Улыбка Ариадны

[Квентин]

Уважаемые рэдволльцы! Позвольте представить вашему вниманию данный фанфик. Я назвал его новогодним, потому что изначально ставил целью участвовать в *Новогоднем конкурсе–2009*. Я действительно очень хотел участвовать, но, к сожалению, скорость моего печатанья можно сравнить разве что с черепахой, бегущей стометровку (да и работать могу не каждый день), так что я даже близко не успеваю к 10-тому числу.

Что же касается самого рассказа, то это моё первое произведение, так что попытайтесь не обращать внимания на множественные недочёты и уловить замысел фанфика в целом. Очень рассчитываю на комментарии и критику, буду рад услышать различные мнения о своём рассказе (возможно даже хорошие). Искренне надеюсь, что моя Новогодняя сказка кому-нибудь понравится. Итак, начало…

[Квентин]

 

 

Улыбка Ариадны

 

Ветер гулко завывал за окном, как-то особенно подчеркивая этим воцарившеюся тишину и одиночество вечера. Сэм бросил тоскливый взгляд наружу там, где на заснеженном дворе аббатства Рэдволл уже давно сгустился мрак. Небо было застелено густыми облаками и поэтому свет луны и не необычно ярких звёзд, до этого так хорошо освещавших Страну Цветущих Мхов, погружённую в зимнюю спячку, теперь были скрыт.

Небо действительно было удивительно чистым и звёзды мириадами сверкали в небе, чем-то напоминая искрящийся снег, толстыми и мягкими сугробами накрывший страну. Джон Чёрчмаус признался, что в такие яркие ночи даже он, без света свечи, мог свободно читать. Мороз был не очень крепок, так что многие жители аббатства с удовольствием выходили под открытое небо и подолгу стояли или сидели во дворе или на парапете крепостной стены, устремив восхищенный взгляд вверх.

Но такая удивительная и тихая погода продлилась недолго и вот огромные серые тучи вновь заволокли небо, сделав ночи абсолютно непроглядными, а холодный, непрерывно дующий ветер затянул свою грустную монотонную песню, навевая уныние и одиночество, а может даже тревогу.

Сэм оторвал взгляд от окна и со вздохом потянулся за новой тарелкой, которыми был завален весь противоположный стол. До наступления Нового года оставалось четыре дня. Всё аббатство уже больше недели находилось в предпраздничной суматохе. Нет, конечно, для начала развёртки полномасштабных действий время еще не дошло. Но даже, несмотря на, то, что по настоящему тяжелыми и насыщенными станут лишь последние три дня, в основном связанные с приготовлением праздничного пира, гора дел по организации праздника уже тяжким грузом навалилась на плечи рэдволльцев, особенно таких молодых жителей аббатства как Сэм, Тим, Аума, Маттимео и многих других. Именно они являлись той самой главной и востребованной силой, которая динамично перемещалась по всему аббатству, не выполняя что-то конкретное, как другие, а как бы участвую во всех мероприятиях сразу, и появлялись там, где необходима была помощь, тем самым сдвигая застопорившееся дело с места.

А работы было очень много: во дворе аббатства необходимо было расчистить дорожки от снега, подготовить Большой Зал к празднику, починить сломанные столы и даже сколотить дополнительные скамьи и стулья (плотникам было особенно много работы, так что молотки стучали с раннего утра до позднего вечера), подготовить места для гостей, которые могли задержаться на ночь, а может и более, из-за разыгравшейся вдруг непогоды как бывало не раз, достать из шкафов и сундуков дополнительные одеяла, скатерти, посуду и, конечно же, заняться праздничным украшением Большого Зала.

Еще необходимо было сделать порядочный запас дров, для обогрева каминов Рэдволла, обязанность, которую лично взял на себя Орландо. Подготовить как можно больше запас свечей и факелов, для освещения и утепления Большого Зала, составить план проведения торжества и так далее и тому подобное.

А ведь о приготовлении праздничного стола – основной и, пожалуй, самой трудоёмкой части торжества, еще и речи не шло! Еще не было ни выпечки, ни горячих блюд, ни сладостей, ни закусок. Но их уже начинали продумывать, составлять длинные списки необходимых продуктов, таких как овощи, приправы, специи и многих многих других, которые, несомненно, скоро понадобятся, и которых не должны искать, или дожидаться – они уже должны быть открыты и быть готовы в любой момент оказаться под лапой. И, как уже не раз знал по собственному опыту Сэм, чего-то как всегда не будет хватать, и за этим чем-нибудь будут многократно посылать в погреб или в кладовую кухни с наставлениями «…беги в погреб со всех лап и принеси следующее…», и так с десяток раз за утро.

Амброзий Пик уже с предвкушением гадал, какие же ему следует вынести напитки из погреба, а какие еще должны подождать и «дозреть», как выражался ёж. Сэм особенно не хотел попасть к Амброзию в помощники. Помогать ему – это значило попасть чуть ли не на каторгу: весь день заниматься тем, что бы выкатывать и закатывать обратно тяжёлые бочки (помниться на прошлый Новый год ему, Сэму, пришлось аш три раза выкатывать одну и туже бочку с вином из чёрной смородины из погреба, туда и обратно, в то время как сам ёж ожесточённо спорил с зайцем Безилом Оленем по поводу того насколько вино готово к употреблению, и не стоит ли ему ещё подождать, в результате спора мнение многократно менялось).

Уж если кто и был доволен этими приготовлениями к празднику, так это бывшие рабы из Малькариса. Многие из них с крайним интересом помогали в организации будущего торжества. Некоторые из прибывших зверей вообще никогда не видели столь огромных праздников, а иные были буквально поражены появлением гигантской ёлки в Большом Зале, которую вдобавок зачем-то стали с воодушевлением наряжать и украшать. Да и вообще, праздник попытались в этом году сделать особенно красивым и запоминающимся, что бы порадовать освобожденных из заточения зверей, некоторые из которых уже много сезонов не видели столь прекрасных и сказочных торжеств, которыми особенно славился Рэдволл.

Как бы там не было, от всей этой предпраздничной суматохи времени на обыденные дела просто не оставалось. Как сейчас, например: ужин получился весьма поздним, а после начались длительные дебаты по поводу очередного вопроса связанного с проведения праздника. Спор шёл долго, да так, что к середине вечера только больше разгорелся, и тут выяснилось, что грязная посуда, собранная после ужина, осталась не помытой и теперь горой возвышалась на столе.

Мышата Крег, Джон и белочка Дара, диббуны прибывшие из Малькариса, призванные на помощь поварам, в чьи обязанности входило, в том числе и мытьё посуды, так устали, что просто валились с лап. Окинув измотанную троицу понимающим и сочувствующим взглядом, барсучиха Констанция попросила, не к стати подвернувшихся, Тима и Сэма подменить уставших диббунов. А спор по поводу проведению праздника перекочевал в Большой Зал и до этого шумная кухня, в которой беспрерывно, что-то резалось, крошилось, варилось, наливалось, звенело, гремело, а порой даже билось, погрузилась в непривычную тишину и покой, которую теперь нарушал лишь гул ветра, да потрескивание яркого костра в камине.

– Кажется, ветер крепчает. Будет буря. – со вздохом заметил бельчонок, погружая очередную грязную тарелку в мыльную воду и протирая её тряпкой. Вода в тазу была если не горячей, то, во всяком случае, тёплой, налитой из большого котла, греющегося над огнем в камине: благодаря этому грязная посуда лучше отмывалась. На кухне было не очень холодно, но все, же нагретая вода приятно согревала лапы. Хоть небольшое, да удовольствие.

– Нет. Бури не будет. – спокойно пояснил Вилл, на мгновение, прислушавшись к песне ветра – Ветер лишь немного поиграет со снегом, а потом утихомирится. Я уверен, что уже завтра он стихнет, и через два дня погода станет такой же ясной как и раньше.

Сэм не стал возражать Виллу, сидящему на скамье у стены и продолжавшему спокойно чистить морковь. У него было поразительное чувство погоды, и он, порой, за несколько дней мог предугадать её изменение, да к тому же абсолютно спокойный, уверенный, можно даже сказать, знающий тон Вилла отвергал всякое сомнение в его словах.

Вилл был невысокий мышонок сезонов четырнадцати, с голубыми глазами и всегда спокойным взглядом, в котором почти всегда лучились искорки улыбки. Но, пожалуй, самой его отличительной чертой была шерсть: тёмного оттенка, густая, длинная и удивительно мягкая, она лоснилась на солнце или в свете огня, выдавая тем самым место, где её владелец родился, а именно холодные вершины скалистых гор, характеризующихся скоротечным лето и суровой зимой.

