Незабудка

Фортуната Грат, Мартин II, Хват, Сноп, Ублаз, Ласк Фрилдор, Ромска, Расконса, Сагитар, Ролло, Арвин, Пижма.

Фортуната Меховик чем-то Конфуция напоминает) Слэгар ужасно прекрасен!)

Фортуната Блик Булава, Скарлет, Белла, Покров, Бриони, Тогет, Сварт, Криволап, Густомех, Темнуха.

Спасибо за комментарии)

Последняя ночь зимы Мартин Воитель стоял на северной стене аббатства Рэдволл, вглядываясь в окутанное призрачной дымкой зимнее утро. Еще два дня, и в Страну Цветущих Мхов придет весна, но снег не желал таять, и зима как будто продолжалась. Солнечные блики играли на сугробах, окрашивая их бока в голубые, оранжевые, розовые тона. Эти пестрые пятна искрились и переливались серебряными кристалликами. Мартин любил зиму. Ему нравилось подолгу сидеть у окна, сквозь полупрозрачные узоры глядя на бущующую снаружи вьюгу. Лето – жаркая, бурлящая жизнью пора, а с годами одиночество и тишина становились ему все ближе и ближе. Весною он непременно отправлялся к дикому коту Джиндживеру и его жене Сандингомм, и они вместе глядели на только что вылупившихся ласточек, вовсю трещавших под крышей сарая. Осень приносила ему грусть и безмолвие – он непременно вспоминал тех, с кем он навсегда расстался – Бром, Кейла, Грумм, Паллум, Полликин и многие другие. Он помнил и ушедших в тихие леса героев – Феллдо, Кустогора, Можжевельника. Но больше всего Мартин берег в своем сердце воспоминания о Розе. Туманной осенью он снова и снова видел, как горностай Бадранг хватает ее за воротник, приподнимает над землей и отшвыривает прочь от себя… как Роза с глухим стуком ударяется о стену, по ее лбу и щеке стекает ручеек крови… Нет, он не мог забыть ее! .. Никогда… Кто знает, как сложилась бы его судьба, останься Роза в живых? Наврядли он поселился бы в Полуденной долине. Сердце и душа воина не дали бы ему повесить раньше срока меч на гвоздь, о нет. Наверняка его снова захватил бы ветер странствий, повлек его – а вместе с ним и Розу – далеко-далеко, за горизонт, туда, где он еще не был… Но тогда Розу могли бы убить и солдаты Котира, и голод, и все те опастности, которые проливным дождем обрушились на него. Единственной памятью о Розе и своих ушедших друзьях был… обломок отцовского меча. Да, он сохранил его. Никто не знал о его кусочке памяти, о гладкой поверхности клинка, на которой он часто видел образы своих друзей. Мартин все чаще и чаще вспоминал о них. Он знал, что не вечен, и рано или поздно присоединится к ним. Это немного утешало его. Немного, потому что пришлось бы покинуть своих новых друзей – Гонфа, Динни, многих других. А недавно в аббатстве поселились спутники его отца Льюка – Вург, Бью, Денно, Дьюлам. В воспоминания Мартина вернулась утерянная частичка прошлого. Он вспомнил свою мать Сайну, с которой пробыл так недолго, бабушку Уиндред, погибшую под ударами кнута надсмотрщиков Бадранга. Не забывал он и Тимбаллисту - он попал в плен к пиратам и оказался на корабле, который во время боя захватили Мартин с друзьями. Но Мартин недолго пробыл с другом детства – тот умер вскоре после основания Рэдволла. Внешне Мартин почти не изменился; лишь его шерсть тронула седина и глаза глядели чуть более устало. Но возраст все же сказывался на нем: зрение его угасало, слышал он уже совсем не так, как раньше, но понять, насколько он стар, можно было лишь заглянув в глубину его глаз, темных и печальных. Но в последнее время Мартину казалось, что он как будто стал лучше видеть, лучше запоминать все происходившее в Рэдволле, значительное