Синонимы

[Белошерстка]

Ой, РЖУНИМАГУ!!!!!!!!!

[Кот]

Я тоже нашёл словарь...

 

Брайан Джейкс

Кампания Матиаса

 

Стояло летних яичных Равнин, часом замысловатый и мстительный Лиса Патрикеевна Слэгар Бесчеловечный вкрался в аббатство Рэдволл и свистнул чад, среди каких бытовал сын немалого витязя Матиаса — Маттимео. Уродливая колея пленников валялась в абсолютные пещеры, в зловещее подземное царство Малькарисса. Дабы вывезти пленников, тронулись в неизлечимо серьезный круиз самые бестрепетные обитатели Рэдволла. Их вел Матиас. За ним топали толковый Бэзил, Ратоборец Бранного Топорика Орландо и многие, многие другие. В самом сердце подземного царства они догнали татей!

 

 

Южное солнышко убийственно предавать огню Орландо Секиру. Дюжий барсук шибко шагал по бескрайним раздольям западных равнин, индифферентно съезжая понятием по сдобному ковру в отличной форме трав, уже обложенных летней позолотой.

Орландо гнался за лисом.

Личной густой пыльной лапкой барсук утирал слезящиеся вежды. Солнечность несносным глянцем блистало на двойственном военном топорике, кой парил у него за хребтом.

Сзади остался пущенное с сумой логово — берлога бессодержательности и горести.

Орландо гнался за лисом.

Неудовлетворительно (Два) восхода солнца книге (тому) обратно он сошелся на линии данного кочевого лиса с его бандой.

Чужаки тогда посторонились, уступая ему стезю. Он вонзился к подножию куч в уповании определить снедь и сконцентрировать горных красок, каковые эдак уважала его дочурка Аума. Никто в монолитном круге не мог повергнуть в трепет Орландо.

Он закончился мимо лиса, не замышляясь о том, что покинул за собой удобопонятный оттиск, ведущий к его фамилии. На руководствующееся утро, набрав абсолютные лапки пищи и окрасок, он воротился домой. Аума сгинула, дом очутился взломан и разграблен.

Орландо гнался за лисом.

Тереть зимы истекло с тех периодов, как-либо почила его дама Брокроуз, откинув на него от мала до велика, (все) попечения о незначительной дочке.

Аума водилась единым сокровищем

Орландо. Он натаскивал ее круглому(всему), что ведал, всем секретам равнин и бездн.

Нынче он вожделел долой, покидав за горбом кучи и равнины, вышибаемый одной едва думкой: выкопать домашнюю дочь и того, кто ее стянул.

Орландо гнался за лисом.

Барсук топал по равнине, и грозный рокочущий звук нарастал в глубине его сжатой истомленной груди, выуживаясь наружу буйным воплем сумасшедшего бешенства и болью. Данный ор проносился, впадая откликом в кучах, и барсук, убивая над собой ратным топориком, всматривался в приволье налитыми кровью веждами.

Орландо гнался за лисом!

[Sanga]

"Лис Патрикеевич Слегар" это гениально!

[Кот]

Sanga

Это синоним Хитрейшего.

[Sanga]

Sanga

Это синоним Хитрейшего.

Неплохое отчество)

[Sanga]

Восточненькие песчанненькие равниночки всегда отличались ненасненькой погодочкой. Рагга Таморик со своими морскими крысоньками почти совсем не продвинулись на западик за три денька пути, движеньице замедлял сам капитанчик – его незажившенькая лапка причиняла неимоверненькие страданьица. Лагерёк разбили на возвышенности, в укрытиешке каменненького навесика. За исключеньицем нескольких любимчиков членьишки экипажика держались на безопасненьком расстояньице от своего шефика и от его неожиданненьких приступиков яростьешки. Они разожгли огонёчек в сторонке от костеришки, перед которым расположились Рагга Таморик с Жирнопузиком и Мухомясиком.

Разведчики, отправленные за головкой барсушишеки, вернулись с пустенькими лапками. Еще не отдышавшись после долгенькой пробежечки, они сидели по другую сторонку огонька, и язычки пламенишки отражались в блестященькой стальке страшненького крючка капитанчика. Рагга не отрывал взглядик от этой своей новенькой частички тельца, наконец, он посмотрел на своих вернненьих служек, глазки его лихорадочненько посверкивали.

- Вы уверены, что были именно на том местечке, где я убил этого чудовищненького барсучишку?

Они одновременно кивнули.

- Точнее не бывает, капитанчик!

- Готов поклясться, капитанчик Таморка! Полосатенькая собачечка исчезла, и непонятно, кудась!

Капитанчик морских крысочек не сводил с них своего кошмарненького взглядика, заставляющего трепетать от страхика.

[Кот]

Брайан Джейкс

Предание о Льюке

 

Покойное племя Льюка, приустав от безбрежных набегов разбойников, бросается в нордовые миры. Но и следом они не могут оберечься от злополучия. Банда Вилу Даскара накатилась на беззащитных чад и старцев, когда сам Льюк и прочие витязи не могли подсобить домашним драгоценным. С тех эпох Льюк населял только вендеттой. Вилу Даскар приобрел полностью за свои правонарушения, но и сам Льюк погиб. Но боек его сын Мартин, какому назначено замерзнуть покровителем Рэдволла и величайшим ратоборцем Государства Пышущий здоровьем Мхов.

 

Зеленым миг изживать себя,

Ветхим — стать толковее,

Трусам — скрючиться на треть,

Смелым — обойтись еще бестрепетнее.

Враки — как щит для негодяев.

Правда — как знатная персона.

И она близких птенцов

Отстоит, за них сразится.

Правда — отзвук без гроба.

Тот неглуп и безмятежен,

И не хоронит тот личности,

Кто не трус, а отважный витязь.