Вилл попал в Рэдволл в этом году, пришёл вместе с остальными рабами из Малькариса. В самом Малькарисе мышонок пробыл совсем не много, чуть больше месяца, и поэтому не успел получить, как многие другие рабы, сильного истощения, незаживающих ран от кандалов и постоянных ударов кнута, и подорванного здоровья от пыльного воздуха и непосильной работы. А также сумел сберечь оттенок своей неповторимой шерстки и не приобрёл того жуткого страха и отчаянья, от которых до сих пор многие другие звери ни как не могли оправиться.

Сэм оценивающе посмотрел на Вилла. Тот невозмутимо сидел в уголке на скамейке и, как ни чём не бывало, продолжал монотонными движениями чистить морковь, которую ему поручили начистить для приготовления завтрашних салатов. Работы у него было порядочно. Несмотря на то, что Вилл занимался этим делом уже не первый час, гора нечищеной моркови всё никак не хотела уменьшаться (Сэм даже мимолётом отметил, что ему с Тимом видно еще придётся помогать ему). Тим, задача которого заключалась в том, что бы брать вымытые Сэмом тарелки, ополаскивать их в тазу с чистой водой, а потом насухо протирать полотенцем, даже сострил по этому поводу, что, дескать, видел, как под кучей нечищеных овощей, прорастал новый зелёный морковный хвостик, взамен только, что взятой Виллом из кучи.

Мышонок с улыбкой, к которой примешивался лёгкий оттенок усталости, согласился с мнением Тима, что мол, последний час, давно уже это подозревал, а теперь убедился окончательно. А потом, в ответ, заметил, что у того с Сэмом похоже дело обстоит не лучше. Тут уж и Тим возвёл взгляд в отчаянии к небу: ведь они с Сэмом лишь недавно начали работать и последней было ещё очень много.

Сэм ещё раз внимательно взглянул на Вилла. Несмотря на явную усталость, в отличие от их с Тимом недовольных физиономий, мордочка Вилла излучала задор и радость, бут-то он был чем-то очень доволен, и всё те же весёлые искорки улыбки во взгляде. Мышонок с восторгом прислушивался к гулким завываниям ветра, бут-то в них звучало что-то только ему понятное и крайне интересное. Сэм когда-то слышал, что горы являют собой спокойствие и мудрость. Если это было так, то тогда Вилла действительно можно было в полной мере назвать уроженцем этих краёв. Всегда добрый, услужливый и вежливый, Вилл легко находил со всеми общий язык и близкую тему для разговора. Он как бы излучал собой умиротворение и спокойствие, и одним лишь тоном своего голоса прогонял волнение и неопределённость. Наверное, самой отличительной чертой характера Вилла была его способность, как бы, созерцать окружающий мир вокруг себя, он никогда не переставал восхищаться его широтой и красотой, замечал то, что не замечали другие и ещё Вилл умел делиться своим настроением. Сэм никогда бы не поверил в то, что если бы Вилл пробыл в Малькарисе дольше, он бы мог измениться.

Сам же Вилл, ещё до того как попал в Малькарис, больше двух месяцев пропутешествовал с другими рабами, по дорогам, пока не был продан в подземелье. А до этого родился и вырос в заснеженном высокогорном краю, расположенном где-то далеко на северо-западе. А пойман был по чистой случайности: отправился в одиночку из своей деревни в поселение, расположенное ниже, у самого подножия гор, и был застигнут в рас плох на доселе безопасной и знакомой дороге бандой работорговцев. После чего и начался его томительный и долгий путь на юго-восток. В общем, в чём-то трагичная и обыденная история дорог.

Размышления Сэма вдруг прервали гулкие и частые шаги множества лап, особенно звонко раздававшихся в повисшей тишине. Судя по всему, не иначе как целая процессия направлялась на кухню. Все трое рэдволльцев, с некоторым недоумением переглянувшись, посмотрели в сторону звуков, и с удивлением заметили Кэти и Веронику, направляющихся к ним в окружении группы малышей.

Изменено 20 февраля 2010 пользователем Квентин

[Элира]

Начало положено и оно замечательно! Наконец то появился фанфик, в котором помимо диалогов присутствуют еще и описания. Поразило как ты рассказал о небе в начале фанфика. Идея хорошая-показать жизнь бывших рабов Малькарисса в гостеприимном аббатстве Рэдволл. Настроение грядущего праздника присутствует, хотя лично у меня оно уже прошло. Поэтому огромное спасибо, что ты его вернул. Сюжет пока не слишком выражен, но ведь это лишь начало В общем, с нетерпением жду продолжения!!

[LRose]

Интригующе!Замечательный рассказ!

Даёшь продолжение!=)

[frei]

Квентин

 

 

начало многообещающее, посмотрим, что будет дальше)

 

 

из минусов отмечу лишь то что некоторые предложения слишком уж сложные

[Квентин]

frei

Спасибо за замечание! Надо будет учесть на будущее, хотя это не так просто. У меня с этим беда, простаки тянет к сложным предложениям!

[Квентин]

– Ах, вот это где наши работнички! – радостно приветствовала троицу Кэти, мышка полёвка возрастом сезонов шестнадцати, одетая в пёстрое платье и накинутый сверху тёплый плащ. – Всё работаете и работаете! Все остальные уже и спать пошли, а они никак не уймутся!

– Да, мы такие! – также звонко и весело ответил мышке Тим. – Нас хлебом не корми, дай поработать! А как вы узнали, где мы?

– Да мы Констанц встретили по дороге. – Ответила Вероника, подходя к тёплому камину и грея у его огня лапы. – Она вместе с остальными обсуждала генеральный план проведения праздника, похоже, это надолго, и попросила нас помочь вам.

Вероника, то же мышка полевка, была сверстницей Кэти и её лучшеё подругой. Вероника обладала весьма задиристым, но весёлым нравом. Одета она была также как и Кэти, с накинутым на плечи плащом, подчеркивающим прохладу, царившую в аббатстве.

– И нас, нас тоже! – весело воскликнула ежиха Нидл.

Сэм, с некоторым недоумением, воззрился на малышей стоящих рядом с мышками. Их было семеро: мышка полёвка Сабрина, кротёнок Джон, выдрёнок Керли, мышата Джейн и Том, а так же ежиха Нидл и белочка Сидл.

– А их зачем привели? – только и спросил он.

Все семеро были с головой закутаны в тёплые плащи и, с нетерпением и интересом, смотрели на работников. Возрастом все малыши были от пяти, до шести сезонов, и лишь Сабрина, главная помощница Кэти, была самой старшей из них, ей было семь сезонов.

– Ну, куда-то же их надо было деть, – резонно заметила Вероника, обнажая лапы по локоть и набирая стопку грязных тарелок, что бы затем поднести их к столу Сэма, – ты же знаешь днём высплются, а потом спать не уложишь, да и рано ещё.

(В связи с длительной и утомительной подготовки к празднику, Рэдвольцы стали ложиться спать раньше, так что к вечеру в аббатстве становилось необычно тихо к этому ещё не позднему часу, и разве что только кухня затихала лишь к позднему вечеру)

Сэм лишь развёл плечами и продолжил свой безрадостный труд мытья посуды. Кэти действительно часто просили посидеть или присмотреть за малышами. Она легко налаживала с ними общий язык, так что её и Веронику, как лучшею подругу Кэти, редко можно было встретить, как не в окружении диббунов.

– А ещё мы можем помочь! – громко и весело выкрикнул мышонок Том.

– Да, да, конечно! – поспешно согласилась с ним Вероника, передавая в протянутые лапы мышонка небольшую стопку грязной посуды.

– А за это, – обратив хитроватый взгляд на мышонка, который безмолвно и с интересом наблюдал за всей этой сценой, произнесла Кэти, – Вилл наверняка расскажет нам какую-нибудь из своих историй. Правда, Вилл?

– История, история, история! – восторженно заверещали малыши и принялись усердно помогать в работе.

Тут даже у Сэма промелькнула улыбка: послушать историю рассказанную Виллом, это значит провести вечер не зря. Тим же при этих словах сразу навострил уши. Он, как будущий летописец аббатства, уже сейчас занимался активной деятельностью, собирая сведения о родинах рабов, прибывших из Малькариса. Так как те попадали в подземелье из самых разных, порой, даже очень отдалённых друг от друга мест, то многие из прибывших зверей, могли во всех подробностях описать и рассказать о своём родном крае, и, таким образом, существенно дополнить скудные и обрывистые сведенья, содержащиеся в библиотеке Рэдволла.