и незначительное; он словно впитывал в себя звуки и запахи дорогого для него Леса Цветущих Мхов. Мартин догадывался, что это значит, и время от времени на его лице появлялась грустная улыбка. Мартина не заметил, как за размышлениями простоял на стене до полудня. После ужина к нему подошел Гонф и спросил его: - Что это ты такой хмурый и кислых ходишь, товарищ? Неужели малютка Гонфлет отобрал-таки твой берестяной кораблик и съел его? Мартин негромко рассмеялся. - Нет, Гонф, но я не удивлюсь, если он им перекусит. Меня печалит лишь то, что я отнюдь не вечен и однажды расстанусь с вами. - Что это ты такое говоришь? – вскричал Гонф. – Прекрати сейчас же! И что это за «печалит»?! Что за «отнюдь не вечен»?! Ты так никогда не говорил! Вернись, Мартин, вернись, наш прежний милый Мартин! - Я… я невольно это делаю, Гонф, - пробормотал Мартин, чувствуя себя виноватым перед другом. – Я постараюсь больше не… Он не договорил, отвернулся и пошел в свою сторожку. На следующее утро он встал ни свет ни заря. Было еще темно. Стоя на пороге сторожки, Мартин смотрел куда-то вдаль, его взгляд блуждал по неровным очертаниям деревьев. Наступил последний день зимы. Тишина. Весь этот день он почти ничего не делал, только повозился немного с малышами, помогая вылепить им снежного барсука. В остальное время он бродил по аббатству, разок даже прошелся по зимнему лесу. Гонф настороженно наблюдал за ним, ему казалось, что его друг ведет себя как-то странно. Но к вечеру Мартин как будто стал самим собой, и его беспокойство рассеялось. Спустилась ночь, укрывая землю темным плащом с серебряной брошью луны. На небе тускло мерцали холодные далекие звезды. Деревья больше не выделялись на фоне друг друга, они слились в одну величественную гряду. Воздух был морозным и прозрачным. Мартин лежал в постели и никак не мог заснуть. Его затуманенное печалью лицо освещала бледная луна. Он немного поворочался, но безуспешно. Тогда Мартин встал, зажег свечу и вытащил кусок пергамента и уголек. Написав несколько строчек, он завернул в пергамент клинок бывшего меча. Мартин вышел на улицу. Морозно. Холодно. Тихо. Звезды тускло мерцают на небе, призрачно светит луна. Ветра почти не было. Мартин обвел взглядом двор: стены, пруд, ворота, фасад аббатства. В его голове зазвучали знакомые голоса; среди них и голос Льюка, Сайны, Феллдо… Он понял, что время его истекло; закрыв глаза, Мартин в последний раз вздохнул полной грудью морозный воздух и растворился в бесконечной зимней ночи… … Жители аббатства, все как один, проснулись от ярчайшей вспышки, озарившей двор. Все – от самого юного диббуна до самого седого старца – с тревогой смотрели в окна комнат и коридора. Звезды вспыхивали и гасли, вспыхивали и гасли… … Гонф очнулся от странной полудремы, сковавшей его. Он с криком влетел в сторожку. На столе по-прежнему горела свеча. Но Гонф больше не чувствовал себя здесь как дома, ибо Мартин умер. - Нет, нет, - заплакал Гонф, падая на колени. По сторожке пронесся сквозняк. Гонф утер слезы и обратил внимание на завернутый в кусок пергамента обломок клинка. Он развернул его и прочитал: «Мои добрые друзья! Я так не хочу покидать вас… Но я не могу выбирать. Гонф, прости меня, если сможешь… Простите меня, друзья мои… Гонфу, Динни, Белле, Вургу и всем остальным». «Это часть его меча! Старого меча…» И Гонф снова безутешно заплакал. … И только Вург не глядел во двор; он с грустью смотрел, как маленький серебристый странник с мечом поднимается по лунному лучу к звездам.