Вагоны должен он хранить,

Поджидать зимою и весною.

Но укоренится он за меч,

Если едко уродится ратью.

Правда в нем завсегда активна.

Правда — меч его и хоругвь.

И доноситься до слуха его посулы:

«Стерегитесь! Правда с нами!»

 

ФОЛИАНТ ИМЕЮЩИЙ НАИБОЛЬШЕЕ ЗНАЧЕНИЕ

МАРТИН

 

1

 

Ни с чем не потягается ключевое утречко возраста! Тримп, ежиха путешественница, ферментировала по лесу, как в видении, быть без ума (балдея) пригожестью Державы-В-добром здравии-Мхов, столь не аналогичною на сухое нордовое побережье, откуда она топала. На каждом листике валялась капелька росы, изнеженные кольца мглы(Всевластья) опутывали деликатные погожие стрелки, заклинившие в желторотых с сладким кущах здоровенных дубов, слаженных рябин и важных вязов.

[Sanga]

Ы)

 

 

Книжность главнейшая

Доставленная барашками

 

1

Аббат Бернар схоронил пятерни в размашистых кишках своей сутаны.

Влетая на западной стене аббатства Рэдволл, он надзирал, как страстный летний день кренится к прощанию. Незлобивый вечерний земной шар завертывал кровяной дымкой уложенные из рдяного песчаника стены аббатства. Бернар окрутился к своему возлюбленному, расплывчатому травнику Симеону:

— Солнечность сползает, словно леденец наклоняется в мед.

Они не густо постояли молчком; потом Симеон сконцентрировал на аббата свои незрячие надзоры:

— Тебе многое доставлено вкусить, зачинатель Бернар. Но еще предпочтительно от тебя закопано. Разве ты не переживаешь, что этой ночью ударит уродливая буря?

Аббат доверчиво раскачал котелком, при всем при том, памятуя, что обоняние никогда в жизни не подрисовывает Симеона, оспорил не чрезмерно твердо:

— Буренка? Вряд ли!

— Потенциально, ненаглядный мой, но мыслишки твои неотложно витают где-то чуждо,— с беглым попреком засек Симеон.— Вследствие этого ты не испытываешь, что деятельный ветерок, поселявший холодок, обомлел. Воздух страстен и недвижим, вечерние рулады личностей улеглись раньше, чем типично, даже кузнечики и пчелы разорвали свою немолчную трескотню. Вникни!

Аббат с кислой миной согнул разум набок:

— Но я окончательно не слышу.

— Вследствие того, что сейчас ты выслушиваешь безмятежность, — захихикал Симеон. — В единственном числе я поднаторел за свою протяжную жизнь — втягиваться в первый попавшийся писк Державы, Пышущий Здоровьем, Мхов. Вопли могут разговориться о многочисленном. Но вверь мне, и оглушенность не менее речиста. Немедля она болтает о книжке, что подкрадывается страхолюдная вихря, эдакая покойница, какой не упоминают эти зоны.

Арестовав Симеона за длань, аббат Бернар сориентировал ему пасть по ступенькам со стены; они пересекли лужок и уперлись к основополагающему зданию жилья.

Симеон двинул носом…

[Кот]

Sanga

Продолжи(изменим вмести весь текст).

 

Брайан Джейкс

Алебастровые лукавцы

 

 

Племя Снежнохитрюг утыкало страсть на жителей Местности В отличной форме Мхов не лишь изуверством и коварством, но и диковинной способностью делаться невидимыми. В аббатстве Рэдволл чуяли об этих иродах, но никто не кумекал, что случится с ними молве брань.

ТОМ УЗЛОВОЙ

ВЫХОДНОЙ КОМЕДИАНТОВ

 

МАКОВКА 1

 

Пожизненно одинокая на звездном небосводе Селена, аналогичная на безнадежному щиту из светлого янтаря, обманывала вселенную маловыразительным миром. Не представляющий никакой трудности ветерок, родом откуда то из за гибели, лениво прокрадываясь по Лесу В добром здравии Мхов, доставлял с собой долгожданную свежесть после удушающей жарищи летнего дня.

Грохот Быстроглаз корпел на густой ветке повергнутого ясеня и балдел свежестью летней ночи. Навсегда не аналогичный на ординарную белку — еле-еле ли не в неудовлетворительно однажды торжественнее, чем иные его соплеменники, он различествовал от них еще и тем, что мех у него был дремучего, терракотового, тона, диковинно долговязый и толстый. Вдобавок ко полному в его наружности по контрасту с мелкотравчатым станом ошеломлял гигантский пушистый шлейф. Тем не менее жирный мех хоронил знающие мускулистые лапки и сдобный животик, за какой матушка неизменно его осыпала ругательствами. Глазищи у него почти всегда были полузатворены, из за чего организовывалось ложное впечатление, подобно как Быстроглаз знатную составляющую эпохи дрыхнет.

[Sanga]

Оке))

[Sanga]

Хотя я бы предпочел переделывать Мериел - там всё написано куда лучше.

[Луни]

Ржунимагу... Такая лолка....

[Кот]

ФОЛИАНТ ВТОРАЯ

ХОРОШО ВОЖДЯ

 

МАКОВКА 14

 

Почитай невидный в областях конского каштана, Моккан прислушивался к фолианту, о чем говорилось внизу. Он был замысловатым и самым толковым из Землисто-Лисов-Патрикеевнов, поэтому почитал, что за братьями и сестрами надобно облюбовывать. Воротившись в бивак главнейшим, Моккан постановил притаиться на дереве и послушаться тех, кто возвращался в дальнейшем. Имеющий наибольшее значение вырасли как из-под земли Эскрод и Вэннана в эскорте крыс Билу и Дакла. Они развесили гобелен на кустах и засели перехватить близ домашней добычи. После этого явиться взору Предак со своей группой крыс и Гельтор со своей. Подогрели костры, на которых активизировали учить снедь, раненые запылали своими ранами. К тому времени как замерзло солнце, надвинулись отколовшиеся крысы. Эскрод и Вэннана были героями дня, они с фанаберией продемонстрировали дивный гобелен.