Еще бы, одно дело, расспросить путешественника, мельком побывавшего или в лучшем случае недолго жившего в данном краю, а то и вовсе от кого-то слышавшего о нём. И совсем иное, поговорить с жителем тех мест, который родился и вырос в них, мог описать красоты и природу родного края, знал историю и обычаи своего народа, мог подробно объяснить и ясно ответить на вопросы.

Вилл был именно таким. Он действительно был влюблён в свою родину и мог говорить о красотах своего края часами, причём с таким восхищением и пламенем чувств, что заражал этим восторгом всех остальных присутствующих, и его хотелось слушать и слушать. Вилл настолько искренне и вдохновенно описывал природу родной отчизны, что, в такие моменты, казалось, прекрасней места попросту нет, а многие утверждали, бут-то воочию видят величественные и заснеженные громады каменных гор.

– Историю говорите?! – Вилл с игривым прищуром взглянул на Кэти, как бы поражаясь её плутовству. – Но о чем, же можно вам рассказать, я ведь, кажется, уже много рассказывал? – интригующе и как бы нехотя начал он, лениво потянувшись.

– А история про странника Сонтера, ведь ты так и не до рассказал эту легенду! – вмиг напомнила белочка Сидл, передовая стопку нечищеных тарелок в лапы мышки Джейн. Вероника поставила малышей вереницей, что бы они переносили грязную посуду, сложенную на одном столе, на стол за которым трудился Сэм, что бы тот не отвлекался от работы на постоянное перетаскивание грязных тарелок и прочей кухонной утвари.

– Легенда о странствиях Сонтера, кажется пятое его путешествие, к «Затерянной горе» которую никому не дано найти. – Вспомнил Вилл старинную сказку, давно живущую в деревне и которую ещё в детстве рассказывал ему дед. – Неужели я так и не до рассказал вам её? – изумился мышонок.

– Нет, не до рассказал! – подтвердила Вероника, поднося на стол Сэма большой и тяжелый деревянный поднос, весь уставленный грязными кружками. – И остановился на самом интересном месте, когда Сонтер, неделю проскитавшись по «Озерному краю», где должна была находиться «Затерянная гора», случайно засмотревшись на зеркальную гладь озера, вдруг увидел в его отражении две противоположные горы, изображения которых на ложились друг на друга, и, в сумерках наступающего вечера, создали контур одной, единой горы, вид которой, в перевернутом отражении озерной воды, напоминал искомое странником очертание заснувшего бельчонка.

– А ещё ты обещал рассказать о заснеженной высокогорной равнине, раскинувшейся у самого неба и на которой, в снежную бурю, можно различить очертания огромной сказочной страны, скрытой в метели. – Также напомнила Кэти, насухо протирая взятую из таза Тима тарелку и ставя её на стол к другой, уже чистой, посуде.

– А может, опять повторишь ту историю об «Обители ветра»? – высказал своё предложение Тим. История повествовала о некой пещере, расположенной почти у самой вершины высокогорного хребта. Вилл рассказывал, что пещера была буквально пронизана туннелями и трещинами, по которым свободно путешествовал ветер. Видимо из-за этого, а может по какому-то иному причуду природы, при любом, в меру сильном, дуновению ветра, пещера наполнялась удивительно мелодичными переливчатыми звуками, непохожими ни на что другое. Многие, побывав в «Обители ветра», говорили, что звучала ни что иное как песнь самого ветра, а иные утверждали, что даже различали слова. Вилл сам побывал в этой пещере и лично слышал сказочную и мелодичную симфонию ветра. Она никогда не повторялась!

Тима очень заинтересовала эта история как нечто действительно существующее, а не очередной миф. По искреннему убеждению мышонка, любой летописец в первую очередь должен уделять внимание именно реальным историям. Тим вовсе не склонялся к мысли, что сказки, предания и мифы вовсе не стоят того чтобы фиксировать их в библиотеке. Они красивы, волшебны и интересны, но это всего лишь вымысел, вымысел, в реальность которого порой искренне поверить могут лишь разве что диббуны, вымысел от которого всегда можно отмахнуться. А от действительно произошедшей истории отмахнуться не так просто, её всегда можно привести в пример и сказать «…мол, говоришь, не может быть такого и не случиться никогда, ан нет, было однажды...».

Именно поэтому Тим и старался как можно больше разузнать об «Обители ветра», что бы сделать соответствующих записи в библиотеке Рэдволла. Может кто-нибудь, когда-нибудь прочтёт эти записи, да и захочет лично убедиться в существовании данного места. Тим в тайне надеялся услышать и записать какую-нибудь удивительную и правдивую историю, историю подобной легенде о Мартине Воителе или же о подвигах Матиаса, которые, несомненно, будут пересказываться веками, неизменно восхищать всё новых и новых слушателей и вдохновлять на подвиги, историю, тоже ставшей живой легендой.

— Нет, лучше до расскажи ту историю, что произошла с тобой и другими диббунами в детстве, когда вы решили отправиться к «Ледяному водопаду». — Высказал своё предложение Сэм, передовая ополосканные тарелки Веронике. — Мне очень интересно, чем всё это кончилось!

Бельчонка очень заинтересовала эта история, которую Вилл начал ему когда-то рассказывать, но не успел докончить. В ней повествовалось о том, как Вилл, вместе с друзьями, когда им еще и десяти сезонов не исполнилось, решили в одиночку пересечь заснеженную равнину и оледенелое озеро, что бы увидеть знаменитый «Ледяной водопад» и, конечно, покататься на его крутом и скользком обледенелом русле. По замершему склону водопада можно было, стремительно набирая скорость, скользить более двухсот шагов, после чего с размаху влетать в мягкие снежные сугробы. Все жители деревни прекрасно знали это место, ведь каждый из них в детстве, несомненно, бывал там. «Ледяной водопад» был излюбленным местом малышей, да и кого постарше тоже. Но в этом отчасти заключалось и его коварство. Водопад находился довольно далеко от деревни, почти полдня ходьбы, иначе бы вокруг него всю зиму шныряли диббуны. И, бывало, малыши, бес спросу, отправлялись в довольно рискованное путешествие (одних, бес сопровождения, их никогда не отпускали). И, редко, но всё же случалось, что отчаянные храбрецы просто бесследно пропадали в скалах. Горы не любят опрометчивости. Подобная беда произошла и с отрядом Вилла в своё время: в поразительно ясный и тихий день, путешественников вдруг застигла в пути свирепая снежная буря.

— Мы остались живы, если ты об этом! — немного мрачно бросил Вилл в ответ.

Он поморщился от воспоминаний, связанных с этим событием. Ну и влетело же им тогда от родителей! Ели спасли! Тогда произошло настоящее чудо, непроглядная, слепящая пелена снега вдруг на мгновение разомкнулась, будто подчинившись чьему-то велению, и, посланный из деревни спасательный отряд, сумел различить бредущий по белоснежной равнине отряд Вилла, до того, как буря опять сомкнулась сплошной снежной стеной. В противном случае диббуны могли бы заблудиться, пройдя в каких-то двух десятков шагов от спасителей, и ни кто бы из них не заметил друг друга. Несколько лет назад Вилл бы объяснил произошедшее событие невероятным везением, теперь же он был уверен, что причина была в ином.

[Филлимина]

Квентин, давно я не читала таких фиков. Молодец, чувствуется настроение, хорошие описания, но, как сказал frei, некоторые предложение сложноваты.

[Квентин]

Вдруг снаружи раздался всё возрастающий вой ветра. Все напряженно замерли и, внезапно, закрытое кухонное окно, плотно задернутое занавеской, не выдержав напора стихии, порывисто распахнулось. Занавеска затрепетала, как крыло встрепенувшейся птицы, и из открытой ставни в кухню просто ворвался шквал ветра несущий своим порывом леденящий холод и подхваченный снег.

Ровный свет, идущий от огня в камине, вздрогнул и заметался по кухне. Некоторые из малышей испуганно взвизгнули, выдрёнок Керли от неожиданности чуть не выронил стопку тарелок, и лишь кротёнок Джон остался не возмутим, видно он не успел сообразить, что же произошло.

— Я же говорил, что ты не закрыл тогда окно. — Немного сварливо заключил Сэм обратившись к Тиму, направившись к распахнутой ставне. Ледяной ветер мгновенно обжог мокрые лапы и Сэм стал поспешно закрывать окно, отметив про себя, что он не пожелал бы сейчас никому оказаться снаружи.

Закрыв ставню на тугую щеколду, бельчонок прикрыл его толстой занавеской, а потом, подойдя к рабочему месту, даже с некоторым наслаждением опустил замёршие лапы в тёплую воду.