Может, я что-то не понимаю, но в книге Мартин принес клятву уже тогда, когда был основан Рэдволл, и тогда понятно, почему он сражался мечом против солдат Цармины. А в мульте, по-моему, это было сделано для большей трагичности - Бадранг убил этим мечом Розу, а раз так, не-ет, не будем сражаться им.

Арата Гилберт Я свое мнение не оставлю. Да, мне не нравятся Юкка и Скарум. Напоминает остроконечников и тупоконечников, толку никакого. Я повторяю, о вкусах не спорят. Поэтому, как бы вам того не хотелось, я их не "оставлю".

Sebastian Спасибо))

Cornflower Загадочная Рин Спасибо! Правда, не совсем глобальное потепление...

Полдень Сейчас полдень. Жаркий, знойный полдень. Солнце проливает свои горячие золотые лучи на потрескавшуюся землю, лишая ее последних капель влаги. И укрыться не где. Светило как раз в зените, и деревья почти не отбрасывают тени, которая только дожидается усталого путника. Листья все сухие и ломкие, стоит только неудачно сжать – и от них останется лишь прах. Трава выгорела и приобрела буроватый оттенок. Птицы не поют, потому что им жарко. Солнце не щадит никого. Жарко всем. Даже рыбам, которые скрываются в толще воды. Скоро и этих водоемов не будет. Скоро солнце не оставит на земле ничего. Растения умрут и сгниют, деревья иссохнут и превратятся в труху, звери и птицы погибнут от жажды и высокой температуры. А солнце все еще будет нестерпимо жарить, пока земля не сдастся и сама не станет превращаться в гниль. И жара спадет еще не скоро. Хотя наверняка никто не знает. А он всего лишь маленький мышонок, который бессилен перед засухой. И сейчас он сидит у окна в своей комнате и смотрит на погибающий сад аббатства. И думает о том, что даже такие умудренные опытом головы, как Мордальфус, Констанция, Джесс и Матиас не знают, что делать. И нынешний защитник Рэдволла, юный Маттимео, не знает. Не знает и его мать Василика, и жена Тэсс. Не знает и семейство Черчмаусов, не знают звонари Ролло и Синтия, не знает винодел Амброзий Пика, не знает барсук Орландо Секира. Не знает его дочь Аума, не знает белка Сэм, не знает юный ключник Юб, его семья и десять сестер. Не знает сестра Мей, не знает брат Дан и не знает брат Руфус. Не знает Бэзил Олень и его приемный сын Щекач. Не знают бывшие рабы Малькарисса, не знают повара, лекари и экономы. Не знает летописец Тим и его предшественник Джон. Никто не знает. Они все герои. Они принимали участие в сражениях, вели за собой войска, совершали подвиги и опасные задания. Они прошли через горы, овраги, негостеприимные южные земли и подземелья. Они бились со змеями, с крысами и другими хищниками. Они носили у пояса меч Мартина и возвращали его назад, к гобелену, где его место. Они приносили с битв шрамы и гордились ими, выставляя напоказ и рассказывая, где и когда получили их. Они чистили свои доспехи, проводя лапой по зарубкам и царапинам, полученным тоже в какой-то славной сече. Их прославляют на всю Страну Цветущих Мхов. Их чествуют, их уважают и считают примером подражания. Они с достоинством кивают, когда их провожают на бой. Ведь они – герои. Их знают все. А мышонка, который сидит на стуле у окна? Кто-нибудь разве знает о нем, кроме сердобольной сестры да друзей по комнате? Разве кто-нибудь из них – великих воинов, хоть раз подошел к нему, сказал хоть одно доброе слово? Нет. Им это не надо. У них есть более важные задачи, чем здороваться со всякой мелюзгой, которая так и норовит нашкодить. Им все равно, прав ты или виноват – если провинишься, то накажут обоих. И не так обходительно объяснят им, как детям летописца Джона или Матиаса Воина. С ними будут строже и неестественнее. Впрочем, хоть одно слово-то скажут. Но хотя бы однажды кто-нибудь спросил у него, или того тихого и задумчивого, как он сам, ежонка, или у кротика, который боится собственной тени, как он себя чувствует, что он любит, где его кроватка, кто его обижал и есть ли у него мама. Хоть раз!.. Но надо ли им это? Они – герои, и этим почти все сказано. Им не до каких-то малышей. Им нет дела до их страхов, до того, что они выглядят бездушными созданиями в глазах тех, кто когда-то пытался их о чем-то спросить и не получил ответа. А такое мышонок помнил. Отлично помнил. Это было несколько сезонов назад, но обида и разочарование не дают ему забыть. «Он подошел к Матиасу Воину. Тогда и этот поступок считался везением: воин все время занят, и отыскать его, не то что поговорить, было удачей. Робко потянув воителя за полу длинного одеяния, мышонок поднял глаза. Матиас обернулся. «Что случилось, малыш? Тебя кто-то обидел?» «Нет… А можно спросить…» «Конечно можно». «А вы не…» «Погоди, малыш. Вон идет Амброзий, нам нужно на пруд…» Мышонок попробовал что-то сказать, но Воин махнул лапой: «Подожди… Потом, потом…» Он удалился, оставив мышонка с невообразимым разочарованием на мордочке…» С тех пор он даже не пытался заговаривать с ним. Другие малыши тоже пробовали, просили дать им подержать меч, но всегда получали отказ или просто отговорку. Даже потрогать алебарду Орландо было запрещено. И мышонок перестал верить в благородство воинов. Вот все они, эти взрослые… Они пытаются решить проблему. Они не знают, что делать, а он знает. Ответ на этот вопрос самый простой, который только может быть. И, как будто снова вернувшись на несколько сезонов назад, он наивно побежал вниз, в Большой Зал. Там как раз собрались старейшины Рэдволла с аббатом, Матиасом, Маттимео, Джесс, Констанцией, Бэзилом и Орландо. Они обсуждали все способы того, где можно брать воду и как защитить растения от жестоких лучей солнца. Вбежав на всех парах в Зал, мышонок остановился. Он оказался прямо перед собравшимися. Джесс повернула к нему голову. - Ты потерялся? Тебя проводить, малыш? Пора. Пора сказать им. Пора показать, что он, хоть и второстепенный герой после них, фон, декорация, тоже что-то да значит. - Нет. Я знаю, что надо делать! Его голос такой тоненький, такой писклявый! Он так волнуется, так дрожит!.. - Что же? – поинтересовался один старый еж. Малыш не заметил улыбки, прячущейся в его усах. - Жить, - просто ответил мышонок. Бэзил взял его за шиворот и поставил на пол у входа. - Это не место для шуток и игр, малыш. Иди, веселись у себя. Мышонок не знал, что он чувствует. Это не гнев, не злость, не обида. Это все вместе да еще с разочарованием и пренебрежением. Это презрение. - Я все равно был прав! – закричал он, и слезы потекли по его щекам. Заяц нагнулся, чтобы погладить его, но мышонок оттолкнул его лапу и побежал к себе. *** Прошла неделя. Мышонок сидел у себя в комнате, глядя на капли дождя, струйками стекавшие по стеклу. Было свежо и прохладно. - Я все равно был прав, - прошептал мышонок тучам. За окном не прекращался дождь, который пришел сам и дал новую жизнь всем им.