— Как это вам досталась на орехи такая добыча?

— Ну-ка, мы закрались в аббатство, там изранили троих, в одиночестве огорчились и сдернули эту раскрасавицу!

— Язви, что не было эпохи обследовать все как надлежит. Может статься не согласиться, Рэдволл элементарно набивка сокровищами.

— Они идеально не умеют стоять горой. Я расстроил знатную сову — глупейшее учреждение.

— Ха, эти трое, достоверно, до сих пор так и возлежат на полу. Я так шмякнул эту землеройку, что у меня на топоре зарубина осталась.

Эскрод стоял возле Гельтора, плутовато улыбаясь:

— А как изучила ваша нападка? Чудясь на вас, не скажешь, что старание было счастливым.

Гельтор умилил до раненого плеча и сумрачно сплюнул в костер:

— Эллаг, сколько осталось витязей? От реки прозвучал вывод водяной крысы.

— Сто семьдесят три, сэр. Я единственно что пересчитал раненых.

Гельтор отскочил на горб, всматриваясь в голубоватый дым костра.

— Мы посеяли мощнее двадцати крыс. И Зирал! Вэннана отпустила недоточенный обломок:

— Словно? Наша сестра глубока?

— Гробовее некуда. Я личными надзорами познавал, как ее начальник засмеялась по миру. И оттяпала ее знатная снеженка. Его кликали Грохотом, и уж я запомыслю это имя!

Эскрод задумишкочиво умилил до кромкешка гоземлистена:

— Огорчен Лилейнохитрюга, чаю, королеве Сильф такая новость пристанет не по душе. А где наш грандиозный вождь Моккан, кой и выдумал этот гениальный график?

Гельтор пнул веточку, вылезшую из раскостра, в свод небес взмыл сноп искр.

— Моккан! Не объясняетесь мне о нем! Он излишне долго лопотал с рэдволльцами, так что неожиданной налета не вышло. Как раз наизнанку, они нас штурмовали, теперь то ясно, у них есть дюжие ратоборцы. Какое-то эпоха мы размышляли, что справимся, но потом позади обрушилась банда мируроек, не ведаю уж, откуда они укоренились. Тогда мы посеяли предобро, а тут Моккан заревел, чтобы мы пятились, ну мы и полетели сломя голову, словно и противоборствовать не умеем. Недиковинно, что он и носа в бивак не кажет. Банглер!

Как только Гельтор поставить точку расасказ, в стоянке явиться взору Моккан: он ковылял, слонялся, на его страшиле была грибездна боли. Он воспламенил лапку, клича к затишью, и заболтал:

— Все так, это моя водка. Я забаллотировал все разбирательство, почтя рэдволльцев за обалдуев. Но покоритесь! Вы все безбоязненно дрались, нет иродов мужественнее вас, особливо тебя, брат Гельтор, и тебя, сестра Предак… — Тут он выучил передышку и уныло побросал котелком, а затем проотрапортовал: — А наша горемычная сестра Зирал, опечаленная так изменнически, после того как я предписал пятиться! Как же я теперь вернусь к нашей матери, королеве Сильф, как я изреку, что Зирал главным образом нет с нами? Гельтор, ты был невиноват, брат, и я должен был тебя повыслушивать.

Бледноплуты опроблеменно окостенели — Моккан в жизни не столь не объяснялся, он всегда был заверен в себе и никого не прослушивал. Вэннана обличила топором на гобелен:

— Не шабаш так погано. Взгляни, что мы произвести на свет из аббатства!

Снаружи тот миг, что Моккан объехал на дереве, он угнался проанализировать гобелен во всех детальностях. Вопросом не менее он нарисовал требующееся упоение и настал поближе:

— Вы слямзили это? Распрекрасно, дивно, эта добро элементарно мила! Мои потрезвления. Наша маменька будет в экстазе. По крайней грани Зирал не зря сбыла свою жизнь. Но изомнете, что она изрекла чуть-чуть дней вспять: кровь за кровь. Это закон Лилейнолисицов, наш закон. Рэдволл драгоценно заплатит за конец нашей медсестры!

Гельтор вырвал топорик и взмахнул им перед рожей Моккана:

— А я сообщил, что нам не потребна брань!

Моккан неторопливо засел плечо к плечу костра, наморщиваясь якобы от боли и пошматывая бухты.

— Само собой разумеется, брат, ты имелся справедлив, я бытовал дурнем. Но тут же я угнетающе изранен и не возможно молвы вас. Бросьте со мной капельку крыс, дабы мы могли ограждать вашу добычу. Мне необходим отдохновение, я не могу разгуливать с подобными ранами. Надо расчленить наших воинов между вами четырьмя, и свести счеты этим мерзавцам из Рэдволла. Идите пошибче, пока они не спровоцировали прочесывать лес. Опояшете аббатство, расстройте их от мала до велика лукавством. Напуститесь на них, и пусть они умирают от голодухи в домашнем аббатстве!

Призоры Гельтора воспламенились, он уже слыхал себя агрессором.

— Мы осадим их аббатство, арестуем их в блокаду, пока они не упадут упрашивать о пощаде. Тогда я грызу того, кто царапнул меня, и ту белку за конец нашить сестрицы. Другие тронутся с нами на остров в вереницах и будут нам служить!

Моккан пожал брату лапку:

— Ты всегда был толковым ратоборцем, Гельтор. Но тебе надо поспешить и возбудить блокаду, пока они не разбили твой сияющий график!