— Вероника, принеси ещё немного горячей воды. — Попросил Сэм мышку. Та взяла со стола графин и направилась к котлу, всё также мирно греющемуся над огнём. Подбросив несколько поленьев в огонь, мышка большим черпаком стала набирать воду и выливать её в графин.

— Ну что Вилл, так ты расскажешь нам историю? — весело напомнила Вероника мышонку.

— Да Вилл, не тяни, расскажешь?! — поддержала подругу Кэти, и тут с удивлением заметила, что Вилл и все малыши заворожено, смотрят куда-то вверх.

Через мгновенье уже все молча задрали мордочки ввысь, устремив взгляд туда, где у потолка кружился хоровод снежинок принесенных порывом ветра через распахнувшееся окно.

Жители аббатства, даже на мгновение забыв о работе, с восхищением следил за тем, как кружащиеся в танце снежные хлопья медленно опускались вниз, вертясь и кувыркаясь в воздухе и, как-то по особенному ярко, сверкая в свете костра.

Глядя на этот завораживающий и прекрасный танец Кэти с улыбкой подумала, что, наверное, не зря наступившей зиме было дано название «Зима Снежного Танца». Идею которого, кстати, подсказал сам Вилл, незадолго до Дня Названия наблюдавший, а лучше даже сказать, любовавшийся снежной метелью, и, невзначай, отметивший, какие необычные и затейливые снежные вихри образует у самой земли ветер. Тогда действительно казалось, что ветер играет со снегом: многочисленные снежные вихри то распадались, то образовывались вновь, подхватывали падающие сверху большие хлопья снега и спиралями взвивали их ввысь, тем самым очерчивая контуры своих незримых тел. Иногда казалось, что по двору аббатства танцует множество полупрозрачных и изменчивых, едва уловимых взглядом, снежных силуэтов. Зрелище было просто завораживающим.

Когда снежинки прошли половину всего расстояния от потолка до пола, Вилл вдруг, с восхищенным и мечтательным видом, медленно протянул им навстречу лапу с раскрытой ладонью, как бы делая приглашающий жест.

И, в какой-то момент, одна из снежинок, сама крупная из всех, вдруг оторвалась от остальных и плавно опустилась на подставленную ей ладонь.

К неописуемому восторгу малышей, восторженно следящих за происходящим, снежинка не растаяла, а послушно замерла на ладони. Вилл, с лёгким прищуром, поднёс её ближе к глазам, улыбнулся как старой знакомой и внимательно осмотрел, любуясь игрой света на гранях снежной красавицы. Затем, Вилл несильно дунул на снежинку и та, увлечённая порывом воздуха, вновь закружилась в своём неописуемом танце. А затем плавно села прямо на нос изумлённой Нидл, до этого заворожено следящей за её полётом и, почти мгновенно растаяла, не дав себя даже толком рассмотреть.

Тим, при виде всего этого зрелища, лишь озадаченно прищелкнул языком, вновь приступая к мытью посуды. Будущий летописец уже не раз видел подобный трюк, Вилл весьма часто демонстрировал это своё умение, но оно никак не переставало удивлять Тима. На раскрытой ладони снег, как правило, почти мгновенно таял, и лишь на шерсти ещё держался некоторое время, давая возможность себя осмотреть. Но Вилл мог держать снежинку на ладони, почти сколь угодно долго, будто та и не собиралась таять. Многие пытались повторить тот же трюк, что и Вилл, но ни у кого не получалось. В ответ на задаваемые вопросы, в чём тайна фокуса, мышонок лишь с улыбкой отвечал, что он не боится снега, а снег не боится его, вот и весь секрет.

Может это действительно была правда. Недели полторы назад разыгралась настоящая буря. Снег застилал глаза так, что невозможно было различить очертания самого аббатства Рэдволл в четырёх десятках шагов от его ворот, а ветер ураганными порывами ломал ветки вековых дубов и гнул деревья к земле.

Как назло в этот день группа зверей, во главе с Кротоначальником, отправилась в лес за добычей хвороста (один Орландо не справился бы с этой трудоёмкой работой). Отряд успел вернуться в аббатство до того как буря разродилась во всю, и вдруг выяснилось, что не хватает бельчонка Лери и крота Карла. Был немедленно собран отряд спасателей, но к тому времени метель усилилась на столько, что о поиске пропавших не могло быть и речи. Услышав, что произошло, Вилл бесстрашно вошел в бурю, до того как его успели остановить, и исчез в ней. А наследующее утро, когда метель заметно поутихла, рэдволльцы просто в изумлении наблюдали за тем, как Вилл ведёт к аббатству двоих потерявшихся, дрожащих, замерзших чуть ли не насмерть, зверей. Причем сам Вилл вовсе не выглядел замерзшим, будто холод не тронул его. Позже мышонок, со свойственной ему простотой, объяснил, что бывал в переделках гораздо более серьезных, нежели случившаяся метель и умел ориентироваться в снежной пурге. Кроме того Вилл пояснил, что был хорошо знаком с проведением поисков заплутавших в метели, как у них не раз случалось в горах, хотя признался, что найти потерявшихся зверей ему действительно помогла только удача (Тиму тогда показалось, что Вилл чего-то не договаривает). Позднее это история превратилась в настоящую легенду.

— Так вы просите меня рассказать историю? — по уютней усевшись на скамейке, обратился Вилл к присутствующим, дочистив очередную морковь и положил её в кастрюлю. — Что ж, я, пожалую, действительно могу рассказать… Но не одну из тех, что вы меня просили!

— А какую? — заинтриговано спросила Вероника, наливая горячей воды из графина в тазы Тима и Сэма.

Вилл весело, с озорством, подмигнул Сабрине, до этого активно помогавшей Кэти вытирать мокрую посуду, и, взяв из кучи новую морковь, произнёс:

— Самую интересную из всех!

 

 

П.С. — что бы дать представление об общем объёме фанфика, отмечу, что в выложенных мною частях содержится где-то треть всего рассказа.

[Элира]

О... Хорошо, мне понравилось. Сложные предложения, конечно, довольно трудны для восприятия, но мне нравится когда пишут в таком стиле. На БД похоже)

[Элира]

О... Хорошо, мне понравилось. Сложные предложения, конечно, довольно трудны для восприятия, но мне нравится когда пишут в таком стиле. На БД похоже)

[Квентин]

Наконец-таки сессия окончена!!! (Только легче от этого почему-то не стало).

И так, продолжение…

[Квентин]

На миг воцарилась полная тишина. Малыши, уже успевшие закончить с перетаскиванием посуды, спешно подбежали к скамье и уселись по левую лапу от Вилла, прижавшись друг к другу что бы было по теплее. Так что теперь лишь одна Сабрина осталась стоять, помогая остальным рэдволльцам.

Вилл ещё раз взглянул на Сабрину, чьи глаза, при произнесении последних слов, восторженно заблестели. Мышонку нравилась Сабрина, ведь её судьба также как и его была тесно связанна со снегом.

Два сезона назад малышку случайно заметила прямо в бушующей снежной метели Кэти. В тот момент она, вместе с остальными рэдволльцами, спешила укрыться от непогоды за стенами аббатства, и абсолютно случайно, взглянув в сторону от дороги, заметила какое-то движение в метели. Подбежав к тому месту вместе с Вероникой, они и обнаружили малышку, в изнеможении лежащей на снегу (видно она долго брела во вьюге). Сабрина тогда действительно как вышла из бури, и, как оказалось, была абсолютно одна. Её тогда, сильно замёрзшую и оголодавшую, забрали в Рэдволл. Позже пытались найти родственников или знакомых Сабрины (было совершенно ясно, что такую кроху кто-то должен был сопровождать), но никто ничего не знал и не видел. Было решено, что они замерзли в буре, которая тогда бушевала больше недели.

Сама же Сабрина толком ничего не могла поведать о себе. Мало того, она не могла говорить — то, что вначале приняли за воспаление горла, оказалось вовсе не болезнью. Белка Джесс тогда первой догадалась, что Сабрина вовсе не больна, ведь Сэм в детстве тоже не мог говорить, симптомы были похожи. Даже само имя Сабрины удалось выяснить с трудом, путём перебора букв и имён. Что же касается своего прошлого, то возможно из-за случившегося переохлаждения или потрясения, имя было единственное, что помнила мышка. Многим действительно стало казаться, что Сабрина была дитя бури.

