Как ни странно, потянуло меня вдруг на поэзию, хотя раньше за этим делом замечен не был. Первые мои стихотворения я тут приводить не буду, ибо это совсем не заслуживает внимания. Поэтому я начну со своего первого серьёзного произведения, за которым последуют многие другие по мере написания.
Все совпадения с именами реальных персонажей абсолютно случайны.
Рыцарская баллада
Старинную историю поведаю я вам,
Случилось то во времена
Воителей и дам,
Оставивших после себя лишь имена.
Давно уж нету никого,
Руины лишь стоят,
И только трубадуры его
Печальную историю хранят.
Мартин был храбрейший воин,
Командир орлов лихих,
Всюду славы был достоин:
У своих и у чужих.
Побеждал он на турнире,
Побеждал он и в бою,
Был известен в целом мире
За удаль и стать свою.
Молод был наш рыцарь смелый,
И лицом он был прекрасен.
Дам влюблял он кожей белой,
Ну а взор всегда был ясен.
Так и жил он, не страдая,
Что любви и нет своей,
Голову не забивая
Суетой летящих дней.
Но однажды на пиру
Всё вдруг изменилось,
Деву он узрел одну,
И в груди его забилось…
И воскликнул Мартин тут,
Обратясь к соседу:
«Кто такая? Как зовут?
С кем пришла к обеду?»
А сосед ему ответил:
«Это наша Беатрис, Генриха невеста.
Что, и ты её приметил?
Только знай: уж никому рядом с ней нет места!»
Мартин тут же помрачнел
И в сердцах заметил:
«Вот прохвост, первей успел!»
Но свой пыл умерил.
Пир прошёл, наш друг в печали,
Вновь в поход ему пора,
Но приказ ещё не дали,
Не прогонят от двора.
С духом рыцарь тут собрался
И слугу к себе позвал.
Долго с ним он совещался,
А потом письмо отдал.
Что же было в том посланьи?
Сам слуга того не знал,
Но исполнил приказанье
И листок тот передал.
Мы читать письмо не будем,
Как герой наш приказал.
Да и надо ль знать всем людям,
Что влюблённый написал?
Он просил лишь о свиданьи,
Мил он ей или не мил,
Повидать хоть на прощанье
Разрешенья попросил.
Беатрис же не забыла
Витязя младого лик
И письмо лишь получила,
Сразу он пред ней возник.
И слуге ответ сказала:
«Пусть приходит, он мне мил»
Все сомненья разогнала,
Веря, что он полюбил.
Мартин был же просто в счастье,
Как ответ такой узнал,
Разум потерял отчасти
И чуть к ней не побежал.
Вечер. Тихо. Шелест веток
Под покровом тьмы в саду
Знать, Амур опять был меток,
Как и каждый час в году.
Рыцарь ждал прихода дамы,
От любви дышать не мог,
Далеко пока до драмы,
Слышен шаг любимых ног.
Хороша и грациозна была наша Беатрис,
Не любить тут невозможно,
Сердце рвётся прямо вниз…
А душа неосторожна.
До утра так просидели,
Мартин пылок был, но всё ж,
Помнил он, что не уcпели,
Это был как в сердце нож.
Мельком Беатрис призналась,
Что ей Генрих не был люб.
И душа тотчас взорвалась,
Лишь слова сорвались с губ.
Рыцарь вскрикнул: «Нет, не будешь
Ты женой придворного лжеца.
Ты себя скорей погубишь!
Брось его, люблю тебя!»
Сразу витязь наш вскочил,
Подозвал коня, умчался.
Тут рассвет уж забрезжил,
Да звук слов в саду остался.
Дни идут, и рыцарь чахнет,
Весь в тоске, забыл про сон.
И победой-то не пахнет,
Стал хандрить в походе он.
Вдруг прошибла мысль его,
Вызвать Генриха на бой.
Теперь не страшно ничего,
Так намечено судьбой!
Генрих вызван, всё по чину,
Будут биться до конца,
Никаких ударов в спину,
К королю пошлют гонца.
Вот и бой.
Сошлись. Удар.
Щит весь в щепки, но живой.
А в голове пожар.
Соперник был убит на месте,
Копьё пробило грудь.
Таков уж поединок чести,
И ничего тут не вернуть.
Мартин сразу шпоры дал,
Медлить он не мог никак,
Конь стрелою поскакал,
Враг в пыли лежал, вот так.
К дому Беатрис примчался,
Герольд даму тут же вызвал.
Мартин хоть и задыхался,
Но рассказ свой сразу начал.
Рассказал всё без сомнений,
Лишь реакции он ждал.
Будь он пусть поэт и гений,
Всё равно характера её не знал.
Дама вдруг в лице вся поменялась,
Приказала уходить,
Истерично рассмеялась,
Мартин был готов себя убить.
Тут промолвила она,
Честь её он запятнал,
Теперь всю жизнь будет одна,
Что б ей душу он не убивал.
Мартин словно обезумел,
Развернулся и ушёл с мутнеющим взором
«Лучше я бы тогда умер,
Чем мириться с позором»
Король изгнал его,
Всё прошлое сгорело,
Не осталось ничего,
А никому и нету дела.
Он подался в Приграничье,
Там и смерть его нашла.
Фоном было пенье птичье,
А сигналом – крик орла.
Бродит призрак по столице,
Ничего не замечая,
Весь подобен хищной птице,
О своём мечтая…