Вскоре полк была вновь склонна набежать в поход, произвольный Мертвенно-бледнохитрюг предписывал крысиным отрядом, а Моккан с тринадцатью оставшимися крысами остался дрожать гобелен. Он обрушился на земной шар, вроде у него не сажало куч даже на то, чтобы трудиться, и стал отзывчиво вслушиваться в директивы, которые Вэннана шепотом сбывала крысу Билу:

— Ты останешься здесь охранять нашу добычу. Если Моккан очухается и попытается исключить какую нибудь шуточку, прибери гобелен и лети в Рэдволл. Там откопаешь меня и отрапортуешь. Запомни, откликаешься за это котелком! Как только вооруженные силы высадилась из стоянки, Моккан опрокинулся на бок и заявил про себя: «В жизни не не надейся плуту!»

Водился уже найди юг, порой Песня угробила уладить привал. Лужок в Лесу Пышущий здоровьем Мхов имелась медленной и тенистой.

— Мерещится, самое идущее должность для обеда. Окрест прежнего дуба как собак нерезаных черники.

Дипплер низринул с плеч тяжелый тюк, тот или иной он тяпнул с кухни.

— Обед? А ровно же позавтракать? И где-либо мы будем почивать? В поносный раз я хладнокровно валялся, когда-нибудь повергся в бесчувствие следом удара по рассудку! А ночью мы вообще зениц не сомкнули.

Песнь ссадила рюкзак и укоренилась концентрировать чернику.

— Ну таким образом свались и покемарь, Дипп, лишь истеки ломить! Позднецвет совлек ножны с мечом, отодвинул сумку с припасами и скрыться за горизонт.

— Дипп не болит, Песенка, он конкурирует. Землеройки населять не могут, если ни с кем не полемизируют, правда, Дипп? Землеройка выявил рюкзак, вырвал оттуда удовлетворительно новые лепешки брата Мелиота и фрагмент гнилого, от коего ампутировал рапирой посредственно заметных ломтя.

— Я не прекословлю и не садню. Я перечу. Песенка метнула в него ялетам, но Дипплер пронырливо захватил ее на лету.

— Ах ты, жадзюйда! Испытываю, себе ты отнес самую знатную лепешку и самый мощный обломок гнилого!

Дипплер усмехнулся и поместил ударенную Песенкой явозраста себе в губа.

— А мне потребна лишняя эпохция, дабы я смог явиться глубоким и интенсивным. Если я загоню огромный остаток вам, вы полно сочными и крупными, а я мелкотравчатым и дырявым.

Песня наступила и ткнула пальцем в основательный животик мирурытьки:

— Изорванным? Как бы не так! Ты эдакий же истощенный, как еж, какового по ляпсусу на луну замкнули в мертвой клети.

Вдальнейшемтон распахнул баклагу с снадобьем из смородины.

— Вы так и будете конкурировать или принесете мне все таки уничтожить выдержанно?

Песенка обозревала, как Дипплер расправляется с харчем: он расчленил лепешку пополам и, сунув вовнутрь ягоды, атаковал на нее с таким подъемом, что сок так и окропил во все края.

Впоследствииколер слизнул со своего носа зачислившуюся туда малую толику и узнал:

— Разве светурытьки не ведают о жизни повадок за питанием? Ты, чекушка скряга, замерзнешь не в основном, а гуще.

Дипплер только пожал плечами и затолкал в уста ломоть влажного.

— Мммм. Гуще я не начну, а столами почверытьки не пользуются. Как ты определишь стол в ладью? А образцы у нас свои, мируроичьи.

Песня утерла бухты листовой подоуродовника.

— И которые же это подлуннойроичьи обычая? Дипплер заглотнул эликсира, чтобы прополоскать горло.

— Больно даже ординарные. Им дрессируют с неоперившихся когтей. Вот подчинись.

 

Поздоровее имеюсь, но чтобы не

Перекувырнуться на зыби,

И гоготать по характеру мне,

И от мала до велика тебе повадки!

 

Стороннего взалкав ломтя,

Чтоб отшатнулся, ожидай покуда,

С загогулины не уничтожай червяка,

И старый и малый тебе обычаи!

 

Что не казнит тебя — изводи

В воде, на холоднее и в похабности,

От пуза пузо завали,

И точка тебе ухватки!

 

Песня чуть не подавилась кусочком лепешки. Потомокраска моргнул Дипплеру:

— Могу сравниться, твоя мамочка тебя экому не наставляла!

Дипплер постучал Песенку по горбу, а сам неприметно снял ее обломок мокрого. Он мигнул Позднецвету:

— Не будем соперничать, товарищ, я изобрел это сам.

— Ш ш ш ш! Что там такое? Хоронитесь!

Все трое притаились за стволом стародавнего дуба. Маленько моментов они валялись недвижимо, дальше Песнь замерзла и исподтишка осведомилась:

— Что ты услышал?

Он покрутил черепушкой туда сюда, вроде стремясь уловить тот звук, который слыхал недавно.

— Не ведаю, что то чувствовал, но немедленно ничего.

А поблизости от наших приятелей Гельтор, Предак, Эскрод и Вэннана распорядись вооруженные силы водяных крыс на Рэдволл.

Дипплер доточил озамерзшиеся дальше любимых малютки. Позднецвет район ножны с мечом и осмотрел лес:

— Куда угодно нынче, Песня?

Снеженочка, тот или другой благодарствуя турне с родоначальником распрекрасно смыслила в лесу, уверенно передала на восток:

— Чаю, туда. Кажитесь, ветки разрушены, а трава перетьмята. Ха! Отнеситесь лишь!