За минувшие с тех пор сезоны мышка прекрасно освоилась в Рэдволле, очень живая и весёлая, она быстро подружилась со всеми. Казалось, Сабрине даже не нужны были слова, что бы выражать свои мысли и чувства: жесты, мимика, взгляд, всем этим мышка владела настолько ярко и красочно, что слова казались излишними. Все обитатели Рэдволла полюбили Сабрину, но особенно её полюбила Кэти, а её сама мышка. Она воспринимала Кэти если не как мать, то, как старшую сестру, всегда старалась помогать ей и слушалась во всём, их всегда можно было встретить вместе.

Вот и сейчас все малыши уселись на скамейку, а Сабрина осталась помогать Кэти и остальным.

— Я хотел рассказать эту историю на Новый год, специально берег её для этого случая. — Сделал пояснение Вилл. — И не только по тому, что она самая интересная из всех, но ещё и потому, что сама она произошла как раз в канун Нового года.

Мышонок на мгновение умолк, мечтательно устремив взгляд в потолок, будто припоминая все подробности того сказочного события.

— Как я уже сказал, я хотел приберечь эту историю на праздник. Но сегодня особенный вечер! Слышите?! — обратился Вилл к присутствующим.

На минуту повисла тишина. Все прислушались, и стало ясно различимо, как за стенами аббатства воет ветер.

— Это ветер моего края! — с нескрываемым восторгом пояснил Вилл. — Это трудно объяснить, но я уверен, этот ветер побывал в местах, где я родился. Он пришёл из гор, и, возможно, видел и слышал моих родных и друзей. Он звучит как вихрь, странствующий среди скал!

Сэм мимоходом отметил про себя, что ветер действительно дул с Севера-Востока, оттуда, где должна была находиться отчизна Вилла.

— Я не раз говорил, что скучаю по родине — по горам, высоте и необозримому простор… Ни в коем случае не сочтите, что я не доволен вашим гостеприимством! — мгновенно поправился мышонок. — Меня наоборот крайне тронул ваш приём и доброта! Но, всё же, дом есть дом, и заменить его нельзя ничем!

— Сегодня я не одинок! — счастливо посмотрел на друзей Вилл. — Скорее не одинок в тройне. — Поправился мышонок. — Ведь как только наступила зима, и выпал первый снег я уже перестал быть один…

Сэму вдруг вспомнилось, что когда выпал первый снег Вилл был не то, что доволен, он просто ликовал от счастья. Он с радостью падал в сугробы, валялся в них, загребал пышный снег горстями и подбрасывал его высоко вверх, подставлял мордочку и ладони на встречу падающему снегу, играл с другими диббунами в снежки, катался по ещё не окрепшему льду пруда. Короче, Вилл демонстрировал настолько бурную радость, какую испытывать могли наверное лишь малыши в возрасте нескольких сезонов от роду, при наступлении зимы. Тогда все решили, что Вилл просто сильно соскучился по снегу, который, как часто рассказывал мышонок, у него в краю никогда не таял на вершине гор. В более счастливом виде бельчонок Вилла не видел, и после наступления снежной поры он как бы и остался таким — счастливым и довольным.

…а сегодня трое моих верных друзей со мной! Сейчас я чувствую себя как дома, будто стоит выглянуть в окно, и я увижу знакомые очертания хребтов, что окружают нашу долину! Именно поэтому я и собираюсь рассказать ту историю, что случилась со мной два года назад, в ночь наступления Нового года! Во время, когда один год сменяет другой и, как считается у меня на родине, может случиться любое чудо, произойти самое невероятное волшебство или исполниться любое, самое заветное желание!

«Вечер, огонь, вой ветра — что может быть лучше при рассказе истории!» — подумал Тим, оценив сложившеюся обстановку.

— Кто-нибудь из вас знает, что такое снег, а точнее снежинка? — задал вопрос Вилл.

— Ну, снежинка — это вода. — Слегка сбитый с толку таким простым вопросом ответил Кэрли. — Только замерзшая!

— Да, да, снег тает, превращаясь в воду! — быстро дополнила выдрёнка Нидл. — Вот когда сегодня я пробовала снег на вкус то…

— Так ты все-таки опять глотала сегодня снег! — грозно повысила голос Кэти, уперев лары в бока, отчего ежиха сжалась в комочек. — Сколько раз можно тебе говорить, что бы ты так больше не делала, снова хочешь заболеть?!

Вилл громко рассмеялся вместе с остальными рэдволльцами.

— Ну а почему тогда снег воздушен, лёгок и неописуемо красив, а не падает на землю осколками льда? — задал новый вопрос мышонок, обратившись к кротёнку Джону.

— Хурр, хурр, ну… не знаю? — сдавшись, выдавил из себя кротёнок.

Вилл вопросительно посмотрел на других малышей, но те видимо, не решившись высказать предположения, согласились с мнением Джона.

Вилл победоносно улыбнулся и произнёс:

— В разных краях и у разных зверей считается по-разному. В одних местах верят, что снег — это действительно та же вода, только замёрзшая. И ветер, искусный художник придаёт этим маленьким льдинкам и удивительную форму и дарует им свою воздушность и лёгкость. Так что получается, ветер и вода — это родители снега.

В других землях снежинки считаются детьми звёзд из-за своей формы, летучести и отблеску в свете солнца или костра. А от одного зверя, с которым я познакомился в Малькарисе, даже слышал, будто у него на родине, в долине «Скалистых Холмов», учат, что снег, это ни что иное как пух и перья каких-то огромных величественных птиц. Они летают среди облаков, а, порой, и сражаются между собой, и тогда землю застилают огромные снежные метели. — При этих словах Вилл громко рассмеялся, как бы дивясь необразованности и невежеству бывалого собеседника, но Тим отметил как некоторые из малышей, услышав последнюю фразу мышонка, невольно обратили взволнованные взгляды к окну, будто надеялись различить за прикрытым занавеской стеклом, силуэты огромных снежных птиц в облаках. Видно им пришлась по душе эта сказочная легенда.

— А вот ещё один странник, — продолжил рассказ мышонок, — старик ёж, что однажды забрёл в деревню, расположенную у подножия гор, в которой мы с отцом и братом остановились на ночлег, поведал нам, будто у него, в землях «Бескрайних равнин», считается, что снежинка — творение не только воды и ветра, но ещё мыслей и чувств зверей.

—Ух, ты! А как это? — удивлённо воскликнула белочка Сидл.

—Старик сказал нам тогда, будто у него в краю верят, что когда какой-либо зверь испытывает искреннюю радость, счастье или любовь, то все эти чувства и мысли устремляются вверх, к небу. — Пояснил Вилл. — И когда на их пути встречаются капли воды, то при замерзании они как бы запечатлеют чувства зверей, оставляют в льдинках свой след. Может, в этом действительно есть что-то правдивое… Вы когда-нибудь пробовали рассмотреть снежинку? — задал новый вопрос Вилл, обратившись разом ко всем. — Пытались взглянуть на неё под разными углами? Восхищались ли красотой её неповторимого, ни с чем несравнимого узора, причудливости блеска и бесчисленным разнообразием форм… а её всегда правильный и всегда разный силуэт?! Разве это случайность?! На ум сразу приходит чей-то замысел или задумка!

«М-да, мысль и в правду весьма интересна!» — подумал Тим. Он действительно как-то ни разу всерьёз не задумался о том, почему почти все снежинки имеют форму правильного шестигранника.

— Старец ёж помниться, сказал нам тогда, — продолжил мышонок, — что при внимательном вглядывании в снежинку в её сверкающем узоре можно различить целый мир, чью-то мечту или фантазию! Он также сказал, что если и есть в нашем мире любовь и счастье, воплотившихся в материальной форме, красоту которых можно созерцать взглядом, так это именно снежинка порожденная небесами. Так же старец добавил, что как нет в мире одинаковых зверей и мыслей, то также нет в мире и одинаковых снежинок! Вот так-то! — закончил Вилл, обратившись к малышам слушавших открыв рот.

—Помниться ещё один странник, — продолжил мышонок, дочищая морковь, — уже не помню где и когда, сказал, будто у него в краю, верят, что снег — это цветы небес. Не правда ли, очень поэтичное сравнение! — заметил Вилл.

«Да, действительно замечательное наблюдение!»— отметила, про себя, Вероника мечтательно улыбнувшись. Ведь снежинку действительно можно уподобить бутонам цветка: они схожи и формой, и красотой и, иногда, способностью парить в небе повинуясь велению ветра.

— Как видите мнений о том, что такое снег, очень много и все они весьма различны! — заключил мышонок.

— Но если вы спросите меня, — загадочно продолжил Вилл, — то я отвечу. Я знаю, что такое снежинка, это…

Вилл замер на мгновение, будто представив некий образ перед взором. На минуту воцарилось глубокое молчание, нарушаемое лишь потрескиванием костра, да прерывистым воем ветра за стенами аббатства.

