил наружу и огляделся.

- Позовите скорее Гертруду! – крикнул он кротам, - что-то сдесь не так.

Через несколько минут барсучиха прибежала в сопровождении Бархатца, Прожоры, брата Пвила, брата Кирка и Айзека Захохлыша.

- Беистин, что эта за белка? – строго спросила она.

- Я не знаю, какая-то неместная, похожа на знахарку... – в растерянности отвечал послушник.

Гертруда тяжело вздохнула.

- Ладно, не стоит паниковать раньше времени. Возможно, старый брат Катберт забыл закрыть калитку. Брат Пвил, разыщешь его, расспросишь, но сначала организуй поиски в аббатстве. Мы прочешем окрест. Разделимся на три группы: я, брат Кирк с кротами и Айзек Захохлыш с Беистином. Сейчас полдень, к пяти часам все должны вернуться. Всё ясно?

- Да! – в один голос ответила поисковая команда и все разошлись.

Изменено 2 ноября 2011 пользователем Сакстус