На ветке куста парил улученный откуда то обрывок. Позднецвет и Дипплер разбирали его, а Песенка ихудагала им домашние раздумья:

— Аналогично на госерен. По моему, его веяли на плечах Двое или трое. Так, один-одинешенек из них поскользнулся на мозглой траве и оступился, а поскольку гобелен был очень угнетающим, его едва уняли, но он затронул за острый сучок. Похоже, они пошли туда, вон еще одна разваленная ветка.

Дипплер обозрел на отринутые оттиски и изрек:

— Ну они и обалдуи! По этакому отпечатку и расплывчатый их откопает!

Позднецвет возразил:

— Бледнолисы положительно не бессмысленнее нас. Помяни, они несли гнетущий груз, к тому же было туманно, и они мнили, что рэдволльцы урегулируют отряжу. Неудивительно, что они вожделели утечь как можно следом от аббатства.

Дипплер люто отпихнул ветку, очутившуюся у него на пути:

— Мазурики и душегубы! Но ничего, им от меня не отойти! Песенка разорвала друзей:

— Предлагаю с этой поры изъясняться, только если это идеально необходимо и только шепотом. Подходить тоже надо потише. Лучше в общем не бросать за собой отпечатков — невесть, кому заблагорассудится пойти по ним.

В лесу было из ряда вон выходящее тихо, даже мурлыкание птиц доносилось откуда то издалека, словно в этих зонах осторожные пичужки опасались привлекать к себе чуткость. Песенка и ее друзья продвигались по лесу со круглыми предосторожностями, понимая, что вокруг хоронится тяжесть, а из за любого куста или дерева может появиться враг.

В Рэдволле, где полуденная и западная стены учреждали угол, похоронили конченых. Хорошо светуройки, Элахим — выдра из кочевой труппы, Ореховое Крылышко и Лог а Лог были проданы поднебесной со всеми почестями. По пути в аббатство основоположник Батти то и дело опасно вздыхал и утирал слезы насквозь промокшим платком, а Командор громко изъяснялся:

— Быстро мы определим памятник нашим возлюбленным, и в Рэдволле никогда не забудут их имена. А сейчас, ненаглядные, нам нужно подумать о оживленных и о том, чтобы такими же и остаться. Грохот, Борракуль, владыка Флориан и я отодвинем Креггу из привратницкой в ее горницу. Баргл и мируройки будут оберегать стены. Вооружитесь пращами и излучинами со стрелами. Остроигл, лезь на колокольню и, если землеройки подадут знак, что враги на подходе, охоться набат. Корнерой и Грязерой, направьте, пожалуйста, сестре Тернолисте и Кротоначальнику Губбио с ранеными.

Тернолиста рассеянно терешибала передник.

— Я так завертелась с клопами и наведением системы, что почти запустила про них. Больше всего им потребен покой. Мы командируем им обед, как только он будет готов.

Спустя чуть-чуть исполнятся в привратницкую втиснулся Флориан и изящно раскланялся перед раненой барсучихой, подметя пустотелый своей шляпой. И он, и все другие старались подбодрить ее, не позволяя поминать о ранении и других печальных движимостях.

— Ну, я личной персоной пришел предупредить вас, сударыня, что ваш экипаж прибыл в абсолютном составе и ждет вас. Однако но!

Крегга обернулась в его местность. После ночных событий она была не в лучшем настроении и поэтому хватить вызывающе сказала:

— Я ведаю, что это ты, заяц. И истеки размахивать шляпой, сейчас пыль поднимется, и я расчихаюсь. Что ты там такое объясняешься об экипаже? Думаешь, я клоп беспомощный?

Гром локтем подтолкнул Командора, когда тот впихнул всунул голову в дверь, и громко объявил, словно бы ни к кому в качестве не обращаясь:

— Фургончик актеров ждет пассажира. Кто тут ранен? Барсучиха, лежа на кушетке, схватила фрагмент копья и укоренилась размахивать им.

— Пусть только кто нибудь попробует запихнуть меня в эту разваливающуюся телегу! Я этому кому то такое урегулирую, что голова три года болеть будет!

Гром прихлопнул лапой рвущийся наружу смех, а Командор со всей возможной искренностью в голосе принялся удостоверять Креггу:

— Но, сударыня, как вы такое возможно болтать! Единственное, о чем мы думаем, так это о вашем здоровье! На тележке мы вас довезем до аббатства, уложим в вашей палате, а сестра Тернолиста накормит вас и даст вам отвара из трав, который горячку снимает и кровь останавливает.

Тут уж Крегга не стерпела. В глубине горла появился грозный рык. Схватив Флориана и подняв его с пустого, как малыша, она решительным шагом закончилась из привратницкой. Заяц легко протестовал:

— Покоритесь, сударыня, назначьте меня, хорошо. А вы не смейтесь, а лучше сориентируйте! Разуметься конечно!

Крегга прошествовала к фургону, который стоял прямо возле двери, швырнула Флориана на сиденье и толкнула тележку так, что та захохотала через газон. Заяц остро верещал:

— Это напрасно! Я намараю в хрониках о вашем поведении, ну разумеется - несомненно! Укажите! Помоги иии тееее!

Его сетования остались без ответа, потому что Крегга была готова обрушить карающую длань на других помощников.

— Если у вас осталась хоть крупица здравого смысла, вы оставите меня в покое. Я долечу до аббатства сама. И скажите Тернолиста если она хочет дожить до руководствующегося лета, пусть не подходит ко мне со своими бульонами и отварами. Мне нужно пару дней отлежаться и стандартно поесть, и все будет в порядке.

Командор прошмыгнул мимо, увлекая за собой Грома.

— Уходим, летим. Позднецвет, Дипплер и твоя Песенка одолжили комнату Крегги, так что лучше вытащить их оттуда, пока она не выставила их сама!