— Я рассказывал вам легенду о «Детях гор»? — вдруг задал новый вопрос мышонок.

— О «Детях гор»? — переспросила Вероника, ополаскивая в тазу Сэма грязную деревянную тарелку. — Да и не один раз… Сэм, да у тебя тут тепло, даже приятно работать! — воскликнула мышка, опустив подмерзшие лапы в тёплую воду.

— Всё для тебя, только работай! — со смехом прокомментировал бельчонок.

— Я! Я не слышала легенду о «Детях гор»! — громко пикнула мышка Джейн.

— Ну, ничего, тогда я повторюсь. — Обратился Вилл к мышке кладя почищенную морковь в кастрюлю и тянясь за следующей.

[Квентин]

А это так, дополнение! Знак того, что описание снежинок я брал не только с головы, но ещё и рассматривая натуры (пусть и с монитора компьютера)!

[LRose]

Квентин

Несколько лет назад Вилл бы объяснил произошедшее событие невероятным везением, теперь же он был уверен, что причина была в ином.

вот мне этот момент особенно нравится!Интрига такая

Про снежинки здорово придумано))!

Продолжай!

[Квентин]

— И так, давным-давно, так давно, что о том времени никто ничего толком не знает, — начал повествование Вилл, — потому как произошли те события задолго до того как первые предки тех зверей, что сейчас обитают в горах, пришли в них, что бы поселиться и жить, а значит, не могли видеть и поведать будущим поколениям о произошедшем, горы гигантскими непоколебимыми твердынями возносились в небеса. Уже тогда они были стары, стары и мудры, потому, как воздвигнуты были со времён сотворения мира и, подобно старым мудрецам, созерцали этот свет очень давно и знали многое. И потому, если попросить у них совета, всегда давали его, как не раз случалось у нас в деревне... Но сейчас разговор не об этом! — прервал сам себя мышонок. — Легенда гласит, что горы, с самого своего появления, были одиноки. Неисчислимое множество сезонов стояли они одни, прося всесильное Небо избавить их от одиночества. Каждому из нас тяжело быть одному, верно? — заметил мышонок. — И, однажды, бескрайнее Небо сжалилось и подарила горам подругу — «Зиму», что навечно поселилась среди каменных хребтов и стала «женою» гор. Именно поэтому в горах всегда холодно.

Вилл положил почищенную морковь в почти полную кастрюлю и потянулся за следующей. Малыши слушали во все уши, боясь пропустить хоть слово.

— В результате этого союза, — продолжил мышонок, приступая к чистке нового овоща, — у гор и зимы появились дети: два сына и дочь.

Старший сын, Вирайн — ветер, вечный и неумолимый странник гор, сопровождающий путешественника повсюду в скалах, куда бы он ни направился. Средний сын, Линкар — лёд, сковывающий своими объятиями каменные крепи и образующий гигантские голубоватые ледники возносящихся ввысь по склонам скал на сотни и даже тысячи шагов, к самым вершинам. И дочь гор, самая младшая из детей и … — Вилл зачарованно поднял глаза к потолку и мечтательно улыбнулся, — … самая красивая из них, что в зимнюю пору застилает весь горизонт бескрайней пеленой кружащихся «Небесных цветков», укрывая скалы и долины мягким и нежным одеялом уберегая горы от холода, Ариадна — снег.

— По нашему обычаю, — продолжил повествование мышонок, — При рождении каждому из жителей деревни давался покровитель. Тот, у кого покровителем являлся Вирайн, никогда не заблудиться в горах, в какую бы местность и непогоду он не попал, всё равно, ведомый своим защитником, он вернётся домой. Тот же, чьим покровителем был Линкар, мог безбоязненно карабкаться по ледникам не боясь обвалов, спокойно ступать по обледенелым озёрам не страшась провалиться под лёд или же без опаски бродить по испещрённому трещинами склонам, не опасаясь угодить в глубокие, порой в несколько сотен шагов, пропасти, скрытые от глаз либо мягким снегом, либо тонким и хрупким льдом, подлинным проклятиям скал. А тот, чьим хранителем являлась Ариадна, никогда не сгинет в метели, какой бы она не была и не страшиться снежных лавин, настоящего бича гор…

— А что такое лавина? — спросила ежиха Нидл.

—Лавин!?— переспросил Вилл. — Хм. Лавиной у нас в горах называется огромная снежная река, временами срывающаяся с крутых горных склонов, сносящая и заваливающая своим телом всё, что бы ни попалось у неё на пути!

— Так что, получается лавина это снег? — изумлённо и недоверчиво уточнила Вероника. — Так чего её бояться, ведь снег мягкий и пушистый, разве он может причинить вред?

Тим, при произнесении этих слов, громко фыркнул, возмущённый невежеством мышки. Ну чем собственно она слушала, ведь Вилл уже не раз в прошлом упоминал о лавинах! Сам Тим, как будущий летописец, уже давно и подробно расспросил мышонка об этой кровожадной причуде гор и знал о них почти столько же, сколько знал сам Вилл (вскоре Тиму ещё предстояло перенести полученные знания на бумагу, что бы затем поместить записи в библиотеку аббатства, так, что если в будущем кто-либо из Рэдволльцев вдруг надумает отправиться в горы, прочтя данные замечания он будет хотя бы предупреждён о возможных опасностях подстерегающих его на пути).

На слова сказанные Вероникой Вилл удивлённо и громко расхохотался.

— Мягкий и пушистый! Ну что ж, в этом ты пожалуй права, но это лишь до определённого времени! Зато когда целое озеро снега, способное своими объёмами накрыть четверть всего Леса Страны Цветущих Мхов, срывается с места и, клубящимся облаком, скользящему по самому склону, мчится со скоростью пущенной стрелы! Вот тогда даже нежный снег становится плотным как стена! Лавина способна не только засыпать целые деревни слоями снега в десятки шагов, она своей напирающей силой сносит дома, вырывает деревья с корнями и сдвигает с мест неподъёмные камни!

— А как же образуется такая «снежная река»? — в изумлении переспросила Вероника, немного поражённая словами Вилла. Неужели такое возможно и происходит где-то в мире?

[Квентин]

Извиняюсь за долгое отсутствие, но мне довольно долго пришлось находиться в не поля доступа связи. Я был в горах!

 

[Декабрист]

Здорово! У тебя настоящая поэззия в расказе... Так держать! Нужно уметь не только описывать события, но и мысленно представлять их. А представляя, опысывать так, чтобы и другие могли представить и почуствовать красоту рассказа. Жду продолжения!

Изменено 25 февраля 2009 пользователем Декабрист

[Генерал]

Молодец! Так держать! Кстати, если бы я не увидела свой ник в названии, боюсь, я бы не зашла в эту замечательную темку!

[Квентин]

Декабрист

Такого комплимента мне ещё не делали!!! Огромное спасибо!

 

Ариадна

Я же говорил, что совпадение удивительно?! Надеюсь тебе понравиться рассказ!

[Генерал]

уже нравится, как букдующему писателю. Просто я решила поставить этот ник из-за любви к истории, и всё равно, подумала, ни у кого такого нет.))

[Квентин]

— Как образуется? — в свою очередь усмехнулся мышонок. — Нет ничего проще! У нас… как в прочем и у вас, порой неделями идёт снег, иногда наметая сугробы велчиной в рост барсука. Когда такой сугроб расположен на равнине, то ничего страшного в нём нет, другое дело, когда они образуются на склонах гор. Месяцами снег оседает на них, накопляя и увеличивая свою толщью и тяжесть. Как огромным толстым одеялом покрывает снег склоны гор. И в какой-то момент, по велению случая или судьбы, снежная масса сдвигается под собственным весом, и, набирая скорость, исполинским, неудержимым снежным потоком устремляется вниз, к подножию горы!

— А ты когда-нибудь наблюдал, как сходит лавина? — в свою очередь заинтересовано спросила белочка Сидл.

— Да и не раз! — с восторгом ответил Вилл.— У меня на родине даже есть особые места, с которых регулярно сходят лавины! Это опасные места! — пояснил мышонок. — Там нельзя ходить! Но другое дело наблюдать!