Гилберт О вкусах не спорят. Кроме того, это мое личное мнение, и тебя оно врядли должно волновать.

О_о сообщение 2 раза отправилось

Меня бесит Скарум. Я, конечно, люблю обжор-зайцев, но он уже ни в какие ворота ни лезет до того доелся. Еще раздражают Клэри и Тим из "Мэриел", Паккатугодум, Мериам (Особенно когда изгнали Покрова. Бриони тогда хотела его приласкать или остановить, точно не помню, а Мериам к ней со своими "обьятиями" полезла, не давала то бишь), Шалопай (маленький террорист какой-то) Урт Белый, Ронблейд и его ненависть к морским крысам, Грувен, Расконса, Юкка со своими разгильдяями пращниками, Позднецвет и Рузвел, да и все, наверное...

Меня бесит Скарум. Я, конечно, люблю обжор-зайцев, но он уже ни в какие ворота ни лезет до того доелся. Еще раздражают Клэри и Тим из "Мэриел", Паккатугодум, Мериам (Особенно когда изгнали Покрова. Бриони тогда хотела его приласкать или остановить, точно не помню, а Мериам к ней со своими "обьятиями" полезла, не давала то бишь), Шалопай (маленький террорист какой-то) Урт Белый, Ронблейд и его ненависть к морским крысам, Грувен, Расконса, Юкка со своими разгильдяями пращниками, Позднецвет и Рузвел, да и все, наверное...

Думаю, госпожа Янтарь и Командор. Меня просто убило, когда я чиатала "Котир": Командор умолял Беллу, чтобы она позволила им поубивать хищников! Тем более, почти подставляющих им спины, когда они убегали.