Клоп Повеса давно проснулся и вел себя точно так же, как раньше. Он сидел за обеденным столом между Блинни и Флорианом.

— Где-нибудь харч? Я точить хочу!

Заяц спас от ненасытного мышонка свой салат и яблочный пирог, на кои тот уже нацелил жадные десницы.

— Однако однако, не касайся! Мне нужно дополнительное питание, чтобы восстановить пошатнувшееся здоровье, так что длани прочь! По моему, я тут видел эликсир из буковых орешков? Выкини мне его, милая малышка! Люблю услужливых кротят!

— Мне тоже нужно побольше съедать. Я пуститься наутек от всех этих хреновых зверей! Я бился с ними! Я дрался с повелителем Палкобоем…

Крегга поднялась по лестнице к своей комнате и отворила незапертую дверь.

— Кто здесь? Я же испытываю, что кто то здесь есть. Гром неожиданно дрожащим голосом ответил:

— Только я и Командор, но я не ориентируюсь, что происходит.

Крегга легла в свое любимое кресло, а Гром продолжал:

— Прошлой ночью мы вогнали сюда Песенку, Дипплера и Позднецвета. Ты, наверное, чувствовала, что их ранили. Но сейчас их тут нет, а Командор болтает, что со стены исчез меч Мартина Ратника.

Час барсучиха подумала, потом ответила:

— Хмм. Звучит противоестественно, но давайте не будем никого приводить в смятение. Они должны быть где то в аббатстве.

Однако Гром не ублажился подобным ответом:

— А если их тут нет?

От небольшого сквозняка дверь за их спинами начала потихоньку закрываться. Командор изобразил на нее:

— На двери что то накарябано!

— Свежие царапины, как будто кто то быстро тщился что то нацарапать острым предметом. Только удовлетворительно буквы. ИИГ!

Командор открыл дверь:

— Я спущусь вниз, посмотрю, может, они за столом вместе со всеми или пошли в сад. А вы попытайтесь расшифровать эти буквы.

Крегга встала с кресла:

— Помедлите!

Подойдя к двери, она начала вождение лапой по царапинам.

— ИИГ! Мне кажется, что мечом Мартина их нацарапал тот, кто последним выходил из покоя. ИИГ.

Гром кивнул:

— Наверняка это Позднецвет решил что то аргументировать после того, как отец на него вчера накричал. А другие утекли с ним за компанию. Лучше нам поскорее пуститься на поиски, Командор, и вернуть их в аббатство, прежде чем с Песенкой и ее возлюбленными случилась беда. Я понял, что значат эти буквы: Идем Искать Гобелен!

Командор направился на буквы:

— Ну конечно, они взяли меч Мартина Воителя и пошли искать гобелен. Только настоящие воины, двужильные в битвах, могли бы попытать счастья в такой авантюре. А малыши… Хотел бы я, чтоб мои выдры были тут, мы бы мигом вернули беглецов. Но все племя ушло на север, вниз по реке.

Грохот снял с пояса пращу.

— Наверняка они попали в драму. Пошли! Бом! Бом! Бом!

Командор поволок Грома вниз по лестнице.

— Супостат у расхитительот!

Изменено 9 июля 2007 пользователем Кот

[Gello]

Белые лисы подойдут?

 

Молочные плутовки

Том 1. "ВЫХОД ЛИЦЕДЕЕВ"

ПАТРОН 6

 

Грохотание Быстроглаз с изумлением и экстазом освидетельствовал гобелен, парящий на западной стене Великовозрастного зала. На нем в фокусе бытовал нарисован Мартин Вояка и разлетающиеся от него во все местности демоны. Мышь в амуниции стоял, несколько базируясь на домашний мировой меч, его классические водоразделы амортизировала дружественная ухмылка.

Грохотание присвистнул:

- Божусь полными дождями и зефирами, вот это прямой ратоборец! Он чудится таковским сочным, что неудивительно вкушать, как окаянные струятся вон, спасая личные животы!

Рузвел указал дланью на нижнюю окраина гобелена, где наличествовало вышито имя:

- Самоочевидно, это Мартин Ратник. В аккурат он отрешил Державу В отличной форме Мхов от деспотизма и подсобил учредить аббатство. Со временем я впервинку вкусил его, почуял то же, что и ты, так что я тебя раскусываю. Все рэдволльцы относятся к настоящему гобелену с поклонением. Но нам надо поторопиться, пока заяц со своей в доску труппой не опустошил все харчи. Писклявее шлейф!

Флориан доедал уже четвертую чашку летнего салата с сельдерейным сыром и ячменным хлебом. Между салатами он истребил капельку шматков торта с начинкой из смородины, грибы с луком и подливкой, бисквит, напоенный водочкой и сливками, которая предуготовлялась клопам и был выперт на неудовлетворительно дней. Заяц наэлектризовано тряхнул ушами:

- Само собой разумеется, парни, умеете вы торжествовать животу! Никогда не пожирал ничего аналогичного! Представьте мою благодарность коку, сударыня Крегга, он достоин оптимальных комплиментов!

Барсучиха отодвинула яблочный пирог, политый кленовым сиропом:

- Можешь высказать ему об этом сам. Вожделея, дрейфлю, он лишь передохнет при размышлении о том, что тебя опять случится питать в благодарность за комплименты!

И стар и млад трудящиеся за харчем так и закатились со смеху. Флориан малость недоуменно обозрел их, не разгадывая резонов веселья, и с последней ревностью атаковал сливовый пудинг.

- Диковинные вы все какие-то. Вестимо, что кашевару милее стряпать, когда ему поют дифирамбы. Да-да!

Позднецвет корпел между Песенкой и Дипплером, советуя им, каковые яства заслуживают навидаться ими в стержневую очередность.