Помниться мы с моим братом Крисом однажды специально отправились к одному такому месту, большому горному хребту, прозванному у нас в деревне «Раскатистым», потому как даже в ясный день около него можно услышать громыхание похожее на раскат грома. Это потому, что с хребта часто сходят лавины, порой огромной величины. И нам с братом, в течение трёх дневного ожидания, посчастливилось-таки наблюдать за сходом одной такой грандиозной лавины! Должен признать — величественное зрелище! Как нарождающаяся волна, с самой поднебесной вершины, освещённой яркими лучами утреннего солнца, к самому подножию горного хребта, исполинская, клубящаяся снежная масса, всё увеличиваясь и нарастая, набирая мощь и необузданную силу, стремительно скользит по горному склону, как воплощение самой ярости стихии, являющейся прародительницей лавины — бури! Как лавина поглощает выступы скал, и целиком заглатывает ущелья, буквально затопляя своим телом, всю межгорную долину, у подножия скалы! Помниться мы с братом даже ощутили, как под нами дрожат камни! А этот нарастающий, громоподобный рокот, заполняющий собою мир, отражённый и многократно усиленный горным эхом, пронзающий до глубины души…

Вилл полу восхищённо, полу печально вздохнул, огорчённый тем, что не может подобрать слов, описывающих то зрелище, которое ему некогда пришлось наблюдать.

Вдруг внимание всех присутствующих привлекла Сабрина. Явно чем-то взволнованная, она стремительными жестами, старалась что-то объяснить Виллу (из всего показанного мышкой, тот лишь сумел разобрать, то, что она постоянно показывала на костёр в камине). Наконец, отчаявшись, что бы то ни было разъяснить, она схватила большой шерстяной шарф Сэма и стала трясти его в лапах. При тускло освещённом помещении стали отчётливо видны мелькающие в шарфе искорки.

— А, молодец Сабрина! — похвалил мышку Вилл, сообразив, наконец, что та намеривалась объяснить. — Она хотела, что бы я рассказал об «Искрах снега» или «Ярости гор», которые однажды начал описывать ей. — Пояснил мышонок, обратившись к остальным Рэдволльцам. — Правильно Сабрина?

Мышка утвердительно кивнула, очень довольная тем, что сумела напомнить Виллу об интересной и недосказанной когда-то истории.

— «Искры снега», а что это такое? — сразу заинтересовался Тим.

— Дело в том, что когда огромная лавина, ночью, в полнейшей темноте, сходит с гор, иногда, если повезёт, можно ясно различить как её огромное тело наполняется феерическим свечением, будто вся непомерная движущаяся снежна масса пронзается бесчисленным количеством маленьких ярких искорок мелькающих по всему снежному потоку. — Пояснил мышонок, методично дочищая большую морковь. — Мы называем их «Искрами снега»!

—А ещё, иногда в горах можно наблюдать «Снежные молнии» или, как ещё принято их у нас называть, «Гнев гор»! — вспомнив, дополнил мышонок. — Если вдруг посреди тёмной и спокойной ночи, когда звёзды и луна скрыты занавесом облаков, ты вдруг видишь вспышку вдали, яркую горизонтальную молнию пронзающую непроглядный мрак, то это значит, что в этот самый миг с горного склона, с которого произошла вспышка, только что сдвинулась лавина и в данный момент несётся вниз к основанию твердыни! Ещё более яркая вспышка, уже родившееся где-то внизу горы, на миг озаряющая вершины непреступных хребтов, говорит о том, что мчащаяся по склону лавина встретила на своём пути несокрушимое препятствие, на подобии каменной стены… на! — с последними словами Вилл передал только что дочищенную морковь кротёнку Джону, уже давно голодными глазами наблюдающему за работой мышонка.

Схватив долгожданный трофей, малыш с довольным видом стал увлечённо его грызть.

— Берите! — спохватившись, протянул Вилл оставшимся диббунам кастрюлю полную чищеных овощей. Те с радостью накинулись на угощение.

— Керли! Не наглей! — сделала Кэти замечание выдрёнку, заметив, что тот взял целых три морковки разом.

— Да ничего! Одной больше, одной меньше!— развёл плечами мышонок. — Вы-то сами будете!

— Да, пожалуй, не откажемся. — Переглянувшись, согласились те.

— Эх, люблю работать на кухне! — усаживаясь на стул, довольно проговорила Вероника, откусывая и жуя кончик моркови.

—Да, это верно, всегда что-нибудь перепадает! — одобрительно согласилась Кэти с подругой, усаживая Сабрину себе на колени и предавая ей в лапы почищенную морковь.

— А ты не будешь? — с ехидной улыбкой спросил Сэм у Вилла, когда всё Рэдволлцы расселись по стульям с овощами в лапах.

— Видеть её больше не могу, не то, что есть! — к всеобщему хохоту, раздражённо признался мышонок.

—А ты сам, лично, видел «Искры снега», или, как их там, «Снежные молнии»? — отхватив сразу чуть ли не пол своей моркови, спросил Тим.

— Ну, как сказать, «Снежные молнии» видны из далека и не так уж редки, а вот «Искры снега», лишь несколько раз, да и то в отдалении, через пелену снегопада. Лавина должна быть очень большой и, желательно, тёмной ночью. — Пояснил Вилл, вновь тянясь за очередной нечищеной морковью. — Вот моя бабушка говаривала, что видела «Искры снега» во всей красе! Тогда, просто гигантская лавина прошла тёмной, безлунной ночью с противоположного хребта прямо перед её глазами. Бабушка рассказывала, что находясь на вершине огромного утёса, вначале смутно почувствовала какое-то непомерное движение вдалеке, а потом, оглянувшись на звук всёвозрастающего грохота, вдруг стала различать как прямо перед ней, в полнейшей темноте, начинают проступать светящиеся контуры мчавшийся вниз лавины, всю обрамленную маленькими яркими искрами! Неописуемое зрелище! Будто мощь и ярость этого снежного потока была столь велика, что не могла удержаться внутри него, и вырывалось на поверхность вспышкам силы и гнева, подобно бури выплёскивающей своё неистовство, порождая слепящие молнии и оглушающий гром! И чем больше становилась лавина, тем сильнее выделялся её силуэт во тьме, тем ярче становились искры! Это была истинная «Ярость гор»!

— А почему это происходит? — задал новый вопрос Тим. И почему он ничего об этом не слышал? Надо будет обязательно расспросить Вилла по подробней обо всём, что он сейчас рассказал и сделать соответствующие записи в библиотеке.

— Горы полны чудес и тайн! — развел плечами мышонок. — Ты же не ведаешь, почему идёт дождь, а после грозы в небе рождается радуга! Это сущность гор, и никто толком не знает что и как!

Вилл потянулся за новой морковью.

— Если говорить честно, — немного задумчиво и грустно продолжил мышонок, — путешественники, приходящие к нам в горы, прозвали их «безжалостными убийцами». И в какой-то мере они правы! Многие из странников гибли в снежных метелях или проваливались в бездонные пропасти, внезапно разверзшимися прямо под лапами. Иные оказывались на пути горного обвала, да что там, даже если просто не удержаться на лапах, на крутом снежном склоне, можно промчаться по нему несколько сотен шагов и, так и не сумев остановиться, врезаться в валун, преградивший дорогу, или же вовсе сорваться прямо с крутого обрыва.

Такие истории случались даже с бывалыми жителями гор. Как, например, с моим дядей Тобом. Отец тогда кинулся к нему, не способному остановиться, на встречу, и, с размаху, влетел в него, отклонив путь неумолимого скольжения, в результате чего оба врезались в камень, а не прямо в глубокую пропасть, зиявшую в двадцати шагах позади.

— А что тогда говорить о лавинах! — продолжил Вилл. — Путешественники если и боятся чего-то больше всего в горах, так это именно их! Столько жизней они унесли! Всегда внезапная и неумолимая, способная возникнуть и от резкого крика, и даже от громкого чиха, а может и вовсе потому, что пришло время, лавина больше всех страшит странников! Именно поэтому они прозвали её «Белой смертью», а мы, жители гор, «Коварность Ариадны»!

Наступила долгая мрачная пауза. И опять лишь треск догорающих поленьев в камине, да свист ветра нарушали повисшую тишину.

— Что-то мне расхотелось в горы! — сделала вывод Вероника, встав, что бы подкинуть в костер ещё немного дров.

— М-да, получается горы гораздо опаснее, чем та же Страна Цветущих Мхов? — заметил Сэм, вставая со стула и вновь приступая к работе.

— Ну, это как сказать! — В глазах Вилла опять зажглись весёлые искорки. — У нас всегда учат, что горы не терпят неуважения! И если путник пропадает в скалах, значит, он относился к ним небрежно, а горы не прощают ни ошибок, ни невежества!

Если же странник чтит законы гор и уважает их, то горы сами станут охранять путешественника и предостерегать его об опасностях! А «дети гор» будут сопровождать его повсюду, куда бы тот ни направил свой путь, и не дадут сгинуть в дороге в какой бы ситуации он не оказался!

Вдруг внимание всех опять привлекла Сабрина. Отчаянно жестикулируя, она пыталась что-то спросить у Вилла, показывая то на него, то на всех Рэдволльцев разом, а потом, на помещение кухни. В конце концов, после нескольких минут безуспешных попыток объяснений, мышка подбежала к Кэти и, прижавшись к ней, укутала себя её плащом.

— Накрыть! Ты это хочешь сказать? — озадаченно спросил Тим, обратившись к Сабрине, ополаскивая новую партию тарелок.

—Нет! Скорее сохранить, или спрятать? — неуверенно предположила Вероника.

— А мне кажется, что скорее покрыть! — глубоко мыслимо изрёк Сэм. — Так как…

Но он так и не успел докончить фразу.

— Я поняла, поняла, что хотела узнать Сабрина! — вдруг догадалась Кэти, ласково поглаживая малышку по голове. — Она хотела узнать кто покровитель Вилла? Ведь у тебя тоже должен быть покровитель, верно Вилл?

Кэти с вопросом взглянула на Сабнрину, и та радо улыбнувшись, лишь сильней прижалась к ней, вновь довольная тем, что была правильно понята.

— У тебя наверно покровитель ветер? — сразу сделала предположение мышка Джейн, вспомнив, как Вилл сумел найти и вернуть в Рэддволл двух затерявшихся в метели зверей.

— Хур, хур. Нет, лёд конечно, разве нет?! — возразил кротёнок Джон, припомнив, как здорово мышонок кататься по замерзшему пруду аббатства вместе с диббунами.

Вилл хитро улыбнулся, как бы отдавая должное смышлености Сабрины.

— Когда родился мой брат, — загадочно и издалека, начал разговор мышонок, взявшись за чистку новой моркови, — сильный ветер дул в тот день и его необычный протяжный вой звучал по всей долине. Поэтому его покровителем стал Вирайн. В день рождения моей матери, шёл сильный тихий снегопад, поэтому её защитницей стала Ариадна. Когда же на свет появился мой отец, то в вечер того же дня, небольшой обледенелый водопад, что находился недалеко от деревни, вдруг обвалился, явив взгляду своё небесно-голубое нутро, поэтому хранителем отца стал Линкар. Когда же родился я… — загадочно оборвался мышонок.

Все замерли в ожидании продолжения. Но Тим, как и некоторые другие Рэдволльцы, уже догадался, с чем, а вернее с кем, должно был быть связано следующее высказывание Вилла.

— Рассказывают, что когда родился я, — таинственно продолжил мышонок, — с до-того тихого и покрытого облаками неба вдруг начал падать снег. Огромные снежные хлопья были величиной с головку большого одуванчика! По сравнению с ними даже самые крупные снежинки, были как горошина в сравнении со сливой! Такие большие хлопья можно было свободно собирать целыми горстями, просто подставив ладони и ловя ими плавно опускающиеся снежинки! Тенна, помнится, даже рассказала мне, будто тогда, чтобы наполнить ладони с горкой, ей понадобилось всего дюжина снежинок! Такого в деревне не видели никогда! Снежинки были признаны настоящим чудом, а моим покровителем — Ариадна!

Вилл обвёл всех присутствующих вызывающим взглядом.

— Я говорил, что если уважать горы, то они будут присматривать за тобой и уберегать от опасностей! — в полной тишине продолжил мышонок, буквально приковав к себе внимание всех Рэдволльцев. — Не раз бывало, что путник в абсолютно непроглядной метели находил дорогу домой, проваливался в скрытую от глаз расщелину, за мгновение до того, как его накрывало снежной лавиной, и таким образом, оставался в живых, или же срываясь с высокого уступа, попадал прямо в глубокий снежный сугроб, оказываясь невредимым! Такие чудеса не раз случались с жителями и нашей деревни! Но, наверное, самое большое чудо произошло со мной!

Вилл положил почищенную морковь в изрядно опустевшую кастрюлю и взял следующую. Малыши, словно завороженные, смотрели на него не смея оторвать взгляд.

— Это случилось пять сезонов назад, в то время когда самому мне исполнилось девять сезонов отроду. Тогда отряд, в котором мне случилось выступать, накрыла лавина!

Звенящая тишина повисла на кухне при произнесении последних слов Вилла.

— Помню, тогда лишь как кто-то закричал, что со склона несется лавина! А потом огромная, сорвавшаяся с горных круч, снежная река, накрыла весь отряд своим исполинским телом. Тогда под лавину попал лишь первый отряд. Второй отряд, шедший немного по одаль и руководимый старостой деревни Джейли и моим отцом, остался невредимым.

Снежный поток ещё не успел полностью остановиться, а пелена поднятого снега ещё не успела осесть, как Джейли с отцом уже спешил к нам с остальным отрядом, по пояс, утопая в рыхлом снегу. Благо лавина была не очень большой, а сразу за накрытым отрядом, по ходу движения снежного потока, располагалась обширная равнина: лавина как бы разлилась по ней, так что участники нашего отряда почти не пострадали. Всех довольно быстро удалось раскопать, настоящее везение, и лишь мой отец всё никак не мог отыскать меня! И вдруг, его привлёк внимание чей-то окрик! Обернувшись в сторону, с которой сошла лавина, все увидели как из облака оседающей снежной пыли, посреди склона стою я!

— Лавина не задела меня! — спокойно пояснил Вилл. — Будто обошла стороной! Это всё равно, что оказаться на пути огромной волны и быть не то, что не сбитым с ног, а оказаться даже не намокшим! Попросту говоря, это невозможно! Старика Ленгли нашли аш в восьмидесяти шагах от прежнего места, но ведь он шёл на расстоянии вытянутой лапы от меня, когда лавина накрыла наш отряд!

— Что касается меня… — Вилл лишь развёл плечами, на миг отрываясь от процесса чистки моркови. — То в тот момент, когда на нас налетела лавина, я лишь успел увидеть, как на меня несётся огромная клубящаяся снежная масса. В следующее мгновение я зажмурил глаза и почувствовал резкий порыв ветра в лицо, а потом, как будто прикосновение чьих-то нежных объятий и, толи шёпот, толи шелест в ушах. Затем всё стихло. Дальше было лишь облако вздыбленного снега, застилавшее глаза, а потом радостные и удивлённые крики товарищей! Вот, собственно, и всё что я помню!

После наступившего длительного молчания Сэм был первый, кто нарушил воцарившуюся тишину.

— Тим, надо бы воду поменять, а то совсем грязной стала. — Обратился он к мышонку.

— И ты действительно оказался невредим! — поражёно воскликнула ежиха Нидл.

— Да! — просто ответил Вилл, весело подмигнув малышам, воззрившихся на него как на какое-то чудо. — Меня даже не сдвинуло с места! Казалось, тогда, меня как что-то укрыло от лавины, или даже скорее та расступилась передо мной! С тех пор стали считать, что Ариадна особенно любит и оберегает меня!

— Тим, прикрой рот! — шепнула Вероника остолбеневшему мышонку, проходя мима него с графином, что бы вновь набрать горячей воды.

В это время Тим и Сэм меняли тазы с водой, убирая старые с пожелтевшей, грязной водой, на новые, которые были заранее припасены предусмотрительным бельчонком. Сэм сделал это специально: уж лучше было припасти несколько тазов, если позволяла посуда, чем выходить во двор, выливать грязную воду, а потом, на холоде, чистить тазы от грязи и наполнять заново. Теперь бельчонок особенно хвалил себя за дальновидность: можно бы, не отвлекаясь, дослушать историю Вилла, хотя, по-видимому, та уже подошла к концу.

— Очень интересно! — оценила рассказ мышонка Кэти. — Эта и есть та самая история, которую ты хотел нам сегодня рассказать?

Вилл лишь громко и весело рассмеялся.

— Нет! — звонко возразил он, тем самым заставив замереть от неожиданности всех присутствующих на кухне зверей. — Та история, о которой я хочу рассказать случалась гораздо позже! — задорно объявил Вилл.

Сэм, Тим, Вероника, Кэти и Сабрина восхищённо переглянулись между собой. Бельчонок с усмешкой опустил новую парию грязной посуды в таз, с горячей и только что намыленной водой, ему всё больше и больше начинался нравиться этот вечер!

[LRose]

Квентин

Замечательно написано!)С нетерпением жду продолжения!

[Декабрист]

Красотища! Раз вступление такое большое и интересное, то собственно история должно быть еще интереснее!

[Генерал]

Ну, и где же наш сударь Квентин?