- Дип, увидь засахаренные молодчики, тебе неизбежно покажется, вот увидишь. Песенка, а это пирог с репой, брюквой и свеклой, бросить за решетку кусочек.

Кротоначальник незлобиво моргнул белочке:

- Хурр, думаю, тебе приглянется, по крайней мерке мы намерены уничтожать его произвольный день. Это боготворимая снедь полных кротов, буррр!

Грохотание Быстроглаз с изумлением и экстазом освидетельствовал гобелен, парящий на западной стене Великовозрастного зала. На нем в фокусе бытовал нарисован Мартин Вояка и разлетающиеся от него во все местности демоны. Мышь в амуниции стоял, несколько базируясь на домашний мировой меч, его классические водоразделы амортизировала дружественная ухмылка.

Ржал до упаду!

[Кот]

Аннотация

 

Возрасты пыток и унизиться случилось ощутить белке Трисс, некогда чем ее выкарабкалась на независимость из твердыни Рифтгард. Трисс и ее дружкам уродилось ускользнуть на оптимальном корабле королевства, да от ищеек принцессы Курды не схоронят даже стены аббатства Рэдволл. Спозаранку или поздненько беглецов нагонят, и тогда поединок между Трисс и Курдой, самолучшими фехтовальщицами Местности В отличной форме Мхов, вечен.

 

Брайан Джейкс

Трисс Воительница

 

 

Имелась ли трава малахитовой

В сезонах, бросивших давным-давно

На запад за кубовое массу,

Где-либо солнышко изволит на дно?

Я распространялся через лес и кучи,

Не полагая о фолианте,

Как подевай наступит — и я воспряну

Отнюдь белоголовым стариной.

Симпатично в летний зюйд

В саду посидеть в призраку

И помянуть о книге, словно водилось

В прежние, стародавние дни.

А ты, что покуда опять молодая,

Наступай ко мне и внемли

Старой бранной саге

О днях, словно давненько отдались.

[Архидэя]

Мэриел из Рэдволла

 

 

давнопрошедшие песни, что барды пели,

дух костров и дым,

Повесть периодов, проштудировавших давненько,

кое-когда Рэдволл был зеленым.

В Зале здоровущем пунцовеет очаг,

давнопрошедшие песни лязгают,

Память о побоищах и популярности

распрекрасные угли трясутся.

закатывайтесь свой в доску к огню, клопы, -

Повести старикана

Поведаю вам о тех периодах,

Когда были сердца метки

Крепко запомните мой рассказ,

Чтобы поведать потом,

толковыми и великовозрастными став,

противолежащим клопам о том.

 

[Кот]

Мэриел из Рэдволла

 

Довелось настоящее по весне,

Иногда горели выкинули, —

Спекать Жермена пирог,

Чтоб к мыслю их вручили.

Ах, насколько ягоды лесной

Допущено в них водилось!

Их остужаться на оконце

Жермена вознамерилась.

А мимо Гонф, Монарх ворюг,

С утра не точив ни клопа,

Ступал — и познает пирог

Жермены на окошке!

И Гонф тотчас туда надвинулся безмятежною сапой —

Краснощекий самый пирог похитил он ушлой десницей.

Настала Жермена, стремительно думай, — и пробует: сам не личный,

С оружьем, под окном наш Гонф заслуживает как часы.

«Ради чего влетаешь ты на этом месте с мечом?» — узнала тут Жермена.

«О аббатиса, — провещал Гонф, — здесь расхищение и нож в спину!

Совлекла фигура пирог, как печение ты к мню.

Ее турнул я и теперь заслуживаю и дрожу».

Провещала аббатиса: «Ох! Нету с фигурами мне сладу!

И в следующий раз, коль довольно пирог я калить, — тебе, любезный,

Постоянно уложен от меня кое-какой пирог».

[Филлимина]

Хммммммммммммммммм...*сидит и смотрит на текст* Что-то мне не смешно...

[Белла]

Смеялась

[Mirk]

Смешные переделки... Вроде и синонимы, а как каламбур...

[Тримп Путешественница]

Даааа....без комментариев.Чего стоит одна эта фраза:

Маша поставила на ноги дремучие очки на лоб, так, дабы они придерживали ее долговязые русоволосые волосы

А "Шесть слёз за аббата в одиночстве."Вообще шедевр!

[сестра Армила]

Воин Рэдволла:

 

Завязывалось лето запоздалой Розы. Местность в добром здравии Мхов ангельски моргала в малопонятной мути, купалась в тепличных росах сумерек, хорошела под погожими проблесками полдня, чахнула в малиновых полумглах захода, кой переменяла беззлобная темь июньской ночи. Среди трясин, словно влачатся вдоль давнишней полуденной меры, поднимаются рдяные стены аббатства Рэдволл. С одной местности к стенам аббатства придвигается тенистый Лес в добром здравии Мхов, с прочей — выявляется зрелище на всхолмленные раздолья луговин, а незапамятные западные ворота кажутся на пыльную стезю. Сверху аббатство глядится дремучей брошкой с самоцветами, скрепляющей плохо расстеленных по вселенной плаща: светло-зеленого шелка и темно-зеленого бархата. Мыши-зачинатели уложили стены аббатства из пунцового песчаника, ровно промышляли в карьере передо от силы миль отсюда, на северо-востоке. полдневная стена аббатства одета плющом. Осенью его листья оборачиваются в кровавую мантию, возвеличивающую знатное имя аббатства Рэдволл.

[Максимус]

Гы...Смешно.

[сестра Армила]

Книга основная. СТЕНА

1

Ухлопывая колоссальными сандалиями, в чересчур здоровенном, мешковатом костюме, Матиас прокрадывался вдоль стен аббатства. Казался он предельно анекдотично, к тому же из-под складок послушнического платья конфузливо выглядывал краешек хвоста. Залюбовавшись на

безоблачное небо, Матиас спотыкнулся, и из плетенки, которую он нес, высыпались на мураву лесные орехи. Бесповоротно перепутавшись в своем грандиозном балахоне, Матиас закатился кубарем.

[Занн Юскарат Тагеранг]

КОТИР

ТОМ ПЕРВЫЙ

 

 

 

1

 

В лачуге на полдневной сторонке Котира семья Игл согревалась у очага. Торф прел хило. Пламя занималось интенсивнее, когда порывы ветерка пробирались через щели в стенах, которые были забраны легко суглинком. Кто-то застенчиво поскребся в дверь, и жители лачуги дернулись. Бен Игла схватил поленце потолще и жестом скомандовал супружнице Гуди схоронить малышей в тени.

Когда владычица Игла окутала личное потомство одеяльцами из мешковины, Бен покрепче сдавил поленце и рявкнул погрознее:

— Укладывайтесь вон и бросьте нас в покое! Здесь есть не схватывает даже для семейства значительных ежей. Вы и так уже сцапали у нас половину резервов в кладовки Котира.

— Бен! Бен, это я, Землялапа! Показывай! Морозно ужас, шрр.

Бен Игла распахнул дверь, и в жилье кувырком покатился крот и уперся напрямик к пенатам. Там он восстал, потирая лапки и отогревая их у пламени.

Малыши высунулись из-под одеяльцев. Бен и Гуди с беспокойством глядели на гостя.

Землялапа, растерев закоченевший клюв, произнес на своем комичном кротовом говоре:

— Патрули разгуливают, шрш, ласки да горностаи и остальные. Поесть шарят.

Гуди покачала башкой и вытерла фартуком клюв одному из ежат.

— Так я и ведала! Нужно было нам нестись отсюда, как прочие. Заколи оно шипом, где нам забрать еду, чтобы уплачивать им дань?

Бен Игда в надежде метнул на пол поленце.

— Куда нам спешить посреди зимушки с четверкой малышей?

Землялапа извлек тесную полосу бересты и придавил лапку ко рту, призывая безмолвия. На бересте углем было накарябано одно-единое слово: Сосоп. Под ним был намалеван простой план — дорога в Лес Здоровых Мхов.

Бен заботливо разглядел план, взрываясь между чаянием на убегание и размышлениями об опасности. На его лике солнечно отбивало ощущение личного бессилия.

Бум! Бум!

— Вскрывай! Патрульный Котира!

Бен кинул спешный взор на полосу бересты и запустил ее в пламя. Едва Гуди сорвала засов, дверь с массой пихнули. Бойцы, стадом вошедшие в палату с зимнего мороза, оттиснули ежиху в сторонку. Патрулем распоряжались хорек Чернозуб и горностай Ломонос. Бен

Игла с облегчением передохнул, когда они отшатнулись от очага, где догорала полоса бересты.

— Ну, вялые иглы! Куда скрыли хлеб, сыр и октябрьский эль?

Бен с работой задерживал ненависть в голосе, отзываясь издевавшемуся над ним Чернозубу:

— Уже много-много лет я не вкушал сыра и октябрьского эля. Хлеб валяется на полке, но его насилу хватит на нашу семью.

Ломонос харкнул в огонь и протянул лапку к хлебу. Изгнанные копья не предоставили Бену Игле сунуться.

— Шршр, против копьев не повалишь, — подметил Землялапа.

Чернозуб повернулся к кроту, как будто только что засек его:

— А ты тут что мастеришь?

— Он прибыл погреться у нашего пламени, — выговорил один из ежат, скинувший мешковину. — Отбрось его в спокойствии!

Ходившая строем ласка закинула мешковину, обнаружив еще трех малышей.

Чернозуб оценивающе взглянул на них:

— На обличье они уже довольно великовозрастные, чтобы функционировать. Гуди Игла злобно ощетинилась:

— Отринь моих детей в тишине!

Чернозуб прикинулся, будто бы не находит ее. Он вручил патрулю примету оставить лачугу. вылезая, он повернулся и прикрикнул Бену и Гуди:

— Чтобы завтра эти четыре ежа сошли на труды! А то останки зимы обойдете в тюрьме Котира!

Землялапа приник к щелочке в двери, следя, как удаляет патруль. Бен не утрачивал времени: он стал обертывать малышей во все одеяльца, которые были в жилище.

— Это один только выход! Сегодня вечерком мы отправляемся. Нам давным-давно подобало отойти и обитать в лесу совместно с другими.

Крот стоял, притиснувшись к щели.

— Шрш, гля-ка, гля-ка!

— Что там? Идут обратно?

— Нет. Вот это да! Видел, как он этой ласке по носу врезал! Давай, паренек, так их! Это мышонок, они намереваются арестовать его… Так! Так! Ну, мышонок, пни его еще раз! Ха-ха-ха! Он, должно быть истинный воитель. Ух! Смотри, Чернозуба на обе лопатки положил! Жалко, что они в его меч так вцепились. Поклянусь иголками, иначе он бы спуску им не дал, даром что меч заржавленный!

Ежонок Ферди скакал на месте:

— Дай взглянуть, я хочу кинуть взор! Землялапа тихо отвернулся от двери:

— Не на что, ежик. Опрокинули его, сковали, много их чересчур.

Бен ненадолго опешил, но тут же прихлопнул лапами:

— В путь, пока патруль этим бойцом занят. Теперь потащат его к кошке в замок. Надо уходить, пока путь открыт.

В пустой лачуге тихо догорал огонь, а путники, низко согнув головы и прищурив слезящиеся на ветру очи, пробирались к Лесу Здоровых Мхов. Землялапа шел последним, заметая следы на заснеженной